— В чем дело, чертов ты лягушонок Диего Ривера? Дело в том, что отныне я твоя жена. И ты ешь то, что приготовлю тебе я. А не стряпню Лупе. Она тебе больше не жена! — С этими словами она схватила тарелку и швырнула ее в мусорное ведро.
— Но ты не умеешь готовить, — криво улыбнулся Ривера.
Фрида схватила его тарелку и тоже отправила в ведро. Тарелка с ужасным грохотом разлетелась на куски.
— Во всяком случае, не так хорошо, как Лупе… — Диего протянул руку к одной из булочек с корицеи, но Фрида его опередила: блюдо с булочками также от правилось в мусорное ведро.
— Фрида! Если бы я знал, что это расстроит тебя… Я и представить не мог, что ты так разозлишься. — Ривера посмотрел на нее с удивлением, но она ничего не ответила. Лишь хватала со стола одну тарелку за другой и швыряла их в мусор. Покончив с посудой, она повернулась к мужу, угрожающе сдвинула густые брови и заявила:
— Значит, я научусь готовить.
И Фрида не шутила. Живя в Койоакане, она отлынивала от домашних хлопот при любом удобном случае, однако теперь жалела об этом. Ведь она стала женой Диего. После некрасивой сцены она отправилась к себе в комнату и долго думала, а затем поднялась по лестнице и постучалась в квартиру Лупе.
— Моя еда слишком хороша, чтобы ее выбрасывать, — заявила Лупе. Но при этом у нее в глазах заплясали веселые чертики.
Фрида заметила это и поняла, что гораздо больше похожа на прежнюю жену Диего, чем ей казалось. Лупе тоже была сильной женщиной, и они обе любили одного мужчину.
— Можешь научить меня готовить? — прямо спросила Фрида.
— Заходи, обсудим, — предложила Лупе.
— И ты не будешь набрасываться на меня или оскорблять?
— Нет, разве что ты не вымоешь за собой кастрюли как следует.
— Почему ты согласилась мне помочь? — поинтересовалась Фрида, после того как они проболтали битый час и выяснили, что у них много общего.
— Диего — отец моих дочерей. И он выдающийся художник. Я знаю, что он хорошо работает, лишь когда хорошо поест. Особенно моле. Тебе придется научиться его готовить, ведь Диего жить без него не может. Кроме того… — Она повернулась к Фриде и подняла поварешку на манер учительской указки: — Путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Лупе нравилась Фриде все больше и больше. Достоинство, с которым она держалась в этой непростой ситуации, вызывало уважение. И конечно, ей было нелегко жить в одном доме с бывшим мужем.
— Так ты научишь меня готовить? — наконец спросила Фрида.
Лупе кивнула.
— Мы, женщины, должны держаться вместе, да?
В первый день они занялись приготовлением моле. Усевшись за стол, Фрида резала лук и чеснок. Пять сортов чили, предварительно обжаренные, дымились на сковородке передней, распространяя пряные запахи.
— Самое главное — взять хороший шоколад, растопить его на очень медленном огне и варить, постоянно помешивая. Только так соус получится густым и вкусным, — учила Лупе, стоя у плиты и мешая в большой кастрюле горький шоколад, от которого по кухне тянулся плотный дурманящий аромат. — Лук нужно резать мельче, иначе Диего не понравится, — предупредила она, бросив мимолетный взгляд на разделочную доску.
Издав протяжный стон, Фрида продолжила шинковать лук. Ее еще ожидали головки чеснока. Позже все эти ингредиенты должны были отправиться в соус. При желании туда добавляли молотые орехи, корицу, анис, изюм и много чего еще: у каждой мексиканки был свой рецепт. Моле подавали с курицей, с рисом или на лепешках, и Диего готов был отдать за него душу.
Первая порция моле отправилась в мусор, потому что Фрида сожгла шоколад. Пришлось начинать все сначала. На чистку кастрюли у них ушло почти полчаса.
— Тебе нужно приносить ему обед на работу, — попутно поучала Лупе. — Ты же знаешь, он трудится без перерывов и никогда не приходит поесть домой.
Фрида кивнула. Диего отличался феноменальной работоспособностью. Она никак не могла взять в толк, как ему удается разрисовывать такие гигантские стены. Ривера сутра до ночи торчал на лесах и так уставал, что иногда валился спать прямо там. Фрида уже начала беспокоиться о его здоровье. И понимала, что для поддержания сил ему необходимо по меньшей мере хорошо питаться.
— Значит, ты принесешь ему обед… — продолжила Лупе. — И укрась корзину: ему понравится.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — удивилась Фрида.
— Я же сказала тебе: хочу, чтобы у него все было хорошо, — проворчала Лупе.
Она вернулась к плите, а Фрида стала наблюдать за ней. Кожа у Лупе была смуглой, глаза почти черными, а слегка приоткрытые губы придавали облику необыкновенную живость. Фрида знала, чем предыдущая жена привлекла Диего: статью, чувственностью, расслабленностью движений, непосредственностью, в которой было что-то крестьянское.
«Я могу любить только сильных женщин», — объяснил он Фриде, когда та спросила о его отношениях с Лупе. «Тогда что тянет тебя ко мне?» — удивилась она, глянув на свое болезненное тело. Он озадаченно посмотрел на нее: «Фрида, разве ты сама не видишь своей силы? Ты неподкупна. Всегда говоришь напрямик. Ты революционерка, я ведь тебе уже говорил».
