ит живот.
Вот дерьмо! Анаис – его девушка. Мне нужно вдолбить себе это в голову раз и навсегда, но я ударяю кулаком по воздуху и задеваю маленькую вазу, забытую кем-то возле оранжереи.
Раздается такой грохот, будто разом треснул десяток чертовых ваз.
– Кто там? – слышу я голос Брайана.
Черт!
Пускай он увидит меня. Я не привык убегать. Я не делал этого даже в детстве, когда меня собирались бить.
Тишина. Я застываю на месте.
Я поступал так же и из-за других. Потому что когда тебя учат, что побои – это нормально, ты начинаешь думать, что, возможно, любовь сделана из оплеух, а не объятий. В ней больше криков, чем шепота. И что, в конце концов, не так уж и важно, если никто не укутывает тебя одеялом и не читает сказку перед сном.
– Это я, – отзываюсь я, – искал, где покурить, и услышал вас.
– Ты что, подсматривал?
Я смотрю на него с безразличием и выплевываю сигарету на землю.
– Ты сказал ей, что покончишь с собой, если она тебя бросит. Не знаю, чего в этом больше – смешного или жалкого.
– Это тебя не касается, Вэрд. Не вмешивайся, – Майлс делает шаг в мою сторону, но Анаис останавливает его, кладя руку ему на грудь.
Непонятный звук вырывается у меня изо рта.
Ее рука… Убери ее от него, черт возьми!
– Что такое? Тебя раздражает, что она меня трогает? – Майлс продолжает провоцировать меня, но мне достаточно взглянуть на Анаис, чтобы сдержаться и не двинуть Брайану. Она дрожит.
– Это ты не трогай ее больше, и у нас с тобой не будет проблем.
– Она моя девушка, Вэрд, – ядовито усмехается Майлс. – Чем, по-твоему, мы занимаемся, когда остаемся вдвоем?
– Не бей ее, Майлс, иначе я сломаю тебе все пальцы. Так понятнее?
– Это был несчастный случай.
– Ни черта! Не. Трогай. Ее. Больше. Никогда, – с расстановкой произношу я. – Еще один след на ее теле, и тебе конец.
– Ты испытываешь мое терпение.
– Я должен испугаться?
– Хватит! – прерывает нас Анаис и встает между нами.
Она стоит спиной к Брайану и смотрит прямо мне в глаза, и от выражения ее лица у меня сжимается сердце.
Боже! Какая она беззащитная. Я бы обнял ее и прижимал к себе, пока она не перестанет дрожать.
– Дез, все хорошо. Ты можешь оставить нас наедине? – произносит Анаис.
Прошу тебя, уходи.
Ее глаза – моя погибель.
Несколько раз я сжимаю и разжимаю кулаки. Время растягивается до бесконечности. Мне не хочется уходить, но я ничего не могу поделать, раз Анаис просит меня об этом.
Я выхожу из оранжереи и медленно бреду к дому. Очень медленно. Потому что Анаис словно магнит, к которому меня притягивает.
К черту!
Если она хочет, чтобы Брайан манипулировал ею, что я могу поделать?
Иногда человек, которого ты любишь сильнее всего, – это тот, кого ты хотел бы возненавидеть. А я, разумеется, ненавижу Анаис за те чувства, которые она вызывает во мне, но вполне вероятно, что я все же люблю ее.
Боже, что за белиберда!
Я решаю войти в дом через черный ход. Надеюсь, что остальные уже расселись в гостиной и я смогу подняться к себе в комнату, избежав встречи с ними.
Меня еще ждут нотации от Мэтта, но сейчас мне нужно собраться с мыслями. Потом я лягу спать, а завтра буду искать того, кто сможет обеспечить меня травкой для продажи.
Мне придется действовать в тени, и Фабрика уже не подходит. Там уже многие знают, что я участвую в гонках, и если меня застукают, то для меня все закончится очень-очень плохо. И тогда прощай, футбол и надежда зажить хорошенько с Брейденом.
Да я сам буду проклинать себя до самой смерти, если окажусь таким болваном и не воспользуюсь шансом на счастливую жизнь.
Еще раз я гляжу на оранжерею, где оставил мою Нектаринку, и у меня возникает сумасшедшее желание вернуться, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но она велела мне уходить.
Луна и Земля. Мы с Анаис таковы: я – спутник, она – планета, вокруг которой я вращаюсь.
Я потратил бы целую жизнь, чтобы притянуться к ней.
Как так вышло, что я стал настолько зависим от нее?
23Анаис
– Поднимайся, лентяйка!
Что? Но какого черта…
Одеяла слетают с моей спины, и тут же окна моей комнаты распахиваются настежь. Ослепляющий свет ударяет мне в лицо.
– Боже, – бормочу я, пытаясь протереть глаза.
– Вперед! Смотри, какой прекрасный день. Мы с тобой отправляемся на пляж, Нектаринка.
– Дез? – После вчерашнего вечера я думала, что он смертельно обидится на меня.
– Да, Нектаринка. А ты ждала кого-то другого?
– Что ты здесь делаешь?
– Хм… кажется, я тут живу, разве нет?
– Что ты делаешь в моей комнате, дурачок, – фыркаю я.
– Собираюсь вытащить тебя из постели, потому что сегодня выходной. На улице жара, и я хочу покататься на серфе. Давай, шевели задницей.
Дез начинает нетерпеливо лазить по моим ящикам.
– Вот это отлично подойдет, – говорит он.
