– Все хорошо? – уточняет она, потому что она… мама Линда, в том числе и для меня.
Я медленно киваю и устало улыбаюсь этой женщине. С самого моего приезда сюда она ненавязчиво заботилась обо мне.
А Сары еще нет дома, и я вздыхаю с облегчением. Я не смог бы выдержать один из ее неоднозначных взглядов.
Мне хочется написать Брейдену.
Сотни раз мы попадали в подобные передряги. Обычно нас тогда били и наказывали, так что я спрашиваю себя, что ждет меня теперь.
Я иду за Мэттом в его кабинет, но в коридоре он останавливается перед дверью в комнату Анаис и несколько раз стучит в нее.
Тут же раздаются ее легкие шаги, приглушенные ворсом ковра, а затем она отворяет дверь.
На Анаис домашние штаны и широкая футболка. Она собрала волосы в пучок, ее глаза покраснели. Анаис расстроена, но даже сейчас выглядит очаровательно.
Оттого, что она не может быть моей, мое желание защищать ее ни капли не ослабевает. Поэтому я цепенею, когда Мэтт произносит: «Анаис, пройди в мой кабинет. Нам нужно прояснить несколько вещей, и я хочу, чтобы ты тоже там была». Его слова звучат как приказ, а не как просьба.
Он ведь не собирается наказывать и Анаис?
Черт возьми, я не позволю!
В этот момент из комнаты Анаис выходит Брианна.
– Будет лучше, если я пойду, – говорит она Анаис. – Позвоню тебе позже.
Она прощается со мной и Мэттом и скрывается в коридоре.
Моя Нектаринка окружена подругами, которые любят ее, и это немного успокаивает меня: если я буду вынужден вернуться в пансионат, я буду знать, что о ней позаботятся.
Я еще ни разу не заходил в кабинет Мэттью. Комната выглядит ровно так, как и должен выглядеть кабинет успешного кардиохирурга, но мне это кажется сплошным хвастовством. Здесь все слишком отполировано, выглядит слишком новым и дорогим.
Я рассматриваю дипломы, которые висят на стенах. Не вчитываюсь, и так понятно, что они получены за разные заслуги.
На рабочем столе Мэтта стоят многочисленные серебряные рамки с семейными фотографиями. Лживые фотографии, на которых все улыбаются и изображают, что они счастливы, однако любой, кто присмотрится повнимательнее, обнаружит, что до счастья Керперам несколько световых лет.
Сара занята не пойми чем и почти никогда не бывает дома. Она не заботится обо Анаис, лишь сыплет упреками. Другая дочка живет далеко, и Сара ограничивается лишь ролью достойной спутницы на светских вечерах, которые посещает ее муж.
Когда Ева приезжает домой из Сан-Франциско, Мэтт и Сара дотошно допрашивают ее об успехах в университете. Ничего больше их не интересует. Со стороны кажется, будто ее это устраивает, но я думаю, что на самом деле она так же страдает от нехватки родительской заботы, как и Анаис, пусть и не выказывает этого.
Нет. Определенно, эту семью не назвать счастливой.
– Итак… – начинает Мэтт, усаживаясь на кресло. Жестом он указывает нам на стулья напротив, но, учитывая, что за последние два часа я только и делал, что сидел, сейчас меня не тянет воспользоваться предложением.
– Я постою, если вы не против, – произношу я.
Мэтт утвердительно кивает. Анаис обхватывает себя руками и тоже остается молча стоять. Она закрывается в себе, как обычно, и когда я замечаю, как ее пальцы впились в кожу, то хочу схватить ее и увести отсюда.
– Произошедшее сегодня поставило нас в неприятное положение, Дезмонд, – я ловлю суровый взгляд Мэтта, однако остаюсь спокойным. Я готов принять все, что для меня припасено, если за это мне не придется оставить Анаис. Я и думать не хочу, что если этот человек отправит меня обратно в пансионат, я больше не увижу ее. То, что я чувствую, – немыслимо и волнующе одновременно, потому что впервые в жизни, кроме Брейдена, я люблю кого-то так сильно, что надеюсь на перемены.
– Семья Майлс не написала заявление в полицию только потому, что мы друзья, но, зная их, могу сказать, что решение далось им непросто. Брайан – их единственный сын. Конфликты с такой семьей, как они, означают неминуемые последствия.
– Я бы сделал это снова, – решительно и резко, как умею, заявляю я, потому что хочу сразу прояснить: я не жалею, что замарал руки об их сынка-кретина.
– Дезмонд, ты не понимаешь…
– Он ударил ее, – кричу я и смотрю на Анаис. Та опустила глаза. Только теперь я отдаю себе отчет, как сильно мне не хватало ее взгляда.
– Если потребуется, я снова это сделаю, – повторяю я. Подхожу к Анаис:
– Ты в порядке?
В этот миг Мэтт меня не заботит. Я касаюсь ее пальцев, и их хватка медленно расслабляется.
Она удивленно смотрит на меня. Она не отдает себе отчета, как часто пытается через боль сбежать от реальности. Просто действует. Словно на автопилоте.
Анаис кивает и вместо собственного тела начинает терзать рукава футболки.
Ее глаза сейчас кажутся больше, чем обычно. Она выглядит очень беззащитной. Я хотел бы обнять ее и сказать, что все будет хорошо, но голос Мэттью вторгается в мои мысли и прерывает их.
– Я полагаю, что Брайан не хотел причинить вреда Анаис. Что тут говорить! У всех вас сейчас непростой период в жизни. Вы готовитесь к экзаменам, собираетесь поступать в колледж, а ты, Дезмонд, еще и увел у него из-под носа место капитана команды, – Мэтт говорит раздраженно, а последняя фраза и вовсе звучит так, словно на мне лежит тяжелая вина. Только на мне.
– Просто у вас у всех стресс.
Что за хрень он мелет?
– Все встанет на свои места, и эта досадная неприятность скоро забудется. Однако, Дез, ты должен прекратить опекать Анаис с таким рвением, – предупреждает меня Мэтт. – Знаю, для тебя она как сестра, но ты должен понять, что она встречается с Брайаном уже очень долго. Они со всем справятся сами, так что ты не должен вмешиваться в их отношения.
Сестра…
Мне хочется рассмеяться ему в лицо и рассказать всю правду, но я жду, что говорить начнет Анаис.
Давай, малышка. Покажи себя!
Теперь она смотрит на свои руки, а затем наконец набирается храбрости.
– Я не думаю, что продолжу встречаться с Брайаном, папа. Ситуация куда сложнее, чем я ее описала тебе.
Мэтт жестом руки прерывает ее:
– Пустяки, Анаис! Вы справитесь.
Скажи ему нет!
Но Анаис молчит.
Да к черту все это! С меня хватит.
– Каково мое наказание? – спрашиваю я.
Скорей бы все кончилось. Тогда я смогу свалить отсюда, и над этой жалкой сценой опустится занавес.
– Никакого наказания, Дез. Думаю, жизнь не раз испытывала тебя, так что на этот раз я не могу осуждать тебя. Ты повел себя так, как на твоем месте поступил бы любой старший брат. И я должен заметить, что такое твое поведение куда больше радует меня, чем злит, – отвечает Мэтт.
И снова эта шарманка про брата и сестру?
– Мэтт… – пытаюсь возразить я, но он меня прерывает.
– Нет. Пойдет и так. Мне достаточно знать, что ты меня понял. Надеюсь, что вы с Брайаном сумеете помириться, – произносит он.
Черта с два!
– Анаис, мы поняли друг друга? – На этот раз он обращается к дочери, которая, как я надеюсь, скажет ему все, что думает на самом деле, но вместо этого Анаис лишь кивает.
Она лжет и тем самым загоняет меня в угол.
– Я постараюсь уладить свои проблемы с Брайаном, папа. Однако это не значит, что у меня получится, – отвечает Анаис.
Зачем? Зачем она по-прежнему продолжает держать эту дверь открытой?
– Если мне позволено выходить из дома, я хотел бы сходить на пляж, – буквально рычу я. – Мне нужно немного снять напряжение, и серфинг мне очень бы помог в этом.
Мэтт смотрит на Анаис, затем на меня.
– Я сказал бы, это отличная идея. Возьмешь с собой Анаис? Вам стоит поговорить друг с другом. Наедине. Возможно, это поможет вам понять, как по-новому выстроить отношениями между вами.
– Если честно, мне нужно заняться уроками, – возражает Анаис.
– Пустяки!
Вот снова! Когда говорит она, это всегда пустяки.
Однако больше всего меня злит, что Анаис ищет повод, чтобы не оставаться со мной наедине.
– Сходи с Дезмондом. Тебе будет полезно подышать свежим воздухом, – настаивает Мэтт.
Так мы оказываемся в моей машине. Едем туда же, где были в прошлый раз.
Ветер ерошит наши волосы. Мои пальцы зудят от желания убрать прядь, упавшую ей на лицо.
Уже несколько часов как я хочу дотронуться до Анаис, но сдерживаю себя и крепко вцепляюсь руками в руль.
Когда мы выходим из машины, я хватаю свою доску для серфинга и спускаюсь к пляжу, даже не посмотрев, идет Анаис за мной или нет.
Наши ноги проваливаются в песок. Я убеждаю себя, что именно из-за этого наши шаги кажутся такими неуверенными, и бегу к морю. Волны просто фантастические, и я позволяю адреналину заглушить мою ярость. