– Что? – Женщина обернулась и окинула его таким взглядом, словно услышала мысли.
Лямзин слегка смутился.
– Нет, ничего. А… простите, как вас величать? Не расслышал что-то.
– Лилия. Можно просто Лиля, – осклабилась хозяйка, но глаза ее остались холодными и злыми.
И тут у Лямзина появилась назойливая мысль, что стоило бы, пока не поздно, повернуть назад и поискать другую гостиницу.
Он взял за руку Таисию и участливо спросил:
– Может, посмотрим что-нибудь еще?
– Не знаю, как хочешь, – вяло отреагировала та. Ее укачало, и мысль о том, что снова придется сесть в разболтанную машину, вызывала дурноту.
– Понятно, – оценив ее бледный вид, вздохнул Лямзин. – Ладно, идем смотреть тут.
Они поднялись по крутой металлической лестнице, подождали, пока хозяйка, гремя ключами, отопрет, и вошли. Маленькая прихожая – зеркало, тумбочка и кресло.
– Ну, допустим, – кивнул Лямзин. – А там что?
– Дальше – кухня и две комнаты. – Лиля распахнула дверь, и в глаза бросились развешанные по стенам мини-плакаты.
«Товарищ! Режь только на разделочной доске, стол – для еды, а не для ножа!» – было написано на одном.
«Духовкой не пользоваться под страхом смерти! Взорвется!!!» – гласил второй.
«Полотенце на дверях не сушить, для этого есть веревка за окном!» – добавлял третий.
– Индийские йоги на спине полотенце сушат, и ничего, спина не портится, – хмыкнул Лямзин.
– Пусть сушат хоть на голове, – съязвила Лиля и возмущенно дернула плечом.
– Ага, ясно. Так йогам и передам.
– Вот здесь спальня, а тут – комната отдыха. Вот постельное белье, – бубнила Лиля, поджав губы.
– Туалет можно посмотреть? – Лямзин искал повод, чтобы отказаться, но не находил: на первый взгляд все было довольно терпимо.
– Конечно.
Хозяйка прошла в прихожую и толкнула дверь, обитую узкими деревянными планочками. Открылось бело-кафельное великолепие с неизменным плакатиком на стене: «Сигареты, прокладки, бумажки в унитаз не кидать!»
– А если я все-таки уроню прокладку в унитаз? Или, не приведи господь, тампон? – пошутил Лямзин. И тут же понял, что сделал это зря.
– Написано же – не бросать! – рявкнула Лиля.
Поискать счастья в другом месте захотелось с удвоенной силой.
– Ну и что? – повернулся Лямзин к Таисии. – Остаемся здесь?
Та пожала плечами.
– Так тебе тут нравится или нет? – вскипел Эдуард.
– Нет, – подумав, ответила Тая. – Но ехать еще куда-то совсем не хочется, пора бы уже и отдохнуть.
– О’кей.
Лямзин отсчитал нужную сумму, и довольная Лиля, запихнув деньги в оттянутый карман штанов, скользнула за дверь.
– Сегодня будем кутить – весело, творчески, раскрепощенно! – Эдуард плюхнулся в кресло. – А завтра, если успеем, поедем в форелевое хозяйство. По дороге поедим в креативном ресторане – «Амшенский двор» называется. Была там?
– Нет. Но уже хочу. А вдруг не успеем?
– Если не успеем, сделаем это послезавтра. Ну, как говорится, пойду, ополоснусь с дороги, и – гулять. По набережной пройдемся, камешки в воду покидаем. Ладно, поскакал…
– Бог в помощь, – фыркнула Таисия и, заняв кресло, уткнулась в «глянец».
Лямзин быстренько скинул верхнюю одежду и, напевая: «Я так молила: «Позови!», но ты молчал…» – протрусил в ванную. Там быстро, по-солдатски, разделся и встал под душ. Хлынула ледяная вода.
От неожиданности Лямзин заорал и пулей выскочил из ванны.
– Что случилось? – Таисия прибежала на его вопль и поскреблась в дверь.
– Кино вчера страшное посмотрел, про вампиров, сейчас вспомнилось, – буркнул Лямзин, переминаясь с ноги на ногу на крошечном, моментально намокшем коврике.
Стоять было холодно, вода, как назло, все не теплела. Наконец пошла горячая, потом и вовсе кипяток, и пришлось отказаться от идеи принимать душ: смеситель напор не держал. Лямзин набрал полную ванну, плюхнулся в воду и блаженно вздохнул.
Занятная все-таки в Сочи вода – голубоватая, словно подкрашенная горной лазурью, и сладковатая на вкус. Бог ее знает, может быть, в ней и правда растворен минерал азурит – ведь именно из него делают горную лазурь. Да, и еще говорят, местная вода на печень плохо влияет. А печень, как известно, – физиологическое «депо» для меди: накапливается она там. Вот так копится-копится – и потом, глядишь, цирроз печени приключится.
Лямзин содрогнулся и выплюнул струйкой воду, попавшую в рот, быстрыми движениями намылил голову и смыл под сильной струей воды.
«Нет, что ни говори, а хорошо, – завертелось в голове. – Воздух, зелень, птички поют… Рай, да и только!»
В голове всплыла избитая фраза: «Жизнь дается один раз, и прожить ее надо… в Сочи», – но была с негодованием отвергнута Лямзиным. За те несколько лет, что он когда-то провел в Сочи, город приелся ему до зубной боли: зимой сыро, летом жарко, да еще толпы курортников с «фиговыми листочками» вместо одежды. Основная масса местных тоже раздражала: стригут деньги с отдыхающих и при этом еще и высокомерно их презирают. Словечко «бзсдыхи», что означает «буду-загорать-пока-не-сдохну», стало уже общеизвестным и выползло за пределы Сочи. В общем, Сочи Лямзин любил, но в ограниченном количестве – приехать к брату, расслабиться, покупаться в море и рвануть обратно, в Москву.
– Знаю, милый, знаю, что с тобой, – завыл он дурным голосом песню из репертуара Пугачевой.
Таисия тут же откликнулась:
– Потерял себя ты, потерял…
Потом она постучала и, придуриваясь, проблеяла под дверью:
– Пусти-и меня-а, я тоже купа-а-аться хочу-у.
– Нимагу, я стисняюс, – подыграл ей Лямзин.
– Нет, серьезно, ты долго намерен там плавать?
– Ага. Хотя, впрочем, так и быть, щас выйду.
Он намазал щеки гелем для бритья, торопливо подраил их одноразовой бритвой-тяпкой и, ополоснувшись, выскочил из ванной. И тут его ждало еще одно неприятное открытие: полотенца на вешалке не оказалось. Он, отдернув штору, поискал скрытую от глаз полочку, потом встал на четвереньки и простучал с той же целью плитку под ванной.
– Тая, принеси мне полотенце! – крикнул он раздраженно.
– А тут нет! – донесся через некоторое время голос Таисии из комнаты.
– Как это – нет?! – возмутился Лямзин. – Быть такого не может. В любой приличной гостинице всегда есть полотенца. Ты, наверное, плохо посмотрела.
– Вот сам выходи и посмотри хорошо, – обиделась Таисия.
Лямзин натянул на мокрое тело одежду и порысил в комнату проверять внимательность Таисии. Распахнув шкаф, обозрел его девственно чистое нутро, заглянул в шкафчик на антресоли и даже зачем-то полез под кровать. Под кроватью оказалось много пыли, а поверх нее – бумажка от гигиенической прокладки и пара конфетных оберток. Чихнув, Лямзин вылез и, кипя злостью, направился к Лиле.
Хозяйка вышла к нему со сдобной булкой в руке, и он с трудом удержался от ехидного замечания, что, судя по габаритам, она свою норму булок давно уже съела. Но вместо этого только сказал:
– У меня в номере нет полотенец.
В ответ Лиля выкатила бесцветные глаза и, пожав плечами, невозмутимо парировала:
– А что, они там должны быть?
В первое мгновение Лямзин не нашелся, что сказать, но потом пришел в себя и огрызнулся:
– Конечно, я ж с собой чемодан полотенец привез: и для ног, и для лица, и для тела. А еще – кровать, подушку и одеяло притащил.
Лиля закатила глаза, что, видимо, означало у нее крайнюю степень возмущения, но за полотенцами ушла. Получив вожделенный пакет, Лямзин, довольный собой, понесся обратно.
– Вот, – подал он Таисии добычу, – повесь полотенца.
– А почему говоришь во множественном числе? Тут только одно, – удивилась Таисия.
Лямзин побагровел, схватил розовую махрушку и помчался обратно. Краткую лекцию по ведению гостиничного бизнеса Лиля выслушала с видом английской королевы и возразила:
– Да, одно. Но зато большое.
– Но я не один! – вскипел Лямзин. – Мне нужно два комплекта! И, кстати, в приличных местах всегда несколько выдают.
На сей раз хозяйки гостиницы не было подозрительно долго. Настолько, что у Лямзина закралось подозрение, не отправилась ли та стирать. Наконец Лиля все-таки вернулась и раздраженно ткнула ему в руки пакет.
Как вскоре оказалось, на этом общение с Лилей не закончилось. Когда посвежевшая и повеселевшая после купания Таисия собралась привести в порядок платье, выяснилось, что утюга в номере тоже нет.
– Эдик, – растерянно протянула она, – а что же мне теперь делать? Все помялось…
Лямзин заскрипел зубами и снова отправился к Лиле.
– Какие капризные жильцы мне достались, – буркнула та. – Все вам не так, все вам не эдак. Утюг у меня один, так что перегладьте все, что надо, и обратно принесите. Больше не дам.
Нервно хихикая и проклиная Лилю и все частные гостиницы, вместе взятые, Лямзин поднялся в номер.
– Вот. Гладь все подряд и развешивай в шкафу, а то, сказала, больше не даст.
– Да?! – Таисия вздернула одну бровь и поджала губы. – Тогда пусть попробует сначала забрать.
– Но…
– Все, я сказала! – рявкнула Таисия, и Лямзин покорно сел.
Действительно, если в дело пошла бронетехника, то пехоте лучше отдохнуть.
Глава 12
Утро следующего дня встретило ярким солнечным светом, бьющим из-за неплотно прикрытых штор, и телефонной трелью.
– Лямзин, – загудел в трубке голос полковника Планового, – мне тут сорока на хвосте принесла, что ты все-таки отправился в Сочи.
– Глупости говорят, Константин Михалыч, на даче я. Вчера поздно легли, шашлычки жарили.
– Откуда у тебя дача, плейбой? Горазд ты сказки рассказывать.
– Не моя дача, подружкина. Позвать к телефону?
– Короче, так: чтоб в понедельник был на работе. И без опозданий!
– Само собой, – зевнул Лямзин. – Вы, Константин Михалыч, зря паникуете. От такого ценного кадра, как я, не так-то просто избавиться.
– Смотри, я предупредил, – пригрозил Плановой и отключился.