И я теряю контроль над собой.
Когда я обхватываю Деза за шею, то чувствую, как дрожат мои руки. Мы целуемся взасос, и этот поцелуй только наш.
Мы рискуем. Кто угодно может увидеть нас, и последствия могут быть ужасными. Осознание этого заставляет меня отшатнуться от Дезмонда.
– Дез, мы должны остановиться.
– Боже, Анаис, ты сведешь меня в могилу.
Но он уступает и делает несколько шагов назад. От возбуждения он учащенно дышит. Чтобы успокоиться, Дез закрывает глаза и поднимает лицо к небу, а затем делает глубокие вдохи и медленные выдохи.
Его губы еще влажные после нашего поцелуя, а мышцы груди немного подрагивают.
Боже, как же он красив!
– Дез, мы не можем, – я будто уговариваю саму себя. – Напомнить почему?
Страх коварен. Он мешает принять правильное решение и лишает лучших возможностей в твоей жизни.
– Пожалуйста, напомни.
Что за вздор… Как он может просить меня об этом?
Мы почти родственники, и если наши родители узнают, что между нами что-то есть, они выгонят Дезмонда, ни минуты не сомневаясь. А для него наша семья – это шанс обрести лучшую жизнь.
Мне и думать не хочется, что ради денег он будет вынужден вернуться на Фабрику. Сейчас он завязал с гонками, и я хочу, чтобы у него даже мысли не возникало снова взяться за что-то подобное.
Это – кошмар, который не дает мне покоя.
– Ты ведь не серьезно? – Я озвучиваю самую главную причину, по которой между нами ничего не может быть. – Скоро ты станешь одним из Керперов.
– Вовсе не обязательно. – Дез будто до сих пор не думал об этом, и сейчас смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Потом выплевывает: – Вот дерьмо!
– Ты откажешься от усыновления?
– Я могу.
Конечно. Программа адаптации ни к чему его не обязывает. Нужно просто прожить один год в опекунской семье. Но я была уверена, что он согласится на усыновление.
Кто бы на его месте не воспользовался ситуацией?
Я должна быть счастлива, если он откажется. Это означало бы, что я могу свободно отдаться чувствам к нему, но у меня есть Брайан. Пусть многое между нами и изменилось, но он остается самым надежным вариантом: мы столько времени вместе, а наши семьи знакомы с давних пор и одобряют наши отношения.
– Тебе достаточно меня попросить об этом, Анаис!
– Не требуй от меня этого. Я не могу отнять у тебя такой шанс. А если однажды ты поймешь, что я того не стоила?
Дез со злостью качает головой.
– Я никогда не плакал.
– Что? – не понимаю я его.
– Я никогда не плакал, Анаис. Даже на похоронах своих родителей. Там не было никого, кроме меня и священника. Социальный работник, который должен был меня забрать оттуда, стоял в стороне, а я смотрел на их гробы и ничего не чувствовал.
Боже!
– Я казался себе монстром. Кто еще не может оплакивать своих родителей? Но я просто-напросто отключился и заглушил свою боль.
Мне так жаль, что ему пришлось пройти через все это. Я хочу обнять его, но когда он раскрывается передо мной, я боюсь даже лишний раз вздохнуть, чтобы не отвлечь его, иначе он снова замкнется.
– Затем меня накрыла ярость. Она наполнила меня собой, сделала холодным ко всему. До тех пор, пока не появилась ты со своим теплом. Понемногу я оттаял, и мне стало чертовски страшно, но, боже мой, каким же прекрасным было это изменение! Я подпустил тебя к себе, Нектаринка, но теперь от меня убегаешь уже ты.
Я – трусиха, он прав, но на самом деле главное, что Дез – загадка для меня. Я слишком слаба, чтобы позволить себе с головой погрузиться в мир Дезмонда Вэрда.
– Дез, я… – Мой голос немного дрожит, и я повышаю его. Пусть он хотя бы звучит уверенно.
– Ты любишь его? – вопрос застает меня врасплох.
Я должна ответить ему прямо сейчас и, хотя моя душа хотела бы выкрикнуть другой ответ, я вру:
– Да, я люблю его.
Мое сердце разбивается вдребезги.
Дезмонд бесстрастно принимает это заявление. Он смотрит по сторонам. Уже закат, и пляж к этому часу опустел.
– Нам нужно возвращаться, или мы опоздаем к твоим бездомным.
Он принимается собирать свои вещи, а я неподвижно стою на месте.
– Дез…
Жестом он останавливает меня и поворачивается спиной, однако легкая дрожь, которая пробегает по ней, не ускользает от моего взгляда.
Как глупая эгоистка, я хочу, чтобы его привязанность ко мне сохранялась и дальше.
– Наши отношения не испортились? – Я нуждаюсь в Дезе и ужасно боюсь его потерять.
Его поза – воплощение ярости, но затем он расправляет плечи и, глядя куда-то вперед, кивает головой.
– Да, Анаис, – тихо произносит он. – Все в порядке.
Мне хотелось бы поверить ему, но в глубине души я боюсь, что уже его потеряла.
25Дезмонд
Баррио Логан – это вовсе не трущобы, которые я ожидал увидеть. Я знавал районы и похуже, но, очевидно, в таких богатых городах, как Сан-Диего, подобные места кажутся воплощением разрухи.
