Таким образом, мы не потеряли нашу рампу, когда под ней, прямо сквозь землю, выскочила тварь, чей большой рот был полон зубов, или ресничек, или чего-то такого жевательного. Замечательный вид всего этого появился на камерах прыгуна, картинку с которых система услужливо послала прямо каждому в канал. Люди закричали.
Менса подкинула нас в воздух так быстро и сильно, что я чуть не растянулся, а все, кто не был на полу, оказались там.
В тишине, последовавшей после того, как они с облегчением хватали ртами воздух, Пинь-Ли сказала:
— Рэтси, если ты позволишь себя убить…
— Ты будешь очень сердита на меня, я знаю. — Рэтси сполз немного дальше вниз по стене и слабо помахал ей.
— Это приказ, Рэтси, не дай убить себя, — сказала Менса с пилотского кресла. Её голос звучал спокойно, но я имел приоритетный доступ к системе безопасности, и я мог видеть её скачущий пульс через МедСистему.
Эреда вытащила аварийный медицинский набор, чтобы они смогли остановить кровотечение и попытаться стабилизировать Бхарадвадж. Я старался максимально походить на прибор, зажимая раны там, где они говорили мне, используя мою падающую температуру тела, в попытке поддерживать её в тепле и держа свою голову опущенной, так что я не видел, чтобы они смотрели на меня.
ЭКСПЛУТАЦИОННАЯ НАДЁЖНОСТЬ 60% И ПРОДОЛЖАЕТ СНИЖАТЬСЯ
Наша станция является довольно стандартной моделью, включающей себя семь взаимосвязанных между собой куполов, установленных на относительно ровной равнине над узкой речной долиной, с подключёнными с одной из сторон нашими системой питания и рециркуляции. У нас была система искусственного жизнеобеспечения, но без воздушных шлюзов, поскольку хотя атмосфера планеты и была пригодной для дыхания, она не особенно подходила для людей в течение длительного времени. Я не знаю почему, в виду того, что это одна из тех вещей, о которых я по контракту не обязан волноваться.
Мы выбрали это место, потому что оно находится прямо в центре обследуемой области, и, хотя по равнине были разбросаны деревья, каждое высотой около пятнадцать метров, все они были очень чахлые, с одним слоем расширяющейся кроны, так было очень трудно подобраться ближе, используя их в качестве прикрытия. Конечно, это не учитывало ничего такого, что может появиться через туннель.
На станции у нас были защитные двери для обеспечения безопасности, но ХабСистема сказала мне, что главная уже была открыта, когда прыгун приземлился. У доктора Гурасина была наготове подъёмная каталка и он направил её нам. Оверс и Эреда смогли стабилизировать Бхарадвадж, так что я смог положить её на каталку и следовать за остальными на станцию.
Люди направились в лазарет, и я остановился, чтобы отправить маленькому прыгуну команду закрыть и запечатать себя, после чего я закрыл наружные двери. Через канал безопасности я приказал дронам расширить охраняемый периметр так, чтобы у меня было больше предупреждений, если бы к нам пожаловало что-то большое. Я также настроил некоторые блоки контроля на сейсмических датчиках, чтобы они предупредили меня об аномалиях, просто на всякий случай, если это что-то гипотетически большое решит пробраться внутрь.
После того, как я обезопасил станцию, я вернулся комнату, которая называлась дежуркой службы безопасности и в которой хранилось оружие, боеприпасы, датчики охраны периметра, дроны и все другие запасы, относящиеся к безопасности, включая меня. Я избавился от остатков того, что раньше было бронёй, и по совету МедСистемы распылил заживляющий герметик по всему моему пострадавшему боку. Я не истекал кровью, потому что мои артерии и вены автоматически запечатывались, но было не очень здорово смотреть на них. И это было больно, хоть герметик немного и притупил ощущения. Я уже установил через ХабСистему восьмичасовой запрет в системе охраны, так чтобы никто не мог выйти на улицу без меня, а затем перевёл себя в режим бездействия. Я проверил основной канал, но никто не зарегистрировал никаких возражений по поводу этого.
Я замерзал, потому что мой температурный контроль сдох в какой-то момент по дороге сюда, а защитный скафандр, который был под моей бронёй развалился на куски. У меня было несколько запасных, но вытаскивать один из них прямо сейчас было бы не очень практичным, или лёгким. У меня была только один комплект одежды, которую я ещё не носил, и я тоже не думал, что смогу её надеть. (Мне не нужна была униформа, потому что я не патрулировал внутри станции. Никто не просил об этом, потому что их было всего восемь и все они были друзьями — это была бы глупая трата ресурсов, а именно меня.) Я рылся одной рукой внутри складского контейнера до тех пор, пока не нашёл дополнительный медицинский комплект, рассчитанный на человека, который мне разрешается использовать в случае чрезвычайных ситуаций, открыл его и вынул спасательное одеяло. Завернувшись в него, я забрался в пластиковую кровать моего кубикла. Я позволил дверце закрыться, когда замерцал белый свет.
Там было не сильно теплее, но, по крайней мере, было уютно. Я подключился к дозаправочным и ремонтным кабелям, прислонился к стене и вздрогнул. МедСистема услужливо сообщила мне, что моя работоспособность сейчас составляет 58 процентов и продолжает падать, и это было не удивительно. Я мог бы окончательно восстановить за восемь часов и, вероятно, в основном восстановить мои повреждённые органические компоненты, но при 58 процентах я сомневался, что смогу провести какой-либо анализ за это время. Поэтому я настроил все каналы безопасности, чтобы предупредить меня, если что-нибудь попытается съесть станцию и приступил к запуску набора медиа-файлов, который я загрузил раньше с развлекательного канала. Я был ранен слишком сильно, чтобы уделить внимание чему-нибудь с сюжетом, но дружелюбный шум мог бы составить мне компанию.
Затем кто-то постучал в дверь кубикла.
Я уставился на дверь, все мои тщательно отлаженные настройки вводов сбились. Как идиот, я сказал:
— Э, да?
Доктор Менса открыла дверь и уставилась на меня. Я не очень хорошо умею угадывать фактический возраст людей, даже со всеми теми визуальными развлечениями, которые я смотрю. Люди в шоу обычно не очень похожи на людей в реальной жизни, по крайней мере, в хороших шоу. У неё была тёмно-коричневая кожа и светло-коричневые волосы, подстриженные очень коротко, и я предполагаю, что она была немолода, потому что, в противном случае, её не поставили бы главной. Она сказала:
— Ты в порядке? Я видела твой отчёт о состоянии.
— Э-э. — Именно в этот момент я понял, что должен был просто не отвечать и притвориться, что я нахожусь в состоянии покоя. Я натянул одеяло вокруг груди, надеясь, что она не увидела ни одного из отсутствующих кусков. Без брони, удерживающей меня вместе, это было намного сложнее. — Прекрасно.
Короче, я неуклюжий в общении с реальными людьми. Это не паранойя насчёт моего взломанного ограничительного модуля, и это не они — это я. Я знаю, что я — ужасающий киллербот, и они это знают, и это заставляет нас всех нервничать, что делает меня ещё более нервным. Кроме того, если я не в броне, то это потому, что я ранен, и значит какая-нибудь из моих органических частей в любой момент может отвалиться и шлёпнуться на пол, а этого никто не хочет видеть.
— Прекрасно? — Она нахмурилась. — Судя по отчёту, ты потерял 20 процентов от своей массы тела.
— Она вернётся обратно, — сказал я. Я знаю, что натуральному человеку, на которого я, вероятно, был похож, казалось, что я умирал. Мои раны были эквивалентом ран человека, потерявшего конечность или две, плюс большую часть объёма крови.
— Я знаю, но всё-таки. — Она долго смотрела на меня, так долго, что я подключился к каналу безопасности кают-компании, где не получившие ранений члены группы сидели за столом, разговаривая. Они обсуждали вероятность наличия другой подземной фауны и желали, чтобы у них были интоксиканты. Это выглядело довольно нормальным. Она продолжила:
— Ты был очень хорош с доктором Волеску. Я не думаю, что другие поняли… Они были очень впечатлены.
— Это часть экстренных медицинских инструкций, успокаивающих потерпевших. — Я подтянул одеяло плотнее, так что она не увидела ничего ужасного. При этом я мог чувствовать, как что-то постыдно протекает.
— Да, но МедСистема уделяла приоритетное внимание Бхарадвадж и не проверяла показатели жизнедеятельности Волеску. Она не приняла во внимание шок от события, и ожидала, что он сможет покинуть место происшествия самостоятельно.
Из канала было ясно, что остальные уже просмотрели запись с переносной камеры Волеску. Они твердили что-то вроде: «Надо же, а я и не знал, что у него есть лицо». С тех самых пор, как мы прибыли сюда, я всегда был в броне, я никогда не поднимал защитного щитка шлема, если поблизости люди. Не потому, что на то были особые причины. Единственная моя часть, которую они вообще могли бы увидеть – голова, а она у меня стандартная, типично человеческая. Но они никогда не стремились общаться со мной, а я уж точно не горел желанием общаться с ними. На службе это отвлекало бы, а вне службы… В общем, не хотел я разговаривать с ними. Менса видела меня, когда подписывала арендный контракт. Но она едва ли на меня взглянула тогда, а я тоже не особо разглядывал её, потому как, повторюсь, киллербот + настоящий человек = неловкость. Постоянное ношение брони сокращает ненужные взаимодействия.
Я сказал:
— Это часть моей работы, не слушать Системные каналы, когда они… совершают ошибки. — Вот почему вам нужны конструкты, БезоБлоки с органическими компонентами. Но она должна это знать. Прежде чем она одобрила мою доставку, она зарегистрировала около десяти протестов, пытаясь избавиться от необходимости получить меня. Я не осуждал её за это. Я бы тоже не хотел получить меня.
Серьёзно, я не знаю, почему я просто не сказал «здравствуйте» и «пожалуйста, убирайтесь из моего кубикла, чтобы я мог сидеть здесь и растекаться в мире».
— Хорошо, — сказала она и посмотрела на меня, что, как я знал, объективно заняло 2.4 секунды, а субъективно около двадцати мучительных минут. — Увидимся через восемь часов. Если тебе будет нужно что-нибудь до этого, пожалуйста, пошли мне предупреждение через канал. — Она отступила и позволила двери закрыться.