«Он славный, – думала Мари, невольно сравнивая проводника с Аленом. – И добрый!»
Ей стало грустно. Она опустила глаза и молча глотала коньяк. Какое у нее тоскливое настроение… Может, не стоило вспоминать отца, переезд в Париж, неудачный брак с Аленом?
Она вышла замуж, совершенно ничего не зная о нем. Как можно быть такой беспечной? Он показался ей рыцарем со старинной гравюры, которую подарил ей отец на совершеннолетие… Глупо! Мари даже ни разу не побывала у жениха в доме до свадьбы.
Она с ужасом вспомнила первое посещение «замка», как называл муж свое жилище, унылое, мрачное строение на возвышенности. Посыпанный красным гравием подъезд для машин, черные корявые буки, поросшие лишайником камни фундамента…
Ален оборудовал под жилье только часть старого замка, остальное лежало в руинах. Гулкие темные коридоры наполнял тихий шелест и странные звуки. Бесконечные переходы сводили Мари с ума. На стенах висели картины, изображающие убитых красавиц, умирающих на Гревской[15] площади заговорщиков и неверных жен, утопленниц с распущенными волосами, задушенных в своих роскошных спальнях королей.
«Что это?» – робко спрашивала она супруга.
«Разве не красиво? – принимая меланхолическую позу, в свою очередь спрашивал он. – Посмотри, какая пронзительная романтическая печаль! Тебя это не трогает?»
Мари не могла понять, у кого из них проблемы с психикой. У нее или все-таки у Алена? Жуткий дом все больше угнетал ее, поглощал ее жизненные силы. Она потеряла аппетит и сон, шарахалась от собственной тени. В доме не было ни радио, ни телевизора, ни телефона, а ближайшие соседи жили на расстоянии километра. Только козы паслись на склонах и порой забредали на территорию замка. Мари не с кем было поговорить, поделиться своими страхами и сомнениями.
Кто такой Ален? Этот вопрос неожиданно возник у нее в голове, и она уже не могла от него отделаться.
Ее молодой красивый супруг нигде не работал, но недостатка в деньгах, похоже, не испытывал. Дом был оборудован без привычных современных удобств и обставлен старой мебелью не из-за отсутствия средств, а в соответствии с изощренным вкусом его хозяина месье Алена Шаррона, черноглазого молодого человека потрясающей внешности, с фигурой Аполлона и лицом Нарцисса[16].
По настоянию Алена они спали в отдельных комнатах. Мари бросало в дрожь при одном взгляде на высокую кровать с пологом, «точно такую, в которой задушили одну из любовниц короля Генриха»! Муж с такой гордостью поведал ей это, что у Мари просто не хватило духу отказаться от столь замечательного ложа. Потом, немного погодя, Ален рассказал жене, что разрушенный замок, который он очень удачно приобрел, по слухам, в давние времена принадлежал астрологу, чуть ли не самому Козимо Руджиери, личному врачу и предсказателю Екатерины Медичи.
«Я сам дальний потомок славного флорентийца! – высокопарно заявил месье Шаррон. – Фамилия моей матери Руджиери, она итальянка, а мой отец француз».
Ален так увлекся рассказом о средневековой Флоренции и славных предках из семейства Руджиери, что не обратил внимания, как побледнела его жена. Ей все теперь казалось в супруге подозрительным – его тяжелый взгляд, вкусы, манеры, поступки и даже его неправдоподобно совершенная красота, которая при первом знакомстве так поразила ее…
Единственная подруга по коллежу Лили жила в Париже, и ездить к ней удавалось редко. Предоставленная самой себе и своим страхам, девушка постепенно, как она сама думала, сходила с ума. Ален Шаррон не разубеждал, а, напротив, укреплял жену в этом мнении. Он снабжал ее успокоительными снадобьями и дорогими лекарствами от бессонницы, но Мари становилось все хуже.
Вдобавок в их дом стали по ночам приходить странные люди, которые запирались с Аленом в его кабинете и подолгу там находились. Муж называл их друзьями, но знакомить Мари с ними отказался наотрез, более того, строго-настрого запретил ей выходить из своей комнаты во время их посещений.
«По ночам дамам полагается спать, – твердо заявил он. – Для тебя же так будет лучше!»
Любопытство ее росло пропорционально недоумению и растерянности. Куда она попала? Что скрывает ее муж?
Внутри нее вступили в противоборство две Мари – одна хотела бросить все, вырваться на свободу и забыть замужество как дурной сон, а другая вспоминала, как она одинока и беззащитна и что, кроме Алена, у нее никого нет на всем белом свете…
– Слушай… почему Никита отказался рассказать нам все, что знает? – удивлялась Людмилочка. – Оказывается, мужики почти до утра проболтали на кухне, пока мы спали!..
– Я не спала… – отозвалась Тина.
Она лежала на диване, уставившись в потолок. Людмилочка же с разрешения хозяина включила ноутбук и штудировала таро.
– Давай я тебе погадаю… Я тут кое-что вычитала!
– Нет уж, хватит. И вообще, ты бы потише говорила – Никита уснул, между прочим.
Людмилочка обиженно замолчала.
После ночных бдений Никиту сморила усталость, и он прикорнул в кресле рядом с женой.
Валерия читала книгу.
