Тут же появился отец, отнял ее у Антипа и бережно прижал к себе. А она уткнулась ему в шею и счастливо вздохнула. Такой близкий и такой родной запах – ветра, моря и табака. Какое это блаженство знать, что папа с тобой и ты под его защитой. И даже странный мальчишка, кажется, сын Антипа, с ненавистью смотревший на нее, не мог отравить ее счастья.
Он был добрый и веселый, ее папа. С ним было так здорово играть, читать книжки и кататься на каруселях. Можно было залезть ему на спину, и он скакал, изображая лошадь. А как было здорово сидеть у него на коленях и слушать сказку, которую папа рассказывал неторопливым прокуренным голосом.
Как жаль, что отца не стало так рано: вскоре он вышел в море и не вернулся. Утонул.
А мама не смогла жить там, где все напоминало о нем. Через пару месяцев она увезла Эльзу из тихого поселка на Рижском взморье в шумную и многолюдную Москву. Перед отъездом девочка спустилась к морю и долго сидела, глядя на набегающую волну, бросая монеты и загадывая желания…
Гулко колотилось сердце, отсчитывая мгновения, в комнате было темно и чем-то неприятно пахло.
– Когда мы вместе с тобой на зоне парились, ты таким высокомерным не был, – донеслось до Эльзы из соседней комнаты.
– Но и ты там не пытался шантажировать меня.
– О, как заговорил! – Судя по звуку, мужчина громко сплюнул и хрипло рассмеялся.
Эльза встала, пошатываясь, подошла к двери, и чуть-чуть приоткрыла ее, так чтобы получилась небольшая щель. Лицом к ней за столом сидел молодой черноволосый мужчина и непрестанно жевал сигарету, перемещая ее языком из одного угла рта в другой.
– Послушай, Вадим, – цедил его собеседник сквозь зубы, – ты свалился мне как снег на голову и начал шантажировать меня. Согласись, то, что тебе стали известны некоторые мои секреты, еще не достаточный повод, чтобы я стал считать тебя своим компаньоном. К тому же ты мне не брат и не сын, чтобы я тебя содержал. Тем не менее, я обещал заплатить тебе солидную сумму в обмен на крошечную услугу.
– Да без базара. Только мне надоело ждать, Стас! Я сделал то, о чем ты меня просил, так расплатись.
– Потерпи, твоя миссия еще не окончена. Ты нужен мне.
– Да ты сначала…
Эльза покачнулась, неловко оперлась о дверь, чтобы не упасть, и та тягуче заскрипела. Вадим поднял голову и присвистнул:
– Глянь-ка, очнулась!
Он ловким движением вдавил окурок в пепельницу и подхватился вслед за Стасом, который бросился к Эльзе. Та испуганно заметалась, пытаясь найти выход, но запуталась в каком-то хламе, валявшемся на полу, и растянулась во весь рост.
– Ага, попалась! – злорадно проблеял Вадим, наваливаясь на нее сверху и смрадно дыша в лицо.
Правую руку ее он вытянул и прижал к полу, в сгибе локтя захолодило спиртом, и игла впилась в вену.
Волна поднялась, разбилась о берег и окатила лицо свежими брызгами…
– Эй, очнись! Да ты че, мертвая, что ли?
Девушка с выкрашенными в яркий красный цвет волосами опять прыснула в лицо Эльзе водой и пошлепала по щекам. В голове огнем взорвалась боль, желудок тут же судорожно сжался, и Эльза едва успела свеситься вниз с кровати, как ее стошнило.
– Ну, ты даешь… Надо ж так нажраться, чтоб не суметь до туалета добежать! – хрипловатый голос девушки был полон возмущения. – Кто за тобой теперь убирать будет? Я? Сама сейчас встанешь, тряпку в лапы – и вперед, драить полы. Алкоголичка!
«Я не пила», – хотела сказать Эльза, но вместо своего голоса услышала лишь невнятное шипение.
– Чего? – Девушка брезгливо наклонилась к ней. – Странно, а спиртным от тебя не воняет. Кололась, что ли? Или колеса глотала?
Девушка была молоденькой, с накрашенными темно-коричневой помадой губами и резко подведенными черным карандашом глазами.
– Ты че, новенькая?
Эльза, собираясь встать, провела по телу руками и с ужасом поняла, что на ней совершенно ничего нет. Кто-то раздел ее, не оставив буквально ни нитки. К тому же сгиб правого локтя болел – там расплылось фиолетовое пятно с красной точкой укола посередине. Вены у Эльзы всегда были плохими, и редкой медсестре удавалось сразу попасть куда надо. Чаще всего истыкивали иголкой обе руки, и потом ей приходилось прикрывать следы инъекций длинными рукавами, чтоб не смущать дворовую общественность.
– Да ты знаешь, что с тобой Вадик сделает, если узнает, что ты наклюкалась? – продолжала между тем девчонка. – А ну, вставай!
Она с силой дернула на себя простыню и вдруг тонко, пронзительно завизжала. Первой мыслью Эльзы было, что девица визжит от ее наготы, и ей даже стало как-то обидно: да, не двадцать лет, но все еще молода. Чего ж так визжать? Но в следующее мгновение до нее дошло, что красноволосая смотрит ей за спину.
Эльза медленно обернулась – и зажала руками рот, чтоб тоже не заорать. Потом спросила почему-то шепотом, словно боясь разбудить лежащего на кровати:
– Кто это?
– Вадик. – Девчонка судорожно сглотнула.