— Моле само себя не сварит.
Полотенце, брошенное Лупе, отвлекло Фриду от раздумий. Она вздрогнула. Лупе метнула в нее укоризненный взгляд и покачала головой:
— Ты уже второй раз умудрилась сжечь моле. К нам еще нужно сделать тесто для лепешек. — Она швырнула на стол пакет с мукой, он лопнул, окутав Фриду белым облаком, отчего та громко чихнула. Обе женщины расхохотались.
— Знал бы Диего, как мы тут с тобой спелись, — сказала Фрида сквозь смех.
— О, об этом можешь не беспокоиться. Думаю, он совсем не против. А если против, пусть пеняет на себя.
Когда Фрида возвращалась к себе, ее не оставляло странное чувство, что они с Лупе могут стать союзницами. В руках у нее была плетеная корзинка, в которой лежал обед для Диего. Фрида быстро накрыла еду вышитой льняной тканью и намотала на ручку корзинки один из своих ярких поясов. Подхватив корзинку, она отправилась в Национальный дворец. Там ее уже все знали. Она поздоровалась с рабочими и поднялась на леса к Диего.
— Твой обед, любовь моя, — сообщила она и поцеловала его.
Широкая улыбка мужа подсказала Фриде, что она поступила правильно.
В последующие недели она продолжала ходить к Лупе и брать у нее уроки кулинарного искусства. К своему удивлению, Фрида обнаружила, что ей это нравится. Ей было приятно заботиться о Диего. И у нее оставалось достаточно времени, чтобы сидеть рядом с ним на строительных лесах и писать собственные картины. «У меня счастливый брак», — думала Фрида. К сожалению, ее сестре повезло меньше. Несколько дней назад Фрида навестила Кристину, у которой недавно родилась дочка, очаровательная малышка Изольда.
— Кристина! — позвала она, войдя в дом, в котором царила полная тишина. Ей никто не ответил. В тревоге Фрида отправилась на поиски сестры. Она нашла ее лежащей на софе; рядом спала маленькая Изольда.
— Фрида! — воскликнула Кристина и со стоном поднялась с софы, придерживая шаль, которой прикрывала левую половину лица. Фрида сдвинула шаль в сторону. Висок сестры украшал огромный припухший кровоподтек.
— Это он сделал?
Фрида не стала называть мужа Кристины по имени. Тогда на свадьбе чутье не подвело ее. Пабло оказался мерзавцем, который бил ее сестру. Фрида давно об этом догадывалась, но теперь убедилась окончательно.
— У тебя же только что родился ребенок! Как он мог?! Где он?! — Она была полна решимости найти зятя и высказать ему все, что она о нем думает.
— Брось, Фрида, его тут нет!
— Почему ты позволяешь так обращаться с собой?
На лице Кристины появилась страдальческая улыбка.
— А чего ты от меня хочешь?
— Уходи от него! Прямо сейчас. Ты можешь переехать к нам.
В глазах Кристины вспыхнул слабый огонек надежды, но тут же потух.
— Пабло не всегда такой. К тому же он отец Изольды. Не рассказывай никому о побоях, ты слышишь меня? — Кристина схватила ее за руку.
— А мама и папа знают?
Кристина покачала головой и вдруг разрыдалась.
— Мне так стыдно. Я чувствую себя совсем маленькой, когда он приходит в ярость.
Фрида обняла ее.
— Ты не единственная женщина, которую бьет муж, мы обе это знаем. Но ты моя сестра, поэтому я в бешенстве. Уходи от него и живи у нас.
— Ты хочешь, чтобы я переехала в твое коммунистическое логово? — попыталась улыбнуться Кристина. — Мне ведь надо заботиться о спасении души дочери.
— От Матиты что-нибудь слышно? — решила сменить тему Фрида. Давить на Кристину не было смысла: ведь именно так поступал Пабло. И Фрида могла лишь надеяться, что сестра в конце концов одумается.
Кристина снова покачала головой.
— Мама все еще не хочет видеть ее дома. Она очень обижена. Но Матита, по крайней мере, счастлива в браке.
— Ох, Кристина, — вздохнула Фрида.
Пару дней спустя в дверь громко постучали. Встревожившись, Фрида отложила в сторону рукоделие: она вышивала на белой ткани слова Mi corazön[18]. Салфетка предназначалась Диего. Открыв дверь, Фрида вскрикнула: на пороге стоял ее муж, белый как полотно. Он едва держался на ногах. Ему не давали упасть двое рабочих.
— Быстро несите его в спальню! — велела Фрида. — Теперь опустите!
Мужчины затащили Диего на кровать.
— Что произошло? — с тревогой спросила Фрида.
— Он упал с лесов. Наверное, заснул.
С тех пор как Диего получил заказ на роспись огромной лестницы в Национальном дворце, он работал по восемнадцать часов в сутки и возвращался домой едва ли к полуночи. В те дни, когда он не занимался росписью, Ривера исполнял обязанности директора художественной школы в Академии Сан-Карлос. В детстве он сам ходил туда и теперь, когда его назначили директором, начал перепланировку всех классов. Эта работа отнимала у Диего много времени и сил.