— Нужно просидеть не меньше трех минут, — сказал он, указывая на хитроумное алюминиевое устройство, напоминающее нечто среднее между корытом для скота и промышленной молочной цистерной. Я забрался внутрь и почувствовал, как меня окутывает ледяная вода. Замерзая во льду, я разглядывал какое-то перемешивающее устройство в торце цистерны. Оно обеспечивало непрерывное движение воды. Когда вода перемешивается, тонкий слой более теплой воды, нагревающейся от тела человека, не образуется. Если включить это устройство, будет гораздо холоднее.
— Пару месяцев назад ко мне сюда приезжал иллюзионист Дэвид Блейн, — рассказал Гамильтон. — Он говорил, что без проблем может продержаться во льду 15 минут, но я включил циркулятор, и через две минуты ему пришлось выскочить.
Откинувшись назад, я закрыл глаза. Лед был приятным. Пять минут я не двигался, но после включения циркулятора, когда кусочки льда перемешались, мне потребовалась большая концентрация внимания, чтобы сохранить тепло.
О методе Уима Хофа Гамильтон узнал благодаря десятинедельному онлайн-курсу на сайте Хофа, Innerfire. Гамильтону использование холода кажется вполне разумным. Он с детства купался в тропических водах на Оаху, и риск гипотермии всегда присутствовал. Даже тихоокеанские воды потихоньку забирают тепло у находящихся под водой купальщиков, а если вы без гидрокостюма и на доске поджидаете подходящую волну, вас в конце концов охватывает безудержная дрожь. Серфингисты в теплых водах хорошо знакомы с гипотермией.
Однако Гамильтон может полдня провести в воде и утверждает, что отчасти благодаря этому он преуспел в катании на больших волнах.
— Уж чего-чего, а различий, жалости и обид ни волны, ни холод не знают. Когда они наносят свой удар, в этом нет никаких причин или умысла. Они просто делают то, что делают. Они лишены неожиданностей, их главные параметры неизменны. Это силы природы, — говорит Гамильтон. Эти силы, с которыми ему приходится иметь дело, глухи к капризам несовершенной человеческой природы, и никто не направляет их действия. Природе все равно, как вы к этому относитесь. Когда температура у человека падает настолько, что сознание его затуманивается и он теряет способность принимать решения, океан не смилостивится над ним. Однако жизнь он отнимает без злого умысла. Тренировки по Хофу — это способ противостоять этой безучастности, и благодаря им Гамильтон умеет сохранять тепло в воде.
Кроме того, Гамильтон, который обожает разные схемы тренировок, сумел выжать из метода Уима Хофа еще больше. Ледяные погружения и сауна в чередовании с подводными тренировками улучшают работу мышц кровообращения в сосудистой системе; кроме того, Гамильтон видоизменил дыхательные техники, что позволяет ему отличиться в сухопутных соревнованиях на выносливость. Он объясняет это так: в каждой тренировке наступает предельный момент, когда из-за физических нагрузок повышается пульс и, соответственно, учащается дыхание, и это продолжается, пока в организме попросту не заканчивается кислород — тогда движение становится невозможным. Основная концепция биомеханики предполагает, что, когда человек двигается, организму требуется больше кислорода, чтобы обеспечивать его движение.
Утомление — это лишь неизбежный результат того, что происходит, когда дыхание на пределе, а организму недостаточно энергии. Это-то спортивные тренеры и называют максимальным потреблением кислорода. Когда вы достигаете этих максимальных параметров, продолжать попросту невозможно. Каждый из нас когда-то достигал этого предела. Лицо покраснело, грудь тяжело вздымается, и как бы вы ни старались, через секунду-другую вы сломаетесь. Максимальные параметры при максимальном потреблении кислорода отчасти зависят от генетики, ведь возможности кислородного обмена у всех слегка различаются. Однако Гамильтон уверил меня, что такого рода утомление — проблема исключительно механического, а не концептуального характера.
— Если вам приходится останавливаться, чтобы перевести дыхание, значит, вы, скорее всего, неправильно начали гонку, — говорит он. — Если бы вы с самого начала дышали так, словно вы уже работаете с максимальной нагрузкой, потом вам бы не пришлось прикладывать столько усилий.
Он велел мне рассматривать это так: у организма есть встроенная программа, которая непроизвольно оценивает и реагирует на условия, в которых он функционирует, но у этой программы нет никакой возможности определить, какой запас кислорода потребуется организму в дальнейшем. Она реагирует на текущую нагрузку. Когда организм внезапно испытывает всплеск серьезной физической нагрузки, ему приходится наверстывать. Если во время тренировки вы не просчитываете темп дыхания, кислорода запросто может и не хватить.
