— Варя, всё хорошо? — осведомился мой извечный оппонент звенящим голосом. Вот почему я его не узнала.
— Хорошо… А это Вы меня… расколдовали? — в свою очередь поинтересовалась я, не обнаружив на поляне Джинни.
— Я, — без особого желания сознался Кощей.
— И я, — пробасил у него за спиной Хмара.
— А ты то тут при чём? — удивился чародей.
— Но-но! — возмутился Горыныч. — не приписывай все заслуги себе!
— Да не очень то и хотелось, — обиделся Кощей.
Поляна тем временем наполнялась встревоженным народом. Люди переглядывались и спрашивали друг дру-га, а из-за чего, собственно, весь сыр — бор? Рыська дал какие-то разъяснения, и толпа стала расходиться. Я гладила по голове грустного Баську.
— Перепугался, маленький? Не бойся больше, всё хорошо… Спасибо тебе, Басенька! Спас ты меня, как есть — спас!
— Гы…
— Я тоже тебя спас, — доложил чародей, усиленно махая вокруг меня руками.
— И я, — прогремело сверху.
Ко мне подошёл муж и, кивая на суетящегося вокруг моей персоны Кощея, спросил:
— Надоедает?
— Диагностирую, — вместо меня, ответил Всевед. — Покушение, да ещё частичное окаменение… надо всё вни-мательно проверить.
— Я уже всё проверил, — доложил, нависший над нами Хмара. — Повреждений нет. Диагностирует он… лекарь, нашёлся…
— Какое покушение? — недобро сощурил глаза муж.
Подошедший к нам Рыська отдублировал, не предвещающий ничего хорошего, взгляд Лоцмана.
— Вы это, — попятился назад Кощей, — чего так смотрите? Я на неё не покушался!
— А как вы первым на поляне оказались? — съехидничала я.
— Так Баська ревел, как раненый!
— Это Вы за василиска так переживали?
— Ну, переживал… — опустил глаза Кощей.
— Опять врёт, — вздохнула я.
— Значит так, господин чародей, — хрустнул пальцами Андрей, не успевший остыть от недавней схватки и явно готовый продолжить боевые действия, — выкладывай всё на чистоту!
— Ага! — подтвердили Рыська и Горыныч в один голос.
— Выкладывай, выкладывай, — согласился, быстрым шагом приближающийся к нам Белый Волк.
— Гы! — вставил своё веское слово Баська.
— Пятеро на одного! — попробовал возмутиться Кощей.
— Ещё кого-нибудь позвать? — осведомился Волк.
— Ладно, — уступил их «просьбам» Всевед. — Окулу ищите.
— Точно, Окулу! — подтвердила я. — Это она в меня стреляла!
— Окула? — недоумённо повторил Май.
— Чертиха? — сжал кулаки Волк.
— Да что же это такое!? — прямо-таки завопил мой любимый муж и решительно куда-то пошагал.
— Май, стой! — бросился за ним Рыська. — Ты что задумал, молохольный?
Глядя в спину быстро удаляющегося мужа, я пыталась сообразить, что происходит. И тут до меня со всей яс-ностью дошло, что я чудом избежала смерти… На самом деле! Холодный пот покатился по лбу, ноги подкосились, и я пыльным мешком плюхнулась в пожухлую траву… не без помощи Хмары, взмывшего в небо и что-то бурчащего себе под нос про крылатых мстителей.
— Чёрт!
— Что случилось? — с заботливостью любимой бабушки подскочил ко мне Кощей.
— Вот, — я выпростала из-под себя злосчастную стрелу.
— Давай сюда, — буквально потребовал чародей.
— Фигушки! Я её дома на стену повешу, — возразила я, но как-то отстранённо, словно я это вовсе и не я.
— А-а, тогда, конечно…
Мне показалось, что я раздваиваюсь, распадаюсь на составляющие меня части. Варвара Майкова во мне впа-дала в истерику, а Берегиня ликовала от осознания очередной победы. Я закрыла глаза и стала глубоко дышать, стара-ясь подавить истерику в зародыше. Надо отвлечься, не думать о том, что могло случиться…
— Вы так и не объяснили, — напомнила я Кощею сдавленным голосом.
— Что не объяснил? — сделал попытку сыграть на дурочку, чародей.
— Про Окулу откуда знаешь? — сурово вопросил неизвестно откуда взявшийся Перун.
Я огляделась и обнаружила, что на поляне стало довольно многолюдно. К нам присоединились Чудо, везде-сущий суседко, двое из братьев-богатырей, не распознаваемых в одинаковых доспехах, Хмара, пара молодых леших, Вольга и Кудеяр… А из леса ко мне спешили свекровь и Джинни.
— Еле тебя отыскали! — пожаловалась Джинни. — Всё в порядке? — я кивнула.
— Мужчины нас бросили, — поддакнула ей Марла, — мы по лесу плутали — плутали…
— Марла, а по запаху? — изумился Волк.
— Что? — вскинула на него недоумённые глаза свекровь. — Тьфу! Забыла… — смущённо призналась она.
— Ничего, привыкнешь, — ободрил её оборотень. — А ты, Всевед, продолжай, не обращай внимания на наши разговоры.
— Мда… Так вот… Окула, жена Злода…
— Жена!? — выпалила я, — Тогда понятно.
— Что понятно?
— Да так… Продолжайте…, пожалуйста.
— Так вот, Окула мечтала отомстить тебе, Варвара, уже давно, если быть точным — с зимы. Она целый план разработала с пакостями разными. Привлекла кое-кого.
— Кудыку, например, — вставила я.
— Ребёнок же совсем, — прокомментировал Волк.
— Это как посмотреть, — флегматично продолжил Кощей. — Баську пыталась подставить, как твоего любимца… Но, главной её целью было твоё физическое устранение. Она только удобного случая ждала, и до воскрешения богов не торопилась. Ведь Берегиня, по её мнению, нужна исключительно для устранения последствий несчастных случаев. И как только ты богов воскресила, она тут же стала готовить план покушения.
— А откуда это Вам известно? — печально осведомилась я, смутно догадываясь о причинах столь достоверных знаний. Кощей тоже это понял, и вилять не стал.
— Приходила она ко мне… советоваться. Не смотри так на меня! Если бы не тот кинжал! Я ведь голову поте-рял. Это была моя последняя надежда, а ты меня её лишила! Я тоже ждал дня Рода, но… Перун выковал кинжал, душа Смеяны свободна…. Моя жажда мести несколько поостыла…
— Но отомстить чужими руками, это так приятно, — горько отозвалась я, — и что значит «несколько поостыла»?
— Варвара! Не перебивай меня! — закричал Кощей. — Пожалуйста, — добавил он значительно тише. — Твои про-видческие способности плохо действуют на меня. Так о чём это я? Ах, да… Окула приходила ко мне советоваться на счёт твоей силы… Я дал ей амулет. Перун, не сжимай свою секиру! Я всё понимаю! Но ты тоже виноват!
— Что-о-о-о? — возмутился Громовержец. — Я виноват? Ты, неблагодарный, сейчас под свои мерзкие доводы виновных нагребёшь! Я виноват! В чём? В том, что рук не покладая, тебе кинжал заветный ковал? А Белый Волк со своими оборотнями жизней не жалея порождение твоей чёрной магии отлавливали, а девушка-джинн его в коконе удерживала… Так мы тут все виновные, один ты только несчастная жертва обстоятельств, тобой, между прочим, и устроенных!
— Хватит, — зло пробормотал Всевед. — всего лишь надо было сказать, что это была идея Варвары, и… ничего этого не случилось бы.
— Ты не исправим, Всевед! Сам себе эту западню устроил, ничего умного не придумал, зато всех обвинил, осудил, к смерти приговорил! Навь, одним словом! — Перун горестно махнул рукой. — Варваре, как потерпевшей сто-роне, решать, что с тобой делать.
— Сдался он мне! — зло огрызнулась я на ничем не повинного Перуна. — Ваш подданный, вы и решайте! Обе-щали, что жизнь моя будет, словно в сказке, — отчего- то вдруг припомнила я обиду, — а что на деле вышло?
— Как что, — втиснулся в нашу перепалку Семён, — как в сказке, чем дальше, тем страшнее!
На самобытного остряка все дружно зашикали, и он спрятался за спину Волка.
— Теперь тебе ничего не будет угрожать, — как-то нехотя отозвался Всевед, — я… беру тебя под свою опеку.
— Не-ет! — только не это. Вот только опеки Кощея мне и не хватало для полного счастья. Уж лучше пусть язвит по-старому. Но радостно кивающие Перун и Белый Волк утвердили меня в неутешительных прогнозах. Нянька — Ко-щей, такого ещё не в одной сказке не было.
Я совсем расстроилась, представив результаты этой самой опеки.
— Ты бы на земле не сидела, — оправдал мои мрачные прогнозы заботливый голос Кощея.
— Не надо, а? — жалобно попросила я.
— Да, Кощей, в самом деле, — вступила в свои права матери Марла, — мы о ней сами позабо…
Оборвав фразу на полуслове, свекровь с ужасом взирала на что-то за моей спиной. Я резко оглянулась и ис-пытала очередной приступ «дежа вю». Из леса на нашу поляну вышел бабр. В зубах огромной бело-чёрной кошки бол-талось безжизненное тело Окулы. Ну, точно как в том году Урюпа.
— Лютый… — вырвалось у меня.
— Нет, — возразил мне Белый Волк, — Лютый крупнее. Это самка.
— Снежная?
— Она, по всему. Умница какая!
Бабр, тем временем, остановилась, не дойдя до нас метров десять, и скинула свою ношу. Потом поскребла ла-пами землю вокруг тела, как это делают все кошки, когда что-то закапывают, повернулась задом, подняла шикарный хвост трубой и гордо удалилась. Над поляной повисла тишина. Восхищённые грациозной кошкой и её поступком, все присутствующие, провожали Снежную молчаливыми взглядами.
— Гы! — первым высказался Баська.
— Ты прав, — согласился с ним Белый Волк, — красавица!
— А это, — я настороженно указала на добычу бабра, — живое, или уже того…
— Живая она, — доложил мне добрый Кощей, снимая что-то с её шеи. По-видимому, свой амулет. — Теперь её к мужу отправят, в рудники.
— Прямо декабристка, — неожиданно заявила Джинни, а Марла удивлённо на неё посмотрела.
— Откуда ты это знаешь?
— Варя, рассказывала. Жалостливая история.
Покусанную бабром Окулу унесли богатыри. Любопытствующие ещё немного потоптались на поляне и от-правились обратно, тем более что уже протрубили начало пира. Звук сильно смахивал на мой победоносный горн, из чего я сделала заключение, что теперь он поселится в музее рядом с обгоревшим сарафаном победительницы джиннов и обзаведётся табличкой: «Горн победительницы Валькирии». А так хотелось оставить его себе. Видно, не судьба…
— Варь, может, мы тоже пойдём? — по-детски улыбнулась Джинни.
— Ага, — я попыталась встать, — ноги что-то дрожат.