– Я благодарна за то, что ты сделала, – говорит Трини, предлагая мне чай и корзиночки с вареньем, выложенные, похоже, на самый лучший фарфор, какой нашелся на факультете.
– Я на самом деле не за благодарностью пришла, – честно признаюсь я. – Мне нужна твоя поддержка, но пока я ее что-то не видела.
– Что ж, перемены всегда пугают, – произносит она таким тоном, будто читает лекцию своему факультету. – Прошлые предводители всегда были деспотами. Нам так спокойнее. Ричард как раз такой. Знакомый черт лучше незнакомого.
– Но ты-то сама не деспот.
– Разумеется, нет. Это противоречит нашей идеологии. Но за пределами факультета нам все же нужен порядок. Представь, что по нашей территории будут разгуливать кадеты. Мне придется двадцать четыре часа в сутки беспокоиться о моих девочках. Хватает уже того, что приходится отгонять от них парней с Муррея и Кларенса.
– Я бы не позволила кадетам разгуливать по нашей территории.
– А вот Ричард сказал…
– Да пошел он, этот Ричард…
– Тейлор, – с укором говорит она, – на нашем факультете так не выражаются.
Она наклоняется поближе и внимательно смотрит мне в глаза.
– Я отвечаю за этих детей, Тейлор. Так же как ты за своих. Даже когда я еду на каникулы, те, кому некуда отправиться, едут со мной. Так что, если эти кадеты еще раз сунуться к моим семиклассницам, я их собственноручно покалечу.
Я киваю.
– Что ж, ты хочешь с ними поговорить?
Мы идем в спальню младших классов, где Джесса и Хлоя П. уже заняты разговором с толпой девочек. Все забрасывают заложниц вопросами.
– Расскажите мне весь расклад, – велю я им, садясь на одну из кроватей.
Пострадавшие непонимающе смотрят на меня.
– Она имеет в виду, как там все устроено. Типа, опишите нам, как там у них, – с сияющей улыбкой переводит Джесса.
Трини так же сияюще улыбается ей. В общем, все сияют. Самая смелая из трех выпрямляется.
– Нас посадили в палатку, и двое старших парней охраняли нас, и многие мальчики хотели зайти и посмотреть на нас, ведь они почти не видят девочек, но те двое, которые нас сторожили, никого не подпускали, потому что кто-то сказал им, что Джона Григгс грозился переломать руки тому, кто нас хоть пальцем тронет.
– Джона Григгс – это их предводитель, – поясняет другая.
– Они вас напугали? – спрашиваю я.
– Когда нас поймали, было немного страшно.
– У них каждый вечер жарят барбекю. Так сказал кадет, который нас сторожил.
– Ого! – восхищается Джесса.
Хлоя П. тоже под впечатлением.
– Ну и как же там все устроено? – напоминаю я, повторяя слова Джессы. – Типа, опишите нам, как там у них.
– В каждой палатке по шесть мальчиков, и на каждый класс по пятнадцать палаток. Палатки одиннадцатиклассников ближе всего к зарослям, а учительские стоят в середине лагеря. У них есть Бригадир из настоящей армии, который живет с ними, и все думают, что это очень круто, но говорят, что иногда они его боятся. Видели бы вы его палатку. Здоровенная такая и всегда заперта.
– И где же стоит палатка Бригадира? – с невинным видом спрашиваю я.
Девочки рисуют мне схему, и я поражена тем, как много они запомнили.
– Она очень довольна, – сообщает им Джесса, сияя улыбкой.
Все остальные тоже сияют, и я на этот раз присоединяюсь к ним.
Глава 14
Выражение лица констебля сразу все сказало Джуду. Еще пятнадцать минут его жизни будут потрачены впустую из-за чужого равнодушия. Но он заметил молодого копа за соседним столом – того самого, который всегда останавливал Фитца на улице, чтобы спросить, все ли у него в порядке. Молодой констебль встретился взглядом с Джудом и через несколько секунд подошел к нему с непринужденным видом.
– Мне взять на себя это дело? – спросил он у дежурного офицера.
– Забирай.
Джуд заметил, что этот коп не намного старше их самих. Гладкая оливковая кожа, вопросительное, но доброжелательное выражение темных глаз.
– Ну что, расскажете, что случилось?
– Честно говоря, вы четвертый за сегодня, и никто нас особенно не слушает, – признался Джуд.
– Я слушаю.
– У нас пропал друг.
– Не Фитц?
– Нет, хотя он тоже куда-то делся. Но нет, это Вебб, брат Нани. Он пропал. К вам, наверное, уже обращались из школы. Мы не знаем, где он, и прошло уже два дня.
У молодого полицейского внутри все перевернулось. Он знал этих детей – по крайней мере девочек. В свою первую неделю на этой работе он выехал на аварию на Джеллико-роуд. Тогда он впервые увидел трупы и до сих пор помнил, как его вырвало на обочине, а сержант строго велел ему взять себя в руки. Он помнил эти лица. И лицо Фитца, этого трудного подростка, в чьих глазах вдруг появился какой-то новый свет.
– Я знаю, что вы скажете, – вздохнул Джуд. – Что-нибудь о том, что ему семнадцать, что ему просто захотелось от всех отдохнуть. Но, готов поспорить, если бы его родители ломились к вам в дверь, вы бы согласились их выслушать.