Глаза мужчины были широко открыты, и в них застыло такое изумление, словно он до последнего мгновения не верил в свою смерть. А в том, что он мертв, не позволяла усомниться маленькая дырочка в виске – аккуратное пулевое отверстие с опаленной вокруг него кожей. Рука мужчины лежала на груди, прижатая к сердцу, словно в последней мольбе. И он тоже был абсолютно гол.
Эльза, не отрывая взгляда от вытатуированной змейки на его руке, потянула из рук красноволосой простыню и замоталась на манер туники. Вульгарная девица вышла из ступора и ткнула Эльзу в плечо:
– Значит, так: я не знаю тебя, ты не знаешь меня, мы сегодня не виделись и никаких трупов не находили. Поняла?
– Поняла. Но если ты хочешь мне помочь, разыщи сначала мою одежду.
– Больно ты мне нужна! – скривилась красноволосая. – Я себе помогаю. Сейчас менты понаедут, начнут допрашивать, а у меня алиби нет. Зато мотив – есть.
– Какой? – машинально спросила Эльза, судорожно шаря взглядом по разбросанным везде вещам.
– Какой… – передразнила ее девушка, скривив губы. – Сутенер он. А я не знала, когда познакомилась с ним и влюбилась в него, как кошка. Очень замуж за него хотела, а он меня проституцией заниматься заставил. Говорил, денег заработаем и уедем подальше отсюда. Дура была, поверила. Потом втянулась, три года уж так живу.
– Три года?! – изумилась Эльза. – Сколько ж тебе лет? Я бы больше семнадцати не дала.
– Спасибо, – вздохнула девчонка. – Двадцать один мне, а выгляжу молодо, да. Он меня и продавал как малолетку всем. Жаль, до меня поздно дошло, что он за человек на самом деле. А недавно поссорились мы с ним, и я ему сказала, что мне нечего терять, возьму и убью его. По злобе сказала, не всерьез, но слышали многие. Сейчас, если кто стуканет, мне крышка, не отвертеться. Да никто и разбираться особо не будет, засадят, и все. Вот, твои? – Девица швырнула Эльзе ее вещи.
– Спасибо, – обрадовалась Эльза и начала трясущимися от слабости руками одеваться. Лицо у нее побледнело, над верхней губой выступила испарина.
– Давай помогу… – вдруг предложила красноволосая. – Колготки в карман сунь, потом наденешь, сейчас некогда. Но если все-таки менты нас застанут, не забудь сказать, что я пришла, когда Вадик был мертв.
Эльза кивнула. Девчонка поспешно натянула на нее пуловер, застегнула сапоги и, сунув в руки пальто, побежала к выходу, крикнув с порога:
– Смотри не задерживайся! Одевайся по-быстрому – и вниз, а то застукают тебя здесь.
Дверь она за собой не закрыла, и было слышно, как шаги ее стихают где-то внизу. Эльза отыскала свою сумку и торопливо проверила содержимое. Все оказалось на месте, кроме мобильника – трубка исчезла.
Чувствуя, как с каждой секундой ее все больше охватывает паника, она беспомощно кружила по комнате. Внутренним чувством понимала, что истекают последние секунды, когда еще можно спастись, но продолжала искать. Наконец, спотыкаясь о разбросанные вещи, бросилась к выходу и вдруг у самого порога увидела на тумбочке телефон.
В тот момент во дворе коротко взвыла милицейская сирена, Эльза шмыгнула к лифту и захлопала по кнопке вызова. Лифт сразу же тронулся, но не успела она вздохнуть облегченно, как остановился где-то внизу. Послышались голоса, шаги, несколько человек сели в лифт, и кабина снова тронулась.
Сердце заколотилось, и стало так страшно, как бывало в далеком детстве, когда прячешься в темной комнате и знаешь, что тебя вот-вот найдут. Эльза сжала кулаки, пытаясь справиться с тревогой, но все-таки не выдержала и побежала по ступеням вниз. Заплеванные перила вызывали омерзение, но голова все еще кружилась, и приходилось цепляться за них, чтобы не упасть. На улице она облегченно вздохнула и пошла к выходу со двора неторопливо и уверенно, будто каждое утро проделывала этот путь.
Лишь отойдя довольно далеко, достала из кармана мобильник и тут сообразила, что мобильник чужой. Поколебавшись немного, набрала по памяти номер Никиты, выслушала сообщение, что абонент недоступен, и, повертев в руках бесполезную игрушку, хотела уже швырнуть в урну. Но передумала. Сунула в карман и спустилась в подземный переход. У самого выхода старушка в алом пальто выгуливала толстого мопса. Собака тяжело переваливалась на коротких ножках и то и дело с надеждой оглядывалась на хозяйку: пойдем, мол, домой. Эльза вполне разделяла ее чувства, ей тоже отчаянно хотелось домой, прижаться к Никите и все ему рассказать. Но вначале нужно разобраться, что происходит.
Неделю назад договорилась с Агриппиной, приятельницей, с которой познакомилась месяца три назад, о встрече. Та просила приехать, хотела что-то важное рассказать. И еще, какое удивительное стечение обстоятельств – новая знакомая, Катерина, тоже живет в Алтышниковом переулке, как и Гриша…
– Боня, Боня… – позвала старушка собачку и потянула за поводок. – Не надо ходить близко к обочине, Боня, тебя машина собьет.
Эльза вздрогнула и опасливо оглянулась. Как кстати прозвучало предостережение, ей бы тоже не стоило ходить близко к обочине. Она поспешно свернула во двор и огляделась. Никого, только девчонка какая-то на одной ножке прыгает, похоже, в классики играет. Во дворе поскрипывали о