И кидает в меня красным бикини. Попадает прямо в лицо.
Болван!
– Стой, подожди! О, лучше вот это, оно сексуальнее, – на этот раз он протягивает мне бикини белого цвета, которое моя мать никогда не разрешала мне надевать. Она говорит, что оно слишком сильно подчеркивает мои пышные формы. Я купила его в свое время, потому что оно чертовски мне понравилось, но из-за матери я его возненавидела.
– Давай же, детка. Проснись и пой. Нет ни малейшего желания торчать дома.
– Я что, держу тебя?
Он криво улыбается и скрещивает руки на груди.
– Сегодня – да. Тебе есть за что просить прощения, – он подмигивает мне, выходя из комнаты. – Жду тебя внизу. У тебя десять минут.
Да, мне есть за что просить прощения. Он прав.
Вчера я оттолкнула его. Мне нужно было восстановить равновесие в моей жизни, снова схватить ее за хвост, чтобы понять, можно ли в ней еще хоть что-то спасти. Однако сегодня утром ситуация кажется мне еще хуже. Потому что вся правда в том, что хотя я незаметно для себя и изменилась, но по-прежнему остаюсь трусихой, которая не в состоянии сама принимать решения.
Еще не придя полностью в себя, я собираюсь на прогулку. Я и Дез… Вдвоем на пляже. Не уверена, что буду чувствовать себя комфортно в бикини. Все мои растяжки… Я не смогу их скрыть и ненавижу себя за те чувства, что они у меня вызывают. Они напоминают мне, кем я была когда-то, и о лишних килограммах, которые висели на мне как гири и словно обжигали кислотой.
Я достаю из шкафчика пляжную сумку и запихиваю в нее все необходимое: крем от загара, электронную книгу, парео, клубничный блеск для губ и мобильник. Я не успеваю ее застегнуть, как телефон вибрирует, уведомляя о новом сообщении.
«Я не смогу прийти в Баррио Логан. Мне жаль, но моя мать буянит».
Ох, я почти совсем об этом забыла. Мы с Бри собирались принести еду, оставшуюся после Дня благодарения, Бобу и Клайву – двум бездомным, с которыми я знакома уже несколько месяцев. Ее мать, видимо, совсем плоха, раз Брианна отменяет встречу, но днем квартал Баррио Логан относительно спокоен, так что я решаю все равно сходить туда.
Я спускаюсь вниз. Дез уже завтракает. Мама Линда что-то жарит на сковородке и негромко напевает какую-то песенку. И, прожевав, Дез поворачивается к ней и, качая головой в такт мелодии, подхватывает строку.
– Да из вас получился неплохой дуэт… – громко произношу я.
Линда и Дез замолкают, смотрят на меня, затем друг на друга и улыбаются друг другу. От этого мне становится тепло на сердце.
Я замечаю, что Линда, как я ее и просила, уже разложила по контейнерам еду, которая осталась после званого вечера.
Она знает, куда я собираюсь, и не одобряет это. Но она знает, что я хожу в Баррио Логан не одна, поэтому никогда не возражала. Но сегодня придется соврать.
Линда окидывает взглядом нашу одежду и указывает на нас только что испачканным половником:
– Вы двое идете куда-то гулять?
– На пляж, – быстро отвечает Дез, и, пока Линда снова поворачивается к плите, я успеваю заметить довольное выражение лица моей мамули.
Что за дурацкие телесериалы она смотрит?!
– Садись, Анаис. Я приготовила блинчики, – приглашает она к столу.
– Ох, нет, – отзываюсь я. Сажусь через стул от Дезмонда.
Будет лучше держаться от него на некоторой дистанции. Дез и в самом деле бросает полный желания взгляд на мой сарафан, и по мне пробегает дрожь.
– Мне хватит и фруктовой тарелки, спасибо!
Однако Линда полностью игнорирует мои слова. Она приносит салфетку, расстилает ее передо мной и раскладывает столовые приборы. Не обращая на меня внимания, хватает тарелку и кладет в нее блинчики. Затем поливает их кленовым сиропом и подносит эту вкуснятину к моему носу.
– Ешь! – приказывает она, уперев руки в боки.
Дез усмехается, и я бросаю на него яростный взгляд.
Затем я гляжу по сторонам, заправляю прядь волос за ухо и перевожу взгляд на тарелку с только что испеченными блинчиками, которая стоит передо мной. Потом я смотрю на лестницу. На верхнем этаже не слышно ни единого звука, но…
– Послушай, Линда, я не очень голодна. На самом деле я…
– Твоей матери тут нет, а отец уже ушел. Ешь, девочка! – перебивает меня Линда.
Я тут же расслабляюсь, беру вилку с ножом и жадно вонзаю ее в аппетитный блинчик.
Боже, как долго я этого ждала!
Я отрезаю кусочек, кладу его в рот и причмокиваю от удовольствия, а затем принимаюсь уплетать блинчики один за другим.
Краешком глаза я замечаю, что Дез еле-еле сдерживает улыбку.
– Я приготовила все, что ты просила, Анаис, однако есть одна проблема.
– Какая?
– Брианна сказала мне, что сегодня не сможет пойти с тобой. Когда ты собиралась мне об этом сказать, милая?
Без сомнений, эта предательница позвонила Линде, потому что догадалась, что я все равно пойду в Баррио Логан.
– Мама Линда, днем там очень даже спокойно, – пытаюсь я ее успокоить, но она глядит на меня строгим взглядом.