Багажник машины Анаис забит алюминиевыми контейнерами, которые мамуля Линда подготовила с утра.
– И часто ты сюда ездишь? – спрашиваю я Анаис.
С того момента, как мы покинули пляж, она не проронила ни слова, хотя я и сам не слишком рвался поддержать разговор. Мое сердце разбито, а самооценка копошится под ногами, но эта сторона жизни Анаис, связанная с визитами в Баррио Логан, пробуждает во мне любопытство. Сторона, которая удивила меня, но подтвердила то, в чем я всегда был уверен: у Анаис мало общего с тем чванливым миром, в котором она вращается. Она выше его. Намного выше. И поэтому я никогда не смогу быть достаточно хорош для нее.
– Сюда – уже год, – отвечает она, глядя в окно.
Меня бесит эта дистанция между нами, но я не знаю, как ее сократить.
Мы проезжаем под мостом. Его опоры расписаны разноцветными, как будто бы движущимися, граффити.
– Ух ты! – восклицаю я в попытке развеять тягостную атмосферу. – Это настоящее искусство!
– Да, они очень красивые, правда? – На лице Анаис появляется еле заметная улыбка.
– Ты всегда ездила сюда только с Бри?
Я не отрываю глаз от дороги, но догадываюсь, что Анаис смотрит на меня.
– Да, еще Фейт знает, что я бываю здесь, но она слишком боится появляться здесь.
– А другие?
Ее родители не одобрили бы подобных поездок, это я уже знаю, так что Анаис понимает: я спрашиваю о Брайане.
– Остальные не знают. Они бы не поняли, – произносит Анаис.
Они бы не поняли.
Конечно! Ее парню и подобным типам будет плевать, даже если бедолаги, которым помогает Анаис, сдохнут на улице.
– Брайан думает, что иногда я перевожу деньги благотворительной организации. Это тоже правда, но, как видишь, я занимаюсь кое-чем еще.
С еще большим удивлением я качаю головой.
– Ты еще сердишься на меня? – неожиданно спрашивает она.
Я верю, что Анаис еще продолжает перебирать в голове все, что произошло на пляже, и я с такой силой вцепляюсь в руль, что костяшки моих пальцев белеют. Я так считаю, потому что тоже не прекращал думать об этом, и пришел к самому очевидному заключению: возможно, в лице меня Анаис видит еще одну возможность помочь нуждающемуся, и притяжение, которое она испытывает, так запутало ее, что она позволила себе лишнего. Совсем чуть-чуть, но я и не мог надеяться на большее. Такие, как она, даже если у них огромное сердце, все равно не открывают его типам вроде меня.
Соври, Дез. Отпусти ее!
– Нет, – спокойно отвечаю я, хотя внутри меня бушуют страсти, – я и до этого не злился на тебя, Анаис.
Жалкий лжец!
Мне нужно смириться и двигаться дальше к моим целям, но как же это сложно, черт возьми!
Когда ты привыкаешь ничего не желать, то скатываешься в апатию, которая становится твоей защитой. Действительно, еще недавно я полагал, что если мне будет безразлично все вокруг, то мне удастся избежать страданий из-за невозможности получить все, что я хотел бы иметь. С Анаис все было по-другому с первой встречи. Я желаю ее, и невозможность быть с ней изнуряет меня с каждым днем все больше.
– Поверни налево, – Анаис указывает на проулок. Ее голос звучит грустно. Очевидно, она тоже хорошо изучила меня и понимает, что я говорю неправду.
Мы могли бы и дальше обсуждать это, но, похоже, мы приехали, поэтому пока разговор закончен.
– Вот! Припаркуйся здесь. Отсюда мы пойдем пешком, – показывает Анаис. – Боб с Клайвом, скорее всего, там, в конце улицы.
Сама улица такая узкая, что автомобиль не смог бы по ней проехать, но я вижу, что она вполне чистая. Сейчас она кажется довольно-таки спокойной. Я замечаю, что она недостаточно освещается, но вокруг нет ничего подозрительного, хотя я стараюсь и не слишком глазеть по сторонам. Кроме нас на улице не видно ни души, и это может быть проблемой, но сейчас все в порядке. Обычно у меня нюх на такие вещи, учитывая, где я вырос.
Сюда выходят черные ходы нескольких магазинчиков, к кирпичным стенами прислонены переполненные мусорные контейнеры, но на асфальте нет и следа окурков и обрывков бумаги. Анаис объясняет мне, что Боб с Клайвом подметают эту улицу каждый день. Это их дом, говорит она, поэтому логично, что они следят за ним. В ее голосе нет ни капли сарказма, напротив, он звучит грустно и с сочувствием.
Мы находим Боба с Клайвом именно там, где и сказала Анаис. При виде нее бродяги светятся от радости.
Худые, заросшие бородами и в бесформенной одежде, которая явно им не по размеру, они тем не менее выглядят вполне чистыми и здоровыми.
– Принцесса, мы уже боялись, что больше тебя не увидим, – начинает говорить тот, что пониже.
– Плохо же вы обо мне думали, – смеется моя Нектаринка. – Разве я когда-нибудь не приходила на встречи?
На лице у Анаис такое искреннее выражение, какое нечасто у нее появляется. Словно околдованные, мужчины улыбаются ей в ответ. Я понимаю их. Со мной это работает точно так же.