Ксения БеленковаВсе сюрпризы осени
–Ну, ладно,– покровительственно улыбнулась Катя.– Сейчас я вас немножко развеселю. Сейчас я вам мою любимую сбацаю…
Жил на свете козел,
Не удав, не осел,
Настоящий козел,
Сседой бородой!
Ме-е!
Слова песенки из старого фильма так и прыгали в моей голове. Яподдевала носами потрепанных кед золотые монеты березовых листьев– в этом году осень накатила ранняя, рыжая, как лисий хвост. Москву окунули в охру: взъерошенный город щетинился и стряхивал с себя брызги листьев. Вот и мне жутко хотелось выкинуть что-нибудь эдакое! Все вокруг менялось, только я оставалась прежней: послушная девочка, отличница, помощница мамы, гордость отца. Но такое чувство, что сама где-то потерялась. Ивсе это лишь маски, которые навесили на меня близкие.
Несколько дней назад мы всей семьей переехали в новый район. Стех пор мне все время кажется, что я забытая на старой квартире сумка. Не могу найти себя– и все тут!
Помню, как съезжали из дома. Папа и мама носились вокруг грузчиков озабоченные и нервные. Грузчики ползли по лестнице, как улитки– томно и медленно, выпучив глаза. Брат пытался руководить процессом, пока папа не отвесил ему подзатыльник:
–Давай, Денис, сам крутись!
ИДэн тоже закрутился: стал прыгать через улиток-грузчиков с тюками. Амы с мамой контролировали сохранность хрупких и ценных предметов.
–Осторожнее с картинами!– кричала мама.
–Книги не рассыпьте!– вторила я.
Вэто время где-то раздавался звон побитых бокалов.
Потом, помню, мы долго колесили по городу, застревая на светофорах и вдыхая выхлопные газы. Когда я вылезла из машины возле нашего нового дома, земля качалась подо мной, и казалось, что целый век я не смогу всунуть в рот ни крошки. Уже ночью, сидя на чемоданах, мы жадно лопали заказанную пиццу и смотрели в окно. Ночь на северо-западе Москвы казалась мне неотличимой от ночи на востоке. Все детство я провела рядом с Измайловским парком, теперь же возле дома раскинулся Серебряный бор.
Меня никто не спрашивал, хочу ли переезжать, менять школу, расставаться с одноклассниками. Но и это не самое страшное. Страшнее было то, что я сама вовсе не могла понять, рада ли этому переезду. Выходит, я дожила почти до пятнадцати лет (осталось-то всего ничего– меньше полугода) и до сих пор не знаю: кто же такая Алиса Лисицына.
–Алька, ты просто золото!– говорила обычно мама, понимая, что я иду на золотую медаль.
–Алька, ты чудо-хозяйка!– говорил папа после того, как я убиралась в квартире.
–Алька, ну ты даешь!– говорил Денис, проигрывая мне в теннис.
Яже теперь ничуточки не была уверена в том, что мне нужна эта золотая медаль, что хочу стать домохозяйкой, да и зачем мне спорт? Вот и зависла где-то между прошлой понятной жизнью и новой– где все было другое, и я старая в нее никак не вписывалась…
Желтые листья летели из-под ног, я бродила по незнакомым улицам, пытаясь разглядеть саму себя. Вот топает мое отражение в витрине– кеды, джинсы, майка, тугой хвост на затылке. Яостановилась и подошла ближе к стеклу: девчонка как девчонка, каких миллионы. Яприставила большой палец к носу и покрутила пятерней. Отражение показало мне язык.
–Чего обезьянничаешь?– грозно пробурчала сушеная старушка с сумкой на колесиках.– Приличная девушка– и такими вещами занимается!
Старушка, которая могла бы поместиться в своей сумке, недовольно потрясая головой, прошла мимо. Ая так и стояла с высунутым языком, провожая ее взглядом. Как она сказала? «Приличная девушка»? Пожалуй, и правда, только бантика на хвосте не хватает– вылитая отличница. Япошла дальше, искоса наблюдая за собой в витрине: «приличная девушка» топала смирно, лишь один раз, кажется, покрутила пальцем у виска. Авокруг моего отражения висели чьи-то портреты. Разные модные красотки надували губы и щурили глаза, а прически у всех были немыслимые– где начес с дом, где разноцветное сено копной. Только тут я поняла, что это витрина парикмахерской. Меня всегда стригла мама, в парикмахерской я не была ни разу. Да и что там стричь? Расчешет, подровняет на уровне лопаток– и вперед. Коса или хвосты с бантами. Сейчас хоть банты переросла, а так– все одно и то же, сколько себя помню.
Янесколько раз скрутила пальцами свой хвост жгутом, потом залезла в кошелек, пересчитать карманные деньги. Их было достаточно. Резинка с хвоста полетела в урну, а я открыла дверь парикмахерской.
Впомещении пахло шампунями, гелями и мокрыми волосами. Симпатичная девушка с двухсантиметровыми ногтями вписала меня в какую-то тетрадь и проводила к свободному креслу. Там ко мне подскочила пожилая дама с молодежной стрижкой и серьгой в носу.
–Вечернюю укладку?– спросила она, перекидывая мои волосы из одной руки в другую.
–Стрижку!– отрезала я.
–Каскад?– насторожилась парикмахерша.– Лесенку?
–Короткую и модную.