Решение заключается в том, чтобы начать интенсивно дышать задолго до того, как необходимость в этом действительно возникнет. Очевидно, что наибольшее применение эта техника находит в беге. В состоянии покоя среднестатистический взрослый человек делает примерно 15 дыхательных движений в минуту, а во время интенсивных занятий спортом дыхание учащается до 40–50 вдохов в минуту, пока не достигает максимального потребления кислорода. Продвигаясь к предельным значениям, неподготовленные бегуны дышат чаще, но дыхание их обычно поверхностно, и легкие не получают возможности максимально увеличить потребление кислорода. Гамильтон говорит, что, зная, какая работа предстоит организму, каждый из нас может подкорректировать свою физиологию и показать лучшие результаты. В качестве наглядного примера Гамильтон продемонстрировал дыхательную технику, которую он ввел в свои тренировки.
Напряженно выпятив губы и прищурив глаза, он глубоко втянул воздух носом. Выждав ровно столько, сколько нужно, чтобы легкие заполнились, он выдохнул с рыком, навевающим мысли о воинах маори в ритуальном танце хака. Он вдыхал каждую секунду, и казалось, что он трудится в поте лица. Он покраснел от усилий, но по его невозмутимому взгляду было ясно, что мысли его сосредоточены только на работе легких. Сделав 50 вдохов, он глубоко выдохнул и был готов бежать. Во время этого процесса из легких полностью выводится углекислый газ, и организм эффективнее справляется с короткой дистанцией. Точно так же, как дыхание по методу Хофа, вопреки ожиданиям, позволяет сделать больше отжиманий или, если нужно продолжать, выдерживать физическую нагрузку дольше.
Каждое утро Гамильтон прежде всего в течение 20 минут практикует такое дыхание. Он утверждает, что это помогает ему приготовиться к ежедневным делам и очищает сознание для предстоящих ему задач. Спустившись к бассейну (обычно к 7.30), он в течение пары минут выполняет непродолжительный цикл дыхания, после чего делает несколько кругов под водой.
Строго говоря, даже у опытных пловцов не исключен риск потери сознания и утопления при гипервентиляции под водой. Поскольку организм запрограммирован на то, чтобы чувствовать уровень содержания в крови CO2, а не кислорода, то задерживающий дыхание ныряльщик, выпустивший из легких весь CO2, мало себе представляет, когда содержание кислорода действительно серьезно понижается. Во время глубоководных погружений фридайверы воздерживаются от применения этой техники, а Руководство по дайвингу ВМС США строго запрещает военнослужащим пробовать эту технику без соблюдения надлежащих мер безопасности.
Поэтому-то, когда на следующее утро на занятии в бассейне я вместе с Гамильтоном и тремя его приятелями стал выполнять серию заплывов с задержкой дыхания, я переживал, что же случится, если я или кто-то другой «вырубится». Но Гамильтон — нужно отдать ему должное — понимал, что то, чем мы занимаемся, сопряжено с риском потери сознания в мелкой части бассейна. Поэтому мы должны были держаться неподалеку друг от друга и чрезвычайно внимательно следить за тем, что делает каждый из нас, на случай, если кому-то понадобится срочно выйти из воды. Сегодняшнее занятие было экспериментальным, и он не был уверен, что это упражнение войдет в тренировку XPT.
Мы впятером стояли лицом к лицу по разные стороны бассейна в мелкой его части: трое с одной стороны и двое с другой. План состоял в том, что нам нужно было выполнить по три цикла дыхательной практики с задержкой дыхания, а затем нырнуть с пустыми легкими и проплыть столько кругов, сколько сможем.
— Плавать без воздуха в легких — совсем другое дело, — сказал Гамильтон. — До этого, пожалуй, не дойдет, но сознание здесь теряют иначе. Медленнее.
Цель заплыва с пустыми легкими не в том, чтобы продлить время пребывания под водой, а скорее в том, чтобы расширить «зазор» между сознанием и реальным пределом возможностей организма. Поскольку организм будет перерабатывать кислород из крови, выбрасывая ненужный CO2 в легкие, возможно, ему удастся почувствовать увеличение запасов CO2, прежде чем вы потеряете сознание.
По словам Уима, упражнения после выдоха прежде всего воздействуют на симпатическую нервную систему, т. е. на реакции «бей или беги». А упражнения на вдохе сначала запускают парасимпатические реакции, и человек бывает более предрасположен к расслаблению, симпатические же реакции начнут проявляться позже.
Мы проплывали друг между другом, словно переплетенные пальцы, и мне без труда удалось доплыть до противоположного края и развернуться в обратную сторону. Я вспомнил, что Гамильтон до того предупреждал меня, чтобы под водой я не спешил, а каждый гребок выполнял медленно, экономя ресурсы. Я проплыл до противоположной стены чуть медленнее, чем во время первого заплыва, и заметил, что остальные уже начали выполнять упражнение по третьему разу. Я рванул за ними. Гамильтон промелькнул в своем синем купальном костюме, словно рыба. Совершив три заплыва, я развернулся и поплыл в четвертый раз, хотя сознание начинало меркнуть. Четыре взмаха рук — и я почувствовал какую-то дрожь глубоко внутри. Я находился под водой около минуты, и мне нужно было вдохнуть, но вместо этого я выдохнул немного накопившегося в легких CO