– Нам придется сесть на поезд до Ясса, а потом добираться уже оттуда, – говорить Григгс. – Придется бросить машину.
Я поворачиваюсь к нему и качаю головой.
– Из-за тебя у меня выработалось отвращение к поездам до Ясса, – говорю я и набираю справочную. – Полицейский участок Джеллико, – прошу я.
Григгс смотрит на меня как на сумасшедшую. Меня соединяют, и я жду, пока кто-нибудь возьмет трубку. Потом я называю свое имя и прошу позвать Сантанджело-старшего. Не проходит и трех секунд, а он уже на другом конце провода.
– Тейлор? Где ты? – Мне не нравится его тон.
– В Сиднее. Джуд Сканлон рядом с вами?
– Нет. Джона с тобой?
– Да.
Я слышу первый вздох облегчения. Оба пропавших подростка найдены. Можно поставить галочку.
– Скоро вас ждать? – Он переключается на более сдержанный тон.
– Зависит от Бригадира. Можете передать ему просьбу? Скажите, чтобы он встретился с нами в хосписе. В том, откуда он забрал мою мать шесть недель назад. Он может позвонить туда или на телефон Джоны. Скажите ему, что я хочу знать, где моя мать и Ханна, и еще я хочу, чтобы Джессу Маккензи немедленно вернули в школу.
– Еще что-нибудь? – теперь его тон становится сухим.
Я уже готова сказать «нет» и повесить трубку, но в последний момент передумываю.
– Да, вообще-то есть еще кое-что, – отвечаю я. – Я тут встретила мальчика, которого знала в детстве. Когда ему было восемь лет, мать оставила его на две недели с педофилом. Полагаю, об отце Джоны вы знаете все, что только можно знать, как и то, что мой отец мертв, а мать бросила меня несколько лет назад, и одному Богу ведомо, что там за история у Джессы. Я вот что хочу сказать, сержант: нам тут очень не хватает надежных взрослых, так что вы просто не имеете права полыхать праведным гневом на Чеза и, если планируете и дальше не разговаривать с ним, когда единственный его проступок заключается в том, что он хотел, чтобы у меня было то же, что есть у него, вы меня ужасно расстроите, и знаете что? Я уже устала от этих бесконечных разочарований. Вы понимаете, о чем я?
Он какое-то время молчит.
– Мы просто хотим, чтобы ты вернулась. – От его ласкового тона хочется расплакаться, но сейчас мне нужна моя злость, иначе я не смогу двигаться дальше.
– Зачем?
– Потому что твоя мать этого хочет, и если бы она знала, что ты где-то там встречаешься Бог знает с кем, это бы…
– Мне не нужны нотации, – перебиваю я. – Только ответы. Прошу вас.
Я слышу, как он вздыхает.
– Я поговорю с Чезом и передам Джуду твою просьбу, а он даст тебе ответы, Тейлор.
Я кладу трубку. Григгс ошарашенно смотрит на меня.
– Иногда ты меня просто пугаешь.
Я возвращаю телефон и кладу голову ему на плечо.
– Как думаешь, Бригадир приедет за нами? – спрашиваю я.
– Сейчас одиннадцать тридцать, – отвечает он. – Ехать до нас часов шесть, максимум – семь. Готов поставить два триллиона долларов, что он будет здесь ровно к шести вечера.
Григгс оказывается прав, и я говорю, что мне придется всю жизнь копить два триллиона долларов, а он возражает, что готов дать мне на это не больше семидесяти лет. Бригадир останавливает машину возле хосписа и выходит к нам. Он явно недоволен. Как и в случае с Григгсом, я впервые вижу его без формы да и вообще впервые могу как следует рассмотреть. Видимо, я дрожу, потому что Григгс наклоняется ко мне и шепчет, чтобы я не волновалась. Бригадир замечает это, и он не в восторге от происходящего. Его взгляд говорит: «Я знаю, чем вы занимались этой ночью».
– Ханна места себе не находит от тревоги.
– Правда? – говорю я. – Что ж, теперь она понимает, что я чувствовала последние шесть недель.
Он игнорирует мои слова и поворачивается к Григгсу.
– Я отвезу тебя домой, Джона. Нам в любом случае возвращаться через два дня, так что не вижу смысла тебе ездить туда-сюда.
Я не могу сдвинуться с места. Я приклеилась к Григгсу, не желая отпускать его. Я проникаюсь ненавистью к этому человеку просто за то, что он предложил такое, но Григгс лишь мягко усаживает меня на пассажирское сиденье.
– Сэр, я бы предпочел вернуться.
– Я не предлагаю тебе выбора, Джона, – тихо говорит Бригадир.
– Сэр, либо вы отвезете меня туда, либо я буду добираться сам, но в лагерь я вернусь.
Григгс даже не покрывается потом, что удивительно, потому что я знаю, как он уважает Бригадира. Джона садится на заднее сиденье и спокойно пристегивается. Бригадир смотрит на него в зеркало заднего вида.
– Лучше было бы оставить все так, как было три года назад.
«Все» – это, видимо, наши с Григгсом отношения.
– Как вы поступили с Нани? – огрызаюсь я. – У вас был выбор. Вы могли держаться от нее подальше, но вы вернулись.
Он не двигается, глядя прямо перед собой.
– Где моя мать? – спрашиваю я.
Бригадир заводит машину и выворачивает из узкого переулка.
– Где они? Моя мама и Ханна?
– Сейчас мы к ним не поедем.
