– Завтра же с утра отправлюсь в библиотеку, – досадливо пробормотал Лавров. – А теперь – спать, и так уже светает.
О том, чтобы пойти в спальню, где все напоминало об Эльзе, было страшно даже подумать: там точно не заснуть. Лучше уж на узком кожаном диванчике в кабинете. Никита достал небольшую подушку, мягкий клетчатый плед, лег, не раздеваясь, и уснул.
В то время как Никите начинали мерещиться первые сны, на другом конце Москвы, в квартире Таисии Тиховой, проснулся майор Лямзин. Ей даже не пришлось накануне слишком уговаривать его, он как-то сразу согласился поехать к ней, объяснив это заботой о свидетеле.
«А вдруг я еще чего-то не знаю, и убийца охотится за всеми членами семьи? Тогда Таисия, как последний ее представитель, в большой опасности», – думал Эдуард, стараясь от самого себя скрыть, что ему очень не хочется расставаться с девушкой.
Вероятно, его терзания отразились на лице, потому что Тая вдруг сказала:
– Да куда вы сейчас поедете, Эдуард Петрович? Поздно уже, а вам на другой конец Москвы добираться. А утром надо рано вставать. Я рядом совсем живу, квартира хорошая, в отдельной комнате могу постелить. Соглашайтесь.
– Ну хорошо, – изобразил Лямзин покорность судьбе, – только ужин, чур, за мной. С пустыми руками в ваш дом не пойду.
– Вот и ладно, – заулыбалась Таисия.
В супермаркете Лямзина понесло вразнос. Есть хотелось нестерпимо, и он заметить не успел, как набросал полную корзину продуктов, водрузив сверху бутылку красного вина.
– Эдуард Петрович, нам столько за вечер ни за что не съесть, – заметила Таисия, округлив глаза.
– А за два?
– Даже за три.
– Вы меня плохо знаете, я страшно прожорлив. Но если все-таки вам будет тяжко расправляться с оставшимися стратегическими запасами продовольствия – зовите, я всегда помогу, – подмигнул Лямзин. – Кстати, чем вы сегодня кормили свою собаку? Уже купили собачий корм?
– Нет, – растерялась Таисия. – Я ей бутерброд давала.
– Бутерброд… – фыркнул Лямзин. – Разве ж это правильная собачья еда?! И вам не советую: от бутербродов женщины толстеют.
– Пойдемте уж к полкам, – разозлилась Таисия.
Выбрав собачьи консервы и сухой корм, они расплатились у кассы и вышли на улицу. Стемнело, за границами желтых фонарей улица терялась во тьме, и Таисия невольно жалась к Лямзину. Вскоре они свернули во двор, и вдруг Таисия судорожно вцепилась в рукав.
– Что? – встревожился Лямзин, оглядываясь по сторонам.
– Видите, – она говорила прерывающимся шепотом, задыхаясь от волнения, – в подъезде свет не горит. А утром было все нормально. Я боюсь.
– Держитесь за меня и идите максимально близко, – шепотом ответил Лямзин. – И – тсс, тихо.
Они подошли к подъезду, Лямзин отстранил Таисию и рывком распахнул дверь. Собака тявкнула и прижалась к ногам.
– Подождите здесь, я проверю.
Женщина нервно теребила поводок, приготовившись долго ждать, но Лямзин вскоре появился.
– Идемте, все спокойно, – он взял ее за руку, как ребенка.
Внезапно дверь одной из квартир распахнулась, и пучок света упал Таисии на лицо.
– Тайка, ты, што ль?
– Я, тетя Клава.
– А я думала, мой мужик. Ты видишь, что творят негодники, а? Повыкручивали все лампочки в подъезде, хоть глаз выколи теперь.
– Кто повыкручивал?
– Так известно кто – близнецы корольковские. Мой мужик видел, как они кидались лампочками на школьной спортплощадке. Вот пошел с родителями разговаривать, пусть раскошеливаются. А ты с кем? – Соседка попыталась разглядеть в темноте подъезда Лямзина.
– Пойдемте, – потянула того за собой Таисия. И вздохнула: – Завтра весь дом будет мне косточки перемывать.
– Если вас это успокоит, то моя мама в таких случаях говорила: ничего, белее будут.
– Утешили, – хмыкнула она.
– Как мог, не обессудьте.
Так, беззлобно перебрасываясь ничего не значащими фразами, они поднялись на пятый этаж, где жила Таисия, и она открыла ключами дверь.
Вспыхнул свет, Эдуард с непривычки на мгновение зажмурился, потом с интересом огляделся по сторонам. Светло-рыжие обои кубиками, стандартная мебель конца прошлого века и покрашенные белой краской двери. Исключением из шаблона была довольно оригинальная фантазийная люстра, соединяющая в себе цветное стекло и керамику, покрытую глазурью.
– Вам нравится? – спросила Таисия, перехватив заинтересованный взгляд Лямзина.
– Да, неплохо. Никогда не видел ничего подобного.
– Знаете, я ее случайно на барахолке нашла. Женщина какая-то продавала, грустная очень, сказала, что уезжает из города навсегда и потому все распродает. Дорого просила и не уступала ничуть. Я сначала ушла, жаль было последние деньги за люстру отдавать, но потом все-таки вернулась и купила. Это авторская работа, дизайнерская. Я сейчас каждый раз, когда на нее смотрю, радуюсь, что не пожмотничала: удовольствие от обладания красивой вещью стоит затраченных денег.
Лямзин кивнул.
– А фотографии вы тоже купили? Очень интересные работы, – мотнул головой майор, показывая на стену.
Таисия вдруг покраснела и спохватилась.
– Да что же вы пакеты-то в руках держите. Ставьте на кухне на стол.
Лямзин, не разуваясь, протопал по коридору на кухню и, сгрузив продукты, понимающе кивнул:
– Значит, общаетесь с фотохудожником?
– Нет, это мои снимки. Только за рамки и печать заплатила, так что недорого обошлись.
– Ого, восхищен, – пробормотал Лямзин, подходя ближе и начиная придирчиво рассматривать детали.
– Вы раздевайтесь, в прихожей тапочки есть. Туалет, ванная – налево. А прямо спальня, можете там переодеться в домашнее. Посмотрите в шкафу, возьмите, что подойдет.
Таисия быстро сортировала продукты, одни из них выставляя сразу на стол, другие убирая в холодильник.
– Хм, интересно, у вас что, много мужского белья? – В голосе Лямзина помимо его воли мелькнули ревнивые нотки.
– Нет, – хихикнула Таисия, – я имела в виду мои халаты, во что-то другое вы вряд ли влезете.
– Нет уж, спасибо, я лучше в своем. Мне как-то всегда был не слишком симпатичен Керенский в женском платье.
– Ну и зря, – пожала плечами Таисия, – хотя, впрочем, как хотите.
Лямзин прошел в коридор, достал из обувного шкафчика большие тапки и придирчиво осмотрел их.
– А хозяин тапочек внезапно не появится? – крикнул он в сторону кухни. – Или они тоже ваши? Я к тому, что, может, лучше мне в ботинках остаться, чтоб в случае чего по лужам в тапках не скакать.
– Да что вы глупости говорите, товарищ майор?! – возмутилась Таисия. – Это гостевые, купила несколько месяцев назад. У нас иногда бывает очень холодно. Идите лучше руки мойте, сейчас все готово будет.
Что для мужчины главное в ужине? Правильно, хороший кусок мяса. Поэтому, не мудрствуя лукаво, Таисия отрезала несколько ломтей свинины, отбила их деревянным молотком, посолила, поперчила и обмакнула во взбитое яйцо. Масло зашипело на сковородке, и по квартире поплыл запах жареного мяса. Лямзин, который уже забрался под упругие струи душа, задергал носом.
– Аппетитно, черт возьми, пахнет, – пробормотал он, – надо поскорее выбираться, а то помру от неудовлетворенных желаний.
Он наскоро вытерся полотенцем, оделся и засеменил на кухню.
– Ничего, что я вашей ванной воспользовался? – изобразил он на лице скромность.
– Конечно, я же сама предложила.
– Что вы такое вкусненькое готовите, отбивную? О, и салатик есть… – Эдуард запустил два пальца в миску, выцепил помидор и только хотел отправить ломтик в рот, как Таисия шлепнула его по руке.
– Нельзя лазить в салат руками! – возмутилась она. И тут же смущенно добавила: – Ой, извините, у меня машинально получилось. Я сейчас в группе продленного дня подрабатываю, вот и…
– Тяжело, должно быть, вашим воспитанникам, – хихикнул Лямзин, потирая руку.
– Что, больно? – смутилась Таисия.
– Забавно. Давно меня никто по рукам не бил. Дайте штопор, вино открою. Пора, по-моему, уже выпить на брудершафт и прекратить друг другу «выкать». А то мне все время кажется, что нас здесь много. Кстати, хотел уточнить, пока не забыл. Что, ваша тетя Катерина, совсем одинокая была?
– Да вроде бы так. Если, конечно, она не скрыла от меня новорожденного сына или дочь.
– Ну, это мы проверим, – буркнул Лямзин.
Пробка чмокнула, выскочив из бутылки, Лямзин разлил вино и, подняв свой бокал вверх, сказал:
– За приятные моменты в жизни! – И осекся, столкнувшись с недоуменным взглядом Таисии. – Ой, извините. Не то сказал.
– Вы начинайте без меня есть, а я вам пока постель постелю, – пробормотала женщина и поспешно ушла, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
Лямзин схватив оба бокала и бутылку с вином, порысил следом за ней.
– Тая, простите дурака, сам не ведаю, что мелю. Давайте тетю вашу помянем… – Он протянул ей бокал.
Вернулись на кухню, выпили, не чокаясь, и Таисия всхлипнула, слезы полились у нее по щекам.
– Ну, не надо! – взмолился Лямзин, чувствуя себя беспомощным перед женскими слезами. – Давайте вытрем слезки и выпьем теперь за знакомство, на брудершафт.
Он неуклюже смахнул влагу с ее щек и опять налил вина, продолжая говорить:
– У меня странное ощущение возникло, когда я вошел в ваш дом. Вдруг так хорошо стало, как в далеком детстве, когда мягкий свет, тихие голоса и неповторимый аромат домашней еды с кухни. И знаешь, что там мама, и сейчас она позовет есть. Часто вспоминаю новогодние ночи, когда я лежал, глядя в окно на падающий снег, и загадывал желания. Мне рано начали разрешать встречать со взрослыми Новый год, только перед этим обязательно укладывали поспать, чтобы выдержал до полуночи. И вот когда я просыпался, за окнами уже было совсем темно, и начиналась волшебная ночь исполнения заветных желаний.
– А какое у вас самое заветное желание? – неожиданно спросила Таисия. Слезы на ее глазах высохли, и она смотрела так, словно от его ответа зависела ее жизнь.
Лямзин от неожиданности растерялся и, немного помолчав, сказал: