— Первичная обработка была произведена операторами очень хорошо, — бросил через плечо Фромм.
— Какое количество массы мы потеряли? — спросил Госн.
— Восемнадцать и пятьсот двадцать семь тысячных грамма. — Фромм выключил станок и встал. — Я просто не могу нахвалиться нашими рабочими. Предлагаю подождать с окончательной обработкой и полировкой до завтра. Глупо спешить, когда в этом нет необходимости. Мы все устали и было бы неплохо поужинать.
— Если вы так считаете, герр Фромм.
— Зовите меня Манфред, — произнес немец, изумив молодого араба. — Ибрагим, нам нужно поговорить.
— Выйдем наружу. — Госн провел немца через дверь. Начинало темнеть.
— Ибрагим, не надо убивать этих рабочих. Они слишком ценные специалисты. Что, если снова представится такая же возможность?
— Но ведь ты согласился…
— Я не представлял себе, что работа пойдет так хорошо. В соответствии с графиком нам с тобой… нет, — будем честными до конца — мне предстояло контролировать все фазы операции. Ты, Ибрагим, поразил меня своим мастерством. Понимаешь, нам удалось собрать великолепную команду. Нужно сохранить ее!
А где мы возьмем десять килограммов плутония? — хотел спросить его Госн.
— Думаю, ты прав, Манфред. Я поговорю с командиром. Однако ты должен помнить…
— Да, безопасность прежде всего. Мы не можем сейчас рисковать. Я просто обратился к тебе, считая это справедливым — в качестве признания высокого профессионализма рабочих, — чтобы их заслуги были приняты во внимание. Понимаешь?
— Конечно, Манфред. Я полностью согласен. — У немца начали появляться человеческие чувства, подумал Госн. Жаль, что это случилось так поздно. — Как бы то ни было, я приветствую твое желание хорошо поужинать перед началом заключительного этапа. Сегодня вечером нам приготовили свежего барашка, и мы сумели достать немецкое пиво, «Битбюргер». Надеюсь, тебе понравится.
— Хороший лагер «Битбюргер». Как жаль, Ибрагим, что твоя религия запрещает употребление такого напитка.
— Сегодня вечером, надеюсь, аллах проявит ко мне снисходительность. — Госн решил, что нужно завоевать полное доверие этого неверного.
— Джек, мне кажется, что вы слишком много работаете.
— Это потому, что мне приходится издалека ездить на работу, сэр. Два, а то и три часа в автомобиле.
— Найдите дом поближе, — мягко предложил Его Королевское Высочество.
— Отказаться от Перегрин-Клифф? — Райан покачал головой. — А как тогда с Кэти и госпиталем Джона Хопкинса? Потом нужно подумать о детях, которых придется забрать из школы. Нет, это не выход из положения.
— Вы помните, без сомнения, что, когда мы встретились в первый раз, вы довольно резко отозвались о моем физическом и психическом состоянии. Сомневаюсь, что тогда я выглядел так плохо, как вы сейчас. — Судя по всему, принц получил исчерпывающую информацию от сэра Бэзила Чарлстона, и в результате, заметил Джек, к ужину не подали ни капли спиртного.
— У меня на работе бывают напряженные моменты, а иногда все стихает. В настоящее время ситуация несколько напряженная.
— Кто это сказал, Трумэн? Если ты не можешь выдержать жару, уйди из кухни!
— Да, сэр, что-то вроде этого, но скоро станет прохладнее. Просто сейчас происходит немало событий. В этом все дело. Когда вы управляли своим кораблем, вам тоже было нелегко.
— Но это была куда более здоровая работа. Кроме того, мне приходилось проезжать от дома намного более короткое расстояние. Говоря по правде, всего пятнадцать футов, — добавил принц с улыбкой.
Райан устало засмеялся.
— Да, это приятно. Для меня нужно пройти пятнадцать футов, чтобы поговорить со своей секретаршей.
— Как семья?
Обманывать не имело смысла.
— Не то чтобы очень хорошо. Моя работа не содействует здоровой семейной атмосфере.
— Вас что-то беспокоит, Джек. Это сразу видно.
— Большая нагрузка. Почти не бываю на свежем воздухе, слишком много пью. Как всегда. Со временем все улучшится, просто у меня более продолжительный, чем обычно, период напряжения и трудностей на службе. Я благодарен вам, сэр, за заботу, но это пройдет. — Джек почти убедил себя, что так и будет. Почти.
— Ну что ж, если вы придерживаетесь такого мнения.
— Должен сказать, что это лучший ужин для меня за долгое время. А когда вы собираетесь навестить нас на другом берегу пруда? — спросил Райан, воспользовавшись возможностью переменить тему разговора.
— В конце весны. Один коннозаводчик в Вайоминге приготовит для меня лошадей. Для игры в поло, между прочим.
— Это просто безумие заниматься такой игрой… Лакросс на лошадях.
— По крайней мере это позволяет мне бывать на природе. Прекрасное место, Вайоминг. Собираюсь побывать в Йеллоустоуне.
— Никогда там не был, — заметил Джек.
— Может быть, вы поедете с нами? А вдруг мне даже удастся научить вас ездить верхом?
— Может быть, — согласился Джек, пытаясь представить себя в седле, а также думая о том, сумеет ли он оставить службу на целую неделю. — Если только обещаете не размахивать при мне этими молотками.
— Клюшками, Джек, клюшками. Нет, я не буду пытаться вовлечь вас в игру. Это может закончиться тем, что вы покалечите несчастных лошадей. Надеюсь, вы сумеете выбрать время для этой поездки.
— Приложу все усилия. Если мне повезет, к этому времени мир станет более спокойным местом.
— Он и так уже успокоился во многом благодаря вашим усилиям.
— Боюсь, сэр, что Бэзил излишне подчеркнул мою роль в этом. Я был всего лишь одной шестеренкой в большой машине.
— Скромность может зайти слишком далеко. Меня расстроило то, что ваши заслуги никак не отмечены, — заметил принц.
— Такова жизнь, правда? — Джек сам удивился тому, что произнес. Впервые ему не удалось скрыть свои чувства.
— Я так и думал, Джек. Да, такова жизнь, и она не всегда справедлива. Вам не хотелось бы изменить работу — хотя бы взять отпуск?
Райан ухмыльнулся.
— Ну что вы, сэр, неужели я действительно выгляжу так плохо? Я нужен им.
Его Королевское Высочество внезапно посмотрел на Джека с серьезным выражением на лице.
— Джек, мы друзья?
Райан выпрямился в своем кресле.
— У меня не так много друзей, но вы один из них.
— Вы верите мне?
— Да, сэр.
— Тогда прислушайтесь к моему совету. Оставьте работу. Вы всегда можете к ней вернуться. Человек с вашими способностями никогда не останется в стороне. Вы знаете это. Вы занимались своим делом слишком долго. Вы даже не представляете себе, как вам повезло — вы можете уйти! У вас есть свобода, которая отсутствует у меня. Воспользуйтесь ею.
— Вы говорите весьма убедительно, сэр. Но будь вы в моем положении, вы не ушли бы — и даже по той же причине. Я не могу сдаться. И вы не можете. Вот и все.
— Гордость может стать разрушительной силой, — напомнил принц.
Джек наклонился вперед.
— Это не гордость. Это всего лишь реальность. Я нужен им. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Дело в том, однако, что они не понимают этого.
— Неужели новый директор настолько плох?
— Маркус неплохой человек, но он ленив. Ему нравится его должность, но не нравятся связанные с нею обязанности. Впрочем, не думаю, что эта проблема присуща только американскому правительству. Я знаю, что это не так. И вы знаете это. Долг прежде всего. Бывает, что вы вынуждены исполнять свои обязанности потому, что родились в такой семье, но я вынужден исполнять их потому, что лучше других справляюсь с ними.
— Они прислушиваются к вашему мнению? — резко спросил принц.
Джек пожал плечами.
— Не всегда. Черт побери, иногда и я ошибаюсь, но ведь должен быть человек, который всегда стремится поступить правильно. Это я, сэр. Именно поэтому я и не могу уйти. Вы должны понимать это не хуже меня.
— Даже если вы страдаете от этого?
— Да.
— Ваше чувство долга поразительно, сэр Джон.
— У меня были хорошие учителя. Вот вы, например, — вы не убежали и не попытались спрятаться, когда в вас стреляли. Вы могли бы сделать это…
— Нет, я не мог сделать этого. В противном случае…
— В противном случае противник одержал бы победу, — закончил за него Джек. — Но и мое положение мало отличается от вашего, правда? Я узнал об этом от вас. Это вас удивляет? — спросил Джек.
— Да, — признался принц.
— Вы не ищете спасения в бегстве. Я — тоже.
— По-прежнему искусны в словесных маневрах, а, Джек?
— Видите? Этого я не утратил. — Райан был доволен.
— Я буду настаивать, чтобы вы вместе с семьей поехали с нами в Вайоминг.
— Вы всегда можете обратиться через мою голову к начальству — поговорите с Кэти.
Его Высочество засмеялся.
— Пожалуй, я так и сделаю. Улетаете обратно завтра?
— Да, сэр. Сегодня мне нужно забежать в «Хэмлис» за игрушками.
— Поспите хорошенько, Джек. Продолжим наш спор в будущем году.
В этот момент в Вашингтоне было на пять часов раньше. Лиз Эллиот смотрела через свой письменный стол на Боба Хольцмана, который представлял свою газету в Белом доме. Подобно большинству журналистов, постоянно аккредитованных здесь, Хольцман знал, что президенты со своей администрацией приходят и уходят, и пережил их всех. Его огромный опыт в Белом доме являлся чем-то вроде парадокса. Лишенный доступа к сенсационным новостям, Хольцман знал, что здесь есть тайны, о которых он узнает лишь через несколько лет, а это будет уже слишком поздно для газетных статей и попадет в распоряжение историков, но его искусство в распознании тончайших нюансов и выяснении слухов позволило бы ему занять видный пост в любой разведывательной службе. Однако газета платила ему намного больше жалованья государственного служащего, особенно после того, как он опубликовал несколько бестселлеров, освещающих жизнь высших коридоров власти.
— Это исключительно для моего сведения?
— Совершенно верно, — ответила советник по национальной безопасности.