– Остановите машину! – возмущаюсь я.
Он продолжает ехать вперед.
– Я хочу увидеть их сейчас же. – Я отстегиваю ремень безопасности. – Остановите машину.
Бригадир не останавливается, и я набрасываюсь на него с кулаками. Машину немного заносит, и Григгс высовывается с заднего сиденья и хватает меня.
– Тейлор, успокойся, – твердо требует он, не выпуская меня.
Бригадир скидывает скорость и тормозит на обочине. Я так зла, что мне, как никогда, хочется сделать ему больно.
– Скоро, – говорит он, и я понимаю, что заставила его запыхаться. – Тейт так хочет, Тейлор, и тебе, возможно, это кажется ужасной несправедливостью, но нам придется выполнить ее желание.
Я немного расслабляюсь, и Григгс отпускает меня.
– Сэр, – начинает он, и в его голосе что-то меняется. – Скажите ей правду. Пожалуйста.
Я не понимаю, о чем речь, пока Григгс не наклоняется вперед.
– Ее мама лежала в хосписе. Моя бабушка тоже там была. Я знаю, что это значит.
Бригадир смотрит на меня, и я вижу, как он сглатывает. Все постепенно начинает вставать на свои места.
– Ей недолго осталось.
Я слышу какой-то звук. Будто животное кричит от боли. Потом я понимаю, что этот звук вырывается у меня из горла. Я выскакиваю из машины и бегу прочь от них. Слышу стук тяжелых подошв за спиной, а потом меня хватает сильная рука. Это заставляет меня остановиться, но я выкручиваюсь из хватки Бригадира и начинаю его колотить. Моя рука сжата в кулак, я кричу от ярости, и мне больно от избытка чувств. Какое-то время он позволяет мне бить его, как будто со всем смирился. Потом сильно и резко хватает меня за руки, прижимает к себе, заставляя уткнуться лицом ему в грудь. Я слышу, как под щекой бьется его сердце.
Внезапно меня словно переносит в другое время. Я сижу на плечах великана. Мне так хотелось, чтобы это были плечи моего отца, не зная, что это был Джуд. Но он обнимает меня так, как Ханна никогда не обнимала. Я ощущаю его облегчение, как будто он очень давно никого не обнимал, но очень хотел это сделать.
Мы молчим, возвращаясь обратно, но Джуд идет, положив руку мне на плечо, и я чувствую, как она дрожит. Когда мы садимся в машину, он прокашливается и поворачивает ключ зажигания.
– Она думала, что вы серийный убийца, – сообщает Григгс.
– Я слышал. От Джессы Маккензи.
Говорить мне пока не хочется, но становится любопытно.
– Что вы там с ней делали? – тихо спрашиваю я.
– Когда я не пытался выпытать у нее, где ты, мне приходилось слушать интригующую историю о том, как я подрабатываю похитителем.
– Все на основании инкриминирующих обстоятельств, – добавляет Григгс. – Похоже, вы всегда то ли здесь, то ли отсутствуете, когда кто-нибудь пропадает.
– Что ж, да, по похищениям я мастер, – сухо замечает Джуд.
– Если верить газетам, так и есть.
– Это было не похищение. Я вез тебя в безопасное место.
– Меня? – удивляюсь я.
– Тебя.
Сведения из него приходится вытягивать клещами. Он как будто всю жизнь заставлял себя сдерживаться. Зная Ханну, я могу его понять.
– Как так?
– Тебе было семь. Тейт позвонила Ханне. Она была не в себе и понятия не имела, где тебя оставила. К моменту, когда я приехал, ты, проявив изобретательность, забралась в тележку для багажа на Центральном вокзале, где тебя и обнаружили.
В том, что мать оставляла меня где попало, для меня нет ничего нового. Больше удивляет, что ее это беспокоило.
– Еще пару дней она была в запое, так что я остался, – продолжает он. – Однажды, когда она лежала в отключке, я решил увезти тебя к Нани. Вот только когда добрался до Джеллико, Тейт уже позвонила в полицию, и им пришлось предъявить мне обвинение в похищении.
Я достаю фотографию, на которой мне три года, и показываю ему. Он берет ее у меня, смотрит и снова переводит взгляд на дорогу.
– Это ты сфотографировал? – спрашиваю я.
– Нани. Ты жила у нас. Тейт переживала совсем тяжелые времена и заставила нас пообещать, что мы не отдадим тебя ей, пока она не завяжет.
– Тогда почему вы меня отдали?
– Потому что она действительно завязала. Если кто-то и мог вызвать у нее какие-то чувства, так это ты, Тейлор. Но потом она каким-то образом опять срывалась и катилась по наклонной. Иногда исчезала вместе с тобой. На несколько лет мы вообще потеряли ваш след и не знали, где вы, пока однажды, когда тебе было одиннадцать, она не позвонила Нани в истерике, требуя забрать тебя у нее. Тейт подписала все бумаги и сказала, что мы ни при каких условиях не должны тебя ей отдавать. Что она, как яд. Ее ненависть к себе… Я не могу этого объяснить. Она даже отказалась встретиться с Нани. Сказала, что оставит тебя в придорожном магазине в двенадцать пятнадцать. Но она взяла с Нани еще одно обещание: что та никогда не заменит тебе мать. Тейт настаивала, что мать у тебя есть.
И Нани выполнила это обещание. Сколько я себя помню, все время держала меня на расстоянии.
– Мы до сих пор не знаем, что заставило ее так поступить, – говорит он.