Элина, не зная, куда себя деть, принялась готовить завтрак. Мысли присутствующих мелькали в ее сознании, причудливые и невероятные.
Через час Сиур приехал за Тиной, чтобы отвезти ее на работу. Та собралась, пошла за ним, села в машину – все без единого слова. Такое безмолвие показалось ему противоестественным. Сиур ощутил холодную непроницаемую стену вместо того тепла и нежности, к которым успел привыкнуть. Ему стало не по себе. Казалось, он теряет что-то важное, дорогое… быть может, более ценное, чем сама жизнь.
– Что с тобой? – спросил он, выруливая на запруженный машинами проспект.
Она задумалась, прежде чем ответить.
– Наверное, я просыпаюсь…
Он не понял, но переспрашивать не стал. Взаимное напряжение почти осязаемо разливалось по салону.
– Когда мы с тобой встретились, я все перепутала… – добавила Тина. – Сон приняла за действительность. Я позволила себе обмануться. Ты не виноват… Наверное, я сама хотела этого…
Сиур собрался возразить ей, но не успел. Его отвлек сигнал мобильника.
– Слушаю.
Звонила Татьяна Бардина, до Тины долетали обрывки фраз, и лицо Сиура сразу изменилось, стало хмурым и раздраженным.
Госпожа Бардина настаивала на немедленной встрече.
– Я не могу ждать! – взволнованно говорила она. – Приезжай немедленно! Сегодня ночью в моей квартире кто-то побывал!
– Я занят… Не сейчас…
Сиур старался произносить нейтральные фразы: ему не хотелось лишний раз огорчать Тину. Тем более что с Татьяной его связывали чисто деловые отношения. Но… складывались они как-то очень уж сумбурно, непредсказуемо.
Тина нервничала. Ему самому не нравилась эта ситуация. Сиур никогда не оправдывался… А теперь получается, он должен объясниться с Тиной. Ведь у нее нет ни малейшего повода для сомнений.
Сиур с трудом сосредоточился на том, что говорила Татьяна, пропустив половину ее речи.
– …а там кровь… – уловил он, включившись. – Целая лужа! Представляешь? Прямо посередине гостиной!
– Больше ничего? – уточнил он, бросив быстрый взгляд на Тину.
Та отвернулась и смотрела в окно на падающий снег…
– Нет! Слава богу, нет! – закричала Татьяна. – Это и странно. Откуда столько крови? Значит, кто-то спокойно разгуливает по моей квартире, когда пожелает, и делает что хочет!..
– Не стоит паниковать раньше времени…
Состояние Тины волновало его гораздо сильнее, чем кровь в гостиной у Бардиной. Ее кто-то пугает. Обычный прием. Кстати, это хороший признак – если бы хотели убить, убили бы, а раз пугают, значит…
– Ты приедешь? – нервно настаивала Татьяна.
– Сейчас не смогу. Работа. Попозже…
Тина делала вид, что ее этот разговор не касается. Самое удивительное, она и правда ничего не чувствовала – ни боли, ни досады, ни ревности, ни разочарования – совсем ничего.
– Тогда я приеду! К тебе в офис! – настаивала Татьяна.
– Послушай…
– Я выезжаю!
Она бросила трубку. Сиур вздохнул и прибавил скорости.
– Мы не опаздываем, – вежливо сказала Тина, глядя на дорогу.
– Да, но… мне надо в офис пораньше.
– Зачем?
– Работа…
Тина вдруг вспомнила предостережение Людмилочки: «Нельзя допустить, чтобы Сиур встречался с Татьяной! Ни в коем случае!»
Интересно, каким образом она сможет удержать его от встречи с другой женщиной? Закатить истерику? Тина вынуждена была признать, что это у нее вряд ли получится. Видать, таланта нет. Что же предпринять?
– Я не хочу, чтобы ты ехал к ней! – выпалила Тина, поражаясь своей бездарности.
– Я не к ней, – спокойно возразил Сиур. – Я на работу еду.
Ну вот! Так она и знала. Может, плюнуть на все?
– Не пущу! – стараясь придать голосу надрыв, завопила она и схватилась за руль.
Автомобиль резко вильнул, чудом избежав столкновения с белым «фольксвагеном».
– Ты с ума сошла?
– Выбирай! Или я, или Татьяна! – Тина вытащила из сумки газовый баллончик, который он сам имел глупость ей подарить. – Сейчас нажму… и мы разобьемся!
Сиур искал глазами место для парковки. Придется остановиться и разобраться, что происходит.
– Почему ты на чужой машине? – спросила она уже спокойнее.
– Моя «мазда» на стоянке у офиса. Я не успел сдать ее в ремонт. Пришлось одолжить авто у Влада.
Тина поразилась, как она вообще обратила внимание на то, что машина другая: ведь ее ум был занят решением совершенно иной задачи.
Сиур наконец с трудом втиснулся между «вольво» и джипом.
– В чем дело? – спросил он как можно мягче. – Мы чуть в аварию не попали по твоей милости.
– Не увиливай! С Татьяной ты встречаться не будешь. Пообещай!
Сиур полез в карман за сигаретами и не нашел их там.
– Черт… забыл купить. Ладно. Ты… не совсем правильно понимаешь…
– Мне плевать, что правильно, а что неправильно! – отрезала она. – К Татьяне ты не поедешь. Ни сегодня, ни завтра.