– Я же сказал, что слушаю, – твердо заверил его констебль.
Его взгляд скользнул к девочкам.
– Кто из вас видел его последним?
С губ Тейт сорвался приглушенный звук, но Джуд не мог заставить себя взглянуть на нее. За последние два дня она будто истаяла. Свет в глазах погас. Ему невыносимо было видеть Тейт в таком состоянии. К Нани он привык, но не к Тейт.
– Может, он вел себя странно? – спросил коп. – Он что-нибудь взял с собой?
– Ничего особенного не пропало, – сообщил Джуд. – Кроме вещей, которые он всегда носил с собой. Кепка с Феликсом, плеер. Вот их и нет, а остальное на месте.
– А деньги?
Джуд повернулся к Нани, но та лишь покачала головой.
– Нет у нас никаких денег, пока нам не исполнится восемнадцать.
– Но ведь это скоро, верно? – ласково переспросил коп.
Она устремила на молодого констебля свой фирменный тяжелый взгляд.
– Зачем вы об этом спрашиваете? Он не сбежал. Он бы никогда нас не бросил. С ним что-то случилось. Что-то плохое.
– Послушайте, – вздохнул он. – Яне хочу сказать, что не верю вам, но мы постоянно такое слышим. Что кто-то просто не мог вот так взять и сбежать. Но оказывается, что это так. Бывают вещи, которых не знают о человеке даже самые близкие.
– Вы не знаете моего брата.
– Тейт, ты последняя, кто его видел, – сказал Джуд. – Можешь что-нибудь припомнить?
Она ошеломленно взглянула на него.
– Припомнить? Я помню все, что когда-либо ему говорила и все, что он говорил мне.
Они выжидающе уставились на нее.
– Он говорил о том, куда хочет поступать, и что просматривает городские газеты и ищет квартиру, где мы с ним могли бы жить, и что Нани сможет приехать к нам в следующем году, когда окончит школу. И что мы поживем в городе четыре года, а потом вернемся сюда, и он построит дом. Дом для нас с ним и Нани. И что тяжело будет оставить здесь Фитца, но, возможно… Возможно, удастся уговорить его поехать с нами в город, и что Джуд тоже будет там, а потом я сказала ему… Я сказала, что у нас будет ребенок.
– Тейт, – выдохнула Нани. – О Тейт…
– Он был… Не знаю, поражен, наверное. Как будто не мог поверить. То есть мы были с ним… в этом смысле… уже давно… Потому что я знала, что никого, кроме Вебба, мне не нужно. В ту ночь, – сказала она, повернувшись к Нани, – помнишь? Я услышала его голос, и это было… Как будто со мной заговорил Бог, и я поняла, что с этого мгновения всегда буду с ним – до конца жизни. Только поэтому я и выжила. Чтобы быть с мальчиком, чей голос я услышала. Помнишь, Нани? Он вылез из окна, перелез через осколки лишь затем, чтобы взять меня за руку.
– Нет, Тейт, это ты пролезла в окно, чтобы взять нас за руки. Ты еще порезалась, помнишь? И все ради того, чтобы быть с нами.
Нани приобняла Тейт, а Джуд смотрел на нее и не узнавал. Ее голос звучал сильнее. Эти два дня он не мог даже посмотреть ей в глаза. Ее взгляд стал таким острым и сосредоточенным, что мгновенно пронзал Джуда.
– Может, он решил… – начал коп.
– Нет, – перебила Нани, внимательно уставившись на него, будто предупреждая, чтобы тот не смел расстраивать Тейт. – Мой брат ни за что на свете нас не бросил бы. Можете сколько угодно говорить о статистике и своем опыте, но вы не знаете Вебба.
Констебль взял ручку и с деловым видом начал записывать подробности, однако внутри у него все переворачивалось от сочувствия к этим детям.
– Мне понадобится фото, – предупредил он. – И, может, вам посоветовать хорошего врача? Просто у моей жены тоже скоро будет ребенок.
Нани посмотрела на Тейт и кивнула.
– Давайте начнем с имени, – сказал констебль.
Мы приходим в клуб скаутов на очередную встречу с горожанами и кадетами, готовые обсуждать серьезные вещи и выставлять разумные требования. Когда мы с Рафаэллой и Беном прибываем на место, то видим нескольких городских девчонок возле входа, к которому как раз приближаются Джона Григгс и Энсон Чои. Одна из девчонок подходит к Григгсу и протягивает свой телефон. Безо всяких вступлений типа «Привет, как дела, можно я тебе позвоню?» Просто отдает ему мобильник, чтобы он вбил свой номер. Мне хочется испортить им удовольствие, сообщив, что за Джеллико-роуд не ловит сеть, но это бы значило, что мне не все равно.
– Прости, но у нас за Джеллико-роуд не ловит сеть, – говорит Джона Григгс, возвращая ей телефон и исчезая за дверью.
Когда я прохожу мимо этих девчонок, одна из них говорит:
– Это его девушка.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ним.
– Что ты сказала?
Они молчат, глядя на меня широко распахнутыми глазами, мол, ты совсем тупая – отвечать, когда тебя не спрашивают?
– Я не его девушка, – настаиваю я.