К тому же Малашенко уверяет его, что гроза прошла – Кремль не станет закрывать самый популярный телеканал за полгода до думских выборов, намеченных на декабрь 1995-го.
Пресс-секретарь Ельцина Сергей Медведев вспоминает, что в 1995 году его вызывает к себе президент. Рядом сидит Коржаков. «Что вы думаете о Киселеве? – сердито спрашивает Ельцин. – Мне кажется, с ним надо что-то делать». «А что же, Борис Николаевич?» – интересуется пресс-секретарь. «Я поручаю вам снять его с работы», – повелевает Ельцин. «Борис Николаевич, ну я как-то не представляю себе, как я его уволю», – удивляется Медведев. «А вы подумайте, как это сделать», – настаивает Ельцин. Коржаков улыбается. Медведев уходит озадаченный – и ничего не делает. Ельцин тоже больше не возвращается к этому вопросу.
«Козырные туз, король, дама и валет»
Потанин утверждает, что после выступления на заседании правительства его идея подвисает – Кох забирает себе все документы и говорит, что пока ничего больше делать не надо. Конкуренты Потанина рассказывают другую версию: будто Потанин активно «тусует» Коха, то есть дружит с ним и организовывает его досуг, чтобы добиться максимально лояльного отношения. Впрочем, те же конкуренты полагают, что коррупционных отношений между ними нет: Кох и Чубайс начинают продвигать план Потанина, потому что считают его перспективным, никаких взяток Потанин им не давал.
Летом и чиновники, и бизнесмены разъезжаются в отпуска. А когда в августе 1995-го Кох возвращается с отдыха, он получает выговор от начальства за то, что план по выручке не выполнен и неясно, где Госкомимущество будет брать деньги. Через неделю на следующее заседание правительства Кох приходит с черновиком указа президента. «Это план, о котором говорил Потанин», – напоминает он членам правительства. Они тут же соглашаются – альтернатив быстро найти деньги все равно нет.
Как раз в это время Березовский вспоминает про Абрамовича и его нефтяной проект. Он объясняет своим знакомым в Кремле, что телеканалу ОРТ необходимы деньги: телевидение – очень затратный и убыточный бизнес. Но он очень нужен власти как инструмент политического влияния – особенно в ситуации, когда есть крайне критично настроенный НТВ, принадлежащий Гусинскому. Чтобы содержать ОРТ, Березовскому надо получить нефтяную компанию, доходы от которой он будет тратить на развитие телеканала. За полгода до думских выборов и за год до президентских власть в этом заинтересована даже больше, чем сам Березовский, – так объясняет он и Коржакову, и Илюшину. Обычно помощник и охранник не согласны друг с другом – но тут редкий случай, когда они едины. 24 августа 1995-го Борис Ельцин, еще на больничном после первого инфаркта, подписывает указ о создании новой структуры – она получает название «Сибирская нефтяная компания», или коротко «Сибнефть». Правительство в шоке. В первую очередь министр топлива и энергетики Юрий Шафраник, который ничего не слышал о таких планах. Он создал государственную компанию «Роснефть», а у нее неожиданно увели самые ценные ее активы – «Ноябрьскнефтегаз» и Омский НПЗ.
В процессе подготовки залоговых аукционов советник президента Ельцина по экономике Александр Лившиц предлагает добавить к схеме еще одну деталь: государство возьмет у банков кредиты не менее чем на год, а значит, они обретут в собственность заложенные предприятия тоже не ранее чем через год. Например: если банк получает нефтяную компанию под залог осенью 1995 года – за полгода до президентских выборов, то ее владельцем он станет только осенью 1996-го – через полгода после голосования. Это значит, что сохранить собственность банку удастся только в том случае, если президентом будет избран Борис Ельцин – или любой другой сторонник приватизации. Победа кандидата-коммуниста будет означать, что приватизация отменяется и банк лишается своей собственности.
Именно этот пункт, как считает Кох, привлекает особенное внимание Чубайса. Он говорит, что придуманное Лившицем условие очень важное – необходимо, чтобы оно было четко вписано в нормативные акты о проведении аукционов. Чубайс настаивает спустя 25 лет, что с самого начала важнейшей целью залоговых аукционов было привязать крупный бизнес к президенту Ельцину и правительству реформаторов. Растянутая на год приватизация гарантирует, что богатейшие люди страны будут кровно заинтересованы в том, чтобы Ельцин остался у власти.
31 августа 1995 года Ельцин подписывает указ о проведении залоговых аукционов. Потанин вспоминает, что он тогда отдыхал на Лазурном Берегу – сидел с бокалом розового шампанского в ресторане Chez Acchiardo. Узнав об указе, он срывается – и летит в Москву.
Потанин собирает у себя крупнейших банкиров страны, чтобы обсудить с ними указ Ельцина и последующие действия. «Я им предложил: чтобы этот указ реализовался, его нужно наполнить предприятиями, – вспоминает он свои слова. – Поэтому идите, договаривайтесь с заводами, с которыми у вас нормальные отношения, вписывайте их в этот список. Наверное, кто-то скажет, что это нехорошо, картельное соглашение и так далее. Мы пытались договориться о том, чтобы не сталкиваться лбами, потому что у нас были другие враги. Грубо говоря, "новые бизнесмены" против красных директоров».
Теперь уже даже вчерашние скептики понимают, что были неправы и надо попытаться принять участие в залоговых аукционах. «Стало понятно, что участие в этих аукционах даст колоссальное конкурентное преимущество, которое будет невозможно компенсировать органическим образом, – рассказывает Михаил Фридман, – Там сдают на руки сразу козырных туза, короля, даму и валета».
Владелец банка «Менатеп» Михаил Ходорковский вспоминает, что в ходе предварительного распределения, кому какое предприятие достанется, правительственные чиновники выдвинули несколько условий. Одно из них – это должны быть живые деньги, в долларах, конечно. Поэтому желающим приходится выискивать деньги по всему рынку – брать в долг у всех у кого можно.
Еще одно условие – никаких иностранных денег. Первоначально Гайдар и Чубайс были, может, не против привлечения зарубежных инвесторов, но левое большинство в парламенте запретило «продавать родину». В 1995 году все уже согласны: так правительство не утратит контроль над страной, а российский бизнес избежит появления богатых конкурентов из-за границы. В правовых актах, которые готовят организаторы аукционов во главе с Альфредом Кохом, прописано, что иностранные покупатели до конкурса не допускаются. Правда, сказано это максимально общо и нечетко – чтобы невозможно было определить, какая именно компания считается иностранной. Вместе с Кохом над формулировками работает топ-менеджер «Менатепа» Константин Кагаловский. Замысел прост: если что-то пойдет не так и аукцион выиграет неправильный участник, то результаты торгов всегда можно будет отменить по решению суда, обвинив победителя в том, что он пользовался деньгами из-за рубежа.
Наконец, последнее важное, по словам Ходорковского, условие, которое ставит правительство: «Вы должны сами разобраться с красными директорами приватизируемых компаний, потому что у правительства нет политических ресурсов, чтобы заставить их согласиться на приватизацию».
Избавиться от красных директоров, сменить неэффективных собственников и управленцев на других, более современных и компетентных, – давняя мечта Анатолия Чубайса, это, говорит он, помогает смириться с совсем не прозрачной схемой подготовки аукционов. Большая часть красных директоров по своим убеждениям – вовсе не сторонники реформ. Все они добились высоких постов при Советском Союзе, и многие сожалеют о распаде СССР. Они всячески сопротивляются нововведениям и часто саботируют решения руководства страны – прежнее правительство «молодых реформаторов» во главе с 30-летними Гайдаром и Чубайсом они вовсе игнорировали. Именно поэтому, чтобы найти с красными директорами общий язык, Ельцину пришлось поставить во главе кабинета понятных им Черномырдина и Сосковца. Наконец, многие красные директора были членами компартии и симпатизируют коммунистам. В преддверии президентских выборов иметь по всей стране целый класс враждебных тебе собственников опасно – поэтому их надо по максимуму заменить на молодых капиталистов.
Томас Пикеринг, посол США в России в 1995 году, вспоминает о своей встрече с Чубайсом. «Анатолий Борисович, вы же предаете идеи открытой экономики. Зачем вы проводите эти аукционы?» – так вспоминает свои слова Пикеринг. «А откуда нам еще деньги на президентские выборы?» – будто бы отвечает Чубайс.
25 сентября 1995 года Альфред Кох подписывает распоряжение Госкомимущества со списком выставляемых на аукционы предприятий. Список немного изменился по сравнению с тем, который весной предлагал Потанин. В нем значатся «Норникель», Новолипецкий металлургический комбинат и несколько нефтяных компаний – «Лукойл», ЮКОС, «Сургутнефтегаз» и СИДАНКО. Только что созданная «Сибнефть» пока там не упоминается.
Спорт, водка и сигареты
Поскольку главная цель правительства – хоть чем-то наполнить бюджет, Чубайс начинает в 1995 году еще один крестовый поход – против налоговых и таможенных льгот. В январе 1995-го он идет к Ельцину с проектом указа, отменяющего все послабления.
Василий Шахновский (слева), Анатолий Чубайс и Виктор Черномырдин
Личный архив Сергея Зверева
«Я долго готовил указ, это была такая спецоперация, я не выпускал портфель из рук, никому не давал даже почитать проект», – вспоминает Чубайс. В приемной Ельцина он встречает своего давнего товарища Александра Лившица, помощника президента по экономике. «Знаешь, не ходи», – по-дружески предупреждает Лившиц Чубайса. «Почему?» – спрашивает первый вице-премьер. «Ну просто не ходи. Я картину знаю. У тебя нет никаких шансов», – объясняет Лившиц, имея в виду, что слишком уж могущественны лоббисты льгот. «Ну извини, я все-таки пойду», – упирается Чубайс.
Льготы были введены еще в 1992 году, их получили несколько организаций, например, Фонд инвалидов войны в Афганистане, Русская православная церковь и Национальный фонд спорта. Так «афганцы», РПЦ и «спортсмены» превратились в крупнейших контрабандистов в стране: к середине 1990-х через них идет импорт алкоголя и сигарет. Но если «афганцы» – это крупнейшая мафиозная группировка в России, то Национальный фонд спорта пытается выстроить официальную бизнес-империю. Ведь над фондом стоит Шамиль Тарпищев, выдающийся теннисный тренер, спарринг-партнер на корте и советник президента Ельцина, а также близкий друг Александра Коржакова. Рассказывают, что причина влиятельности Тарпищева в том, что на корте он всегда играет в паре с Ельциным. Тарпищев – теннисный профи, а значит, их пара неизменно выигрывает. И у президента после каждого матча прекрасное настроение. Отчасти благодаря симпатии президента теннис превращается в главный вид спорта в стране. Спустя десятилетие Россия станет одной из ведущих теннисных держав, а в 1996 году впервые в истории российский теннисист выиграет турнир Большого шлема: Евгений Кафельников победит на Roland Garros.