Ельцин очень мрачен. Он говорит, что занят, ему некогда встречаться. Он переговорил с Коржаковым и Барсуковым, посмотрел показания задержанных: «Они следят за порядком. Люди пытались деньги украсть – их попытку пресекли вовремя».
«Значит, ваш штаб прекращает свою работу. Ни один человек не сможет принять ни одного решения», – категорично говорит ему Чубайс.
«Ну если вы так ставите вопрос… – еще сильнее сердится Ельцин. – Как ультиматум… Тогда смотрите…»
«Я не ставлю, – отвечает Чубайс, – просто фактически это произойдет».
«Ну смотрите. Смотрите», – Ельцин в своем стиле угрожающе повторяет одно и то же слово.
В итоге президент сворачивает разговор – правда, все-таки соглашается принять Чубайса в 12:00, после заседания Совбеза.
Чубайс звонит Березовскому: «Плохо. Решение принимать не хочет, – растерянно говорит Чубайс. – Решение будет в 12 часов. До 12 занят. Он все для себя решил. Мне кажется, что я не смогу его переубедить. Я сейчас разбужу Володю, попрошу, чтобы он с Лужковым переговорил».
Александр Коржаков
Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»
«Я думаю, что ваша оценка правильная», – отвечает ему Березовский. И обещает тоже подъехать в здание мэрии на Новый Арбат. Чубайс решает перенести пресс-конференцию с 10 утра на более поздний срок.
Ельцин наказывает
Президент не лукавил – у него действительно много дел, напрямую связанных с выборами, и он собирается ими заняться. В его приемной сидят руководители тех субъектов федерации, результатами в которых он особенно недоволен, в частности президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Ельцин приезжал в Татарстан незадолго до первого тура, участвовал в Сабантуе, разбил глиняный горшок – то есть сделал все, по его мнению, чтобы продемонстрировать свое уважение местному руководству. А результат в первом туре – ничья, 39 % на 39 %. Это значит, что президент Шаймиев решил никак не вмешиваться. Теперь Ельцин собирается поработать с Шаймиевым, чтобы такого не повторилось. Встреча проходит без свидетелей, но обрастает легендами. Вот как описывает ее один из членов штаба.
Президент Татарстана заходит. Ельцин грозно смотрит на него исподлобья.
Ельцин и Шаймиев – два советских тяжеловеса; впрочем, Шаймиев чуть помоложе (ему 59 лет, Ельцину – 65) и в коммунистической табели о рангах он был чуть пониже. Он дослужился до первого секретаря Татарского обкома только в 1989 году, а членом ЦК стал аж в 1990-м. Тогда как Ельцин – первый секретарь с 1976-го, а член ЦК – с 1981-го. То есть по аппаратному стажу Ельцин обходит Шаймиева на целое десятилетие.
Оба долго молчат. Выдержав драматичную паузу, Ельцин емко осуждает Шаймиева за недостаточную помощь. После короткого обмена репликами Ельцин грозно говорит: «Идите». Шаймиев выходит. Во втором туре Ельцин получит в Татарстане 61,45 %, а Зюганов – только 32,31 %.
Дальше Ельцин просит, чтобы пригласили президента Северной Осетии Ахсарбека Галазова. Там все еще хуже: 63 % за Зюганова и 19,5 % за Ельцина. Содержание разговора неизвестно, но, скорее всего, он происходит по той же схеме: Ельцин давит психологически, ничего особо не говоря. Североосетинский президент старше Ельцина, но он не партийный бюрократ, а бывший ректор Владикавказского университета. С ним работа тоже, похоже, проходит удачно – во втором туре отставание резко сократится: Ельцин хоть и проиграет Зюганову, но со счетом 43 % против 53 %.
На очереди руководители двух других крупных регионов: Башкирии (Зюганов набрал 42 %, а у Ельцина –35 %) и Дагестана (66 % в пользу Зюганова, у Ельцина – 29 %). Беседу с ними Ельцин перенесет на следующий день, 21 июня. И во втором туре вопреки всем законам математики выиграет в обеих республиках. В Башкирии он получит 52 % против 44 % у Зюганова. В Дагестане итоговый счет будет 51 % на 43 % в пользу Ельцина.
Других лидеров регионов Ельцин вызывать не станет. Но в Ростовской области и Карачаево-Черкесии, где ситуация похожая и Ельцин проиграл в первом туре, во втором он победит – их главы, видимо, все поняли без лишних слов.
«Стали слишком много на себя брать»
Таня сажает Чубайса и Малашенко в свою машину и везет в Кремль. Она боится, что охрана не пропустит их, – ведь всюду люди Коржакова, но уверена, что ее не остановят. Таня говорит: «Они со мной» – и охрана не спорит. Они проходят в комнату ожидания около кабинета президента.
Валя Юмашев на костылях заходит в офис на Новом Арбате, где сидят Зверев, Шахновский и еще несколько человек из аналитической группы. Ему пересказывают краткое содержание предыдущей ночи. Выслушав, он говорит: «Мне кажется, сегодня Борис Николаевич уволит Коржакова, Барсукова и Сосковца». «Кто тебе сказал?» – спрашивают его. «Да нет, у меня нет никакой информации. Я просто его знаю – вот увидите».
Освобожденный под утро Аркадий Евстафьев рассказывает, будто ему ночью сотрудники Службы безопасности президента говорили, что Ельцин все равно победит, но не благодаря тем, кто примазался к нему, а благодаря истинным патриотам.
В 11:00 начинается заседание Совбеза. Коржаков не является его членом. У порога зала заседаний он напутственно кивает Барсукову и выходит. В этот момент на него кидаются журналисты кремлевского пула, которые ждут окончания совещания.
«Извините, но вынужден перейти к медицинским терминам, – говорит Коржаков. – Мастурбация – это самовозбуждение. Так вот Березовский со своей командой всю ночь занимались мастурбацией. Передадите это?»
Основная цель заседания Совбеза – протокольная. Ельцин должен официально представить генерала Лебедя, чтобы ему дали, наконец, кабинет и он приступил к работе. Но Ельцин быстро переходит к волнующей его теме и начинает сердито отчитывать Барсукова: «Вы превысили свои полномочия! Вы лезете, куда вас не просят! Я вас отстраняю от участия в работе штаба по выборам президента!» – так передает слова Ельцина министр внутренних дел Куликов.
Заседание длится всего полчаса. После его окончания премьер Черномырдин остается у Ельцина, а директор ФСБ Барсуков, глава МВД Куликов и глава МИД Примаков идут в кабинет к Коржакову. С собой зовут и Лебедя. Коржаков наливает всем по рюмке коньяку. Но Лебедь, подержав ее в руках для вида, так и не садится, а через какое-то время тихо уходит.
«Ну, Михал Иваныч, расскажите наконец, что произошло», – просит министр внутренних дел Куликов. Глава ФСБ улыбается: «Вот видишь, – говорит он Коржакову, – меня уже вывели из штаба. Тебе, наверное, тоже перепадет». Куликов вспоминает, что «весь их по-курсантски задиристый вид свидетельствует о том, что президентский гнев не кажется им долговечным».
Черномырдин в это время объясняет Ельцину, как он понимает суть произошедшего. Коржаков, конечно, знал, как финансируется кампания. Его люди несколько месяцев наблюдали, как коробки с кэшем приносили в Белый дом, а потом уносили оттуда. Поэтому действия Коржакова – это подрыв избирательной кампании.
У Черномырдина нет причин защищать Коржакова – все последние годы тот пытался заменить его Сосковцом.
Пресс-секретарь Ельцина Сергей Медведев рассказывает, что президент в этот момент очень сердит: «Он, что называется, искрит. Он зол на всю ситуацию: что это всплыло и что это выборные деньги. Кажется, что он очень решительно настроен».
После Черномырдина к Ельцину заходит Чубайс. «Борис Николаевич. В нашей стране избирательные кампании выстроены так, что значительная часть платежей идет наличными деньгами, – воспроизводит спустя 25 лет Чубайс свою тогдашнюю речь. – И у нас, и у Зюганова, и у Явлинского, и у Жириновского, и у кого хочешь. Значит, платеж, который героически вскрыл Коржаков, это мой платеж, я послал людей заплатить за концерты, которые они провели. Мы, будучи наивными людьми, считали, что самое надежное место, в котором деньги не украдут, называется правительство. Поэтому в правительстве, собственно, у нас и был источник средств. Тех самых, про которые я вам сказал. Да? Соответственно, 538 тысяч долларов, из которых было 500 Лисовскому за "Голосуй или проиграешь", а 38 – на проект, за который отвечает Сергей Шахрай, – это все мой платеж за очередные шаги, одобренные аналитической группой. Если бы Коржаков работал на вас, то он с таким же успехом мог бы ежедневно задерживать людей в штабе Зюганова, в штабе Явлинского или Жириновского. Так это устроено. Никакого хищения нет, я за эти деньги отвечаю, готов за каждый рубль отчитаться перед вами. Это очевидная политическая провокация, чтобы сорвать второй тур».
Встреча длится недолго. Чубайс выходит из кабинета к ожидающим его Тане и Малашенко с каменным лицом. Но через минуту начинает улыбаться и шепчет: «Все хорошо».
Коржаков уже проводил членов Совбеза, они с Барсуковым сидят вдвоем – и тут звонит телефон. Ельцин просит их обоих написать рапорты об отставке. «Мы с улыбочками за полминуты написали рапорты. Сейчас трудно объяснить, почему улыбались. Может, принимали происходящее за игру?» – вспоминает Коржаков.
Ельцин выходит из кабинета и идет к журналистам. Таня уже знает о его решении от Чубайса, она подходит к отцу в коридоре. «Подожди, не мешай», – просит он.
Михаил Барсуков (слева), Шамиль Тарпищев и Александр Коржаков
Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»
«Все время меня упрекают за Барсукова, Коржакова, Сосковца… Никогда такого не бывало, чтобы я работал по подсказке Коржакова, – объясняет Ельцин представителям СМИ. – Силовые структуры надо было заменить, поскольку они стали слишком много на себя брать и слишком мало отдавать… В целях усиления и обновления команды… Надо менять кадры, чтобы были свежие люди».
Татьяна стоит рядом и слушает. «К Коржакову у меня не было жалости. Но и разочарования в нем не было. Я просто холодела при мысли, что такой человек имеет огромные властные возможности. Мне было очень жаль его жену Ирину. Я позвонила ей сразу после отставки, попыталась найти какие-то слова».
Оператор Ельцина, записав его заявление, немедленно бежит к своему начальнику – Коржакову – и показывает, что только что сказал президент. «Я оторопел», – вспоминает глава охраны – слова про «много на себя брали и мало отдавали» кажутся ему колоссальным оскорблением.