Пока парикмахерша мыла мне голову, я выслушивала ее вздохи по поводу моих длинных волос: мол, не жалко ли расставаться? Ая и не знала, жалко или нет. Знала лишь одно– мне надо это проверить во что бы то ни стало! Потом я наугад ткнула пальцем в какую-то стрижку из журнала и зажмурилась. Волосы падали на пол. Магнитофон пел голосом Петра Налича. Моей голове становилось все легче и легче.
–Можешь открывать глаза, трусиха!– услышала я минут через сорок.– Вроде даже ничего так вышло…
Яоткрыла глаза. Из зеркала на меня смотрел смущенный паренек, в котором я не сразу опознала себя. Длинная челка спадала на лоб, остальные же волосы были совсем короткие. Маленькие золотые сережки смотрелись теперь в ушах каким-то антиквариатом. Зато лицо приобрело задорное выражение. Ясмахнула челку в сторону– и мне это понравилось! Волосы снова непослушно прикрыли один глаз. Ия поняла, что обрела совершенно новое, абсолютно бесполезное, но при этом чудесное занятие– убирать челку с глаз.
–Не нравится?– с тревогой спросила парикмахерша.
–Очень нравится!– удивилась сама себе я.– Спасибо!
Из парикмахерской я выскочила легкая, как майский пух. Тугой хвост не сковывал затылок, жизнь казалась совершенно удивительной. Япосмотрела на свое обновленное отражение и скорчила ему смешную гримасу.
–Хулиганка!– бросил хмурый прохожий.
Имне впервые после переезда показалось, что все на своих местах!..
Домой я вернулась под вечер. Папы, как обычно, еще не было. Денис сидел в наушниках за компьютером. Мама рисовала. Япрокралась к себе незамеченной. Еще не все вещи были до конца разобраны, но шкатулку с украшениями я нашла сразу. Аккуратно вынула из ушей маленькие золотые сережки и убрала в коробочку. Азатем достала крупные бижутерийные серьги, которые мне привезла из Индии одна мамина подруга. Серьги были красивые, яркие, только никак не вязались с моим прежним образом, поэтому лежали в глубине шкатулки новенькие, ни разу не надеванные. Пришло их время! Япокрутилась у зеркала– теперь оттуда выглядывал не смущенный паренек, а смешная девчонка. Определенно, мне она нравилась!
Вкомнату заглянула перепачканная акрилом мама, даже не посмотрев в мою сторону, она крикнула:
–Ужинать!– и резво отправилась на кухню.
Пришла пора выбираться из укрытия и выносить свой вид на семейный суд. Хорошо, что после переезда мне не приходилось делить комнату с Денисом, а мама заполучила долгожданную мастерскую. Но встречаться приходится даже в такой большой квартире– деваться некуда.
Когда я вошла на кухню, мама раскладывала по тарелкам домашний лососевый пирог.Денис уже успел откусить кусок от своей порции и, увидев меня, закашлялся. Яс невозмутимым видом сдула с глаза челку и стала ждать бурю.
–Алька, что ты с собой сделала!– мама не донесла очередной кусок пирога до тарелки.– Где твои волосы?
–Впарикмахерской,– я осторожно села к столу.
Амама начала скакать вокруг меня, стараясь разглядеть каждую оставшуюся волосинку. Вконце концов, потрепав мою челку, она резюмировала:
–Азнаешь, неплохо! Свежо, молодежно,– и, немного помолчав, добавила:– Может, и мне такую стрижку сделать, а?
Вэтой семье никогда не знаешь, чего ждать. Была уверена– скандала не миновать. Мама так носилась с моими волосами, будто это был неприкосновенный семейный капитал. Авыходит, отрезала, и вышло «свежо». Мама уже вынимала спицы из своего пучка и пыталась забросить волосы себе на лоб, чтобы вышла челка.
–Нет, мне уже поздно проводить такие эксперименты,– засмеялась она.
Волосы мягкими кудрями рассыпались по ее плечам, и я подумала– какая она у нас молодая и красивая! Даже лазурное пятно краски на носу удивительно шло к ее глазам.
–Прикольно выглядишь, Алька!– сказал Денис, справившись с куском пирога.– Ине скажешь, что девочка-пай.
–Но что скажет папа?– мама нахмурилась.– Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Сегодня он все равно придет поздно.
Имы втроем стали уплетать пирог– давно он не казался мне таким вкусным. Идаже на секунду почудилось, что вечер на северо-западе чуть лучше, чем на юго-западе. Вдали за окнами качались деревья, где-то гудели машины, город вдыхал через форточку запахи нашего ужина и довольно урчал.
–Сегодня вам надо пораньше лечь спать!– встрепенулась мама.– Мы с папой все устроили, завтра вы идете в новую школу. Итак уже первую неделю пропустили. Пора, братцы-кролики, браться за ум.
Мы с Дэном сосредоточенно отхлебывали чай. Не сказать, что школа была для нас чем-то страшным– проблем с этим никогда не было, но кто ж предпочтет гранит знаний беззаботному отдыху? Денису вот последний год остался, а мне в новой школе еще целых три трубить. Меня ждал незнакомый класс, но вся штука в том, что и прежняя школа так и не стала мне родной. По сути, я без сожаления рассталась с ней. Пятерки сыпались в журнал, я почти не отрывала глаз от учебников. Кого спросить, когда класс молчит? Лисицыну! Кого поставить всем в пример