растворялась в почти сожженном поле
и подташнивало хотя может быть в тот раз
он уже был один не в силах преодолеть
накатывающее отчуждение или спазм
(всё равно духота всё равно это
отвращение) остановка среди заброшенных
дачных участков с кучами щебня
осколками кирпича и змеящейся
пыльной травой и как убивали его
на этой траве между осколками
кирпича как потом выжигало траву
до трухи и узорилась почва и снова
смотрел на желтевшую равнину
ощущал почти рассыпчатый воздух
за стеклами меланхолию отравленного
горизонта и в областных центрах
среди невысоких строений искали его
выволакивали из кофейни но кажется тогда
удалось пройти переулками и вот
две таблетки антипаркинсонического
средства с утра несколько наименований
ноотропов и сдавливающий виски горизонт
титанический огонь в исполосованной
авиаторами атмосфере продолжительный сон
еще более продолжительный сон и тот же
вид на сдвигающиеся строения растворенную
почву и дымящиеся леса от которых
сдавливает диафрагму и расходятся затененные
фигуры по краям железнодорожных путей
пересекая границу в клади ручной
в скомканных простынях но вместе
с ним все увереннее двигаясь по восточной
окраине в то время как спит он по-прежнему
прислонившийся к горизонту среди дымных
растений или в плацкарте приоткрывая глаза
на каждой станции когда снова нечем дышать
взгляд останавливается на монументах скрытых
между деревьев постройках раскалывается
сон и продолжается снова на укрытом листвой
бульваре пока движется воздух над стертыми
одеждами и беспомощной географией только
к вечеру они расходятся по домам к вечеру
можно двигаться парками где окрашивает
трава сочленения брусчатки на которой
он лежит пока длится сон только лежит
«Так вступают по выровненным…»
так вступают по выровненным
водным и наносным скользят
за все мертвое встать готовые
против всего живого не подумай
не кадавры разъятые не рассыпчатые
старики в диссидентских хламидах
но сбивчивый сумрак бесконечного
стихотворения по запястьям пущенный
в прикосновеньях проявленный жест
и вот по слякоти в районе шведского
тупика пробираешься овладевая
снегом в гортань вцепившимся
не встретить ни одного в сквозящих
просветах пока мостовая дрожит
проникающим из глубины
«Лето задерживается в позвонках…»
лето задерживается в позвонках
до бесконечности длится в клекоте
жаб и кузнечиков скрипе в теплой
крови чей вкус на губах в сперме
размораживающей рассвет — он
смотрит на нас из-под тягостных
капель из-под гнета листвы сквозь
сумрак черных машин
все дети ушли на войну разлетается
пыль опустевшие поезда следуют
в аэропорты и над венами встречного
льда над мутнеющим солнцем
летит он запертый в стеклянном аду
обнимающий горизонты скрежещут
сирены крыши горят и нежные
язвы покрывают его лицо
«То что уходит первым названия…»
то что уходит первым названия
трав и деревьев вербена ива
олеандр или напротив остается
навсегда вместе с раковинами
и галькой причерноморского
пляжа низким светом предгорий
надрезающим кожу
устойчивым горизонтом гложущим
углы предметов вспарывающим
дыхание что струилось раньше
свободно огибая вещи охватывая
свет и его сыновей поднятых па́ром
со дна замерзающего водопада
где нет никого
хотя и стучат в нетвердую корку
с той стороны воды темные люди
в защитных одеждах и обратное
солнце их согревает высветляя
глаза пока мы едем в медленном
поезде по берегу моря и ничего
не знаем об этом
«Голосами муз окруженные…»
голосами муз окруженные
искаженными радиопередачами
по́лосами сегментов
во флуоресцентном кожухе
засыпают в приемном покое
где розы и соловьи
металлический вокабуляр
над карминной плесенью озера
засыпает в тихом покое
затихающий и приглушенный
рассеченный и снова
снегом скользящим дрожащей
облаткой под языком
в алхимической травме
в неизбежной листве
снова движется сон и над ним
ртутные облака́ веселящего
газа ссохшихся трав медленное
течение и летящий над океаном
замирает и волны рельефов
сочатся надломленным звоном
пока под слоями пены на сушу
вместе с атлантическим мусором
волны выносят рыб
«Снег во впадинах в тусклом…»
снег во впадинах в тусклом
кинотеатре движется снег
в микроскопических впадинах
и желтеющий свет изнутри
наполняющий складки
так скользит всю ночь неизбежный
массив и шаги отзываются
в коридоре радость несут нам
и праздник несут обрывая
неподвижную канонаду
кто живет в этих светлых дворах
оставляет горящий свет готовит
тяжелую пищу и сверкающий тренос
прорывается сквозь метель
и проемы гудящего холода
охвачены ветром влажным
прикосновением растворившихся
облаков на суженном снегом
подъеме в пористых складках
в бесконечной любви камней
«Яблоки падают за окном как головы…»
яблоки падают за окном как головы
врагов пророка утрамбовывая землю
вылетающую из-под них мокрыми
гроздьями и откатываются в сторону
как связанные и плененные как те
что хотят провести языком вдоль шеи
прикоснуться к еще холодной оболочке
оружия что-то пробормотать про себя
пока вибрируют стены от пролетающих
вертолетов пока исламское государство
поднимается из пустыни и мы на улицах
приветствуем эту вечную занесенную
ненадежным снегом весну яблоки падают
за окном их собирают в неширокие
корзины подгнившие и подмороженные
и уносят так что мы видим только желтые
листья слегка прикрытые снегом уже
заостренным влажным ветром пробегающим
курдистан бахчисарай и выныривающим
из-за невысоких прибрежных гор ради
гранул песка оседающих в наших легких
вместе с металлической солью горящих
под брянском болот
«Горы заволжских вокзалов перетекающие…»
горы заволжских вокзалов перетекающие
в мокнущие платформы порыжевшие поезда
под апрельским скругленным солнцем оседающим
гроздьями пара и дыма на обледеневшие волны
там зарастали дороги подталкиваемые
локомотивами в лето когда от запахов распухают
столицы, от речного песка, от движения кладки
в стенах кремля и мы пьяные едем к тебе
и поем: о стеклярусный свет, отец протоплазмы
пробивающий бреши вещания, удушающий газ
сонной москвы — ты слышишь под нами
проворачиваются в земле расстояния и запах
тмина напоминающий о вечной любви и так
до утра пока золотые стрелы струятся в наших
запястьях озаряя кольца бульваров и вытекает
почва из пазух дрожащей реки растворяя
потоки и берега, корни снесенных течением к югу
языческих деревень когда лес отряхивается от дождя
и взъерошенный воздух охватывает чернеющие поля
и наши дома раздвигающиеся ему навстречу
1
огонь по краям зодиака деревьев
пугливые петли всполохи теплого
света в дар тебе под ноги облако
легкого газа и все плоды зимы
от метели во сне приходящей до
космических штолен и штреков
всё в утоптанном воздухе птичьем
в их якорях поднимается к солнцу
дрожит над белой и ломкой водой
под тяжестью дремы нисходит
в долину где обрывается голос и
навстречу ветру гланды дрожат
словно в ржавом огне рассекающем
льдины ветвящемся в стылых лощинах
возникают фигуры еле слышно поющих
о просторной но еще не живой земле
2
как вспарывает газ теплой еще зимы
ломкие плиты как свиваются волосы
в кольца неприметного света среди
тех кто за далеким снегом стоит
и невидим почти на выжженной утром
равнине неуловим когда наслаиваются
улицы друг на друга когда их уносит
на лиманы боли за предгорья сна
так из придвинутых к порту домов ветер
уносит запахи рыбы и другой неловкой
еды так бескровные флаги врастают
в стены сети покрываются пеленой
отделяющей нас от солнца от хрустящих
тел насекомых от всего что пугает что
подходит ночами к окнам и хрипло дышит
над спящими во всех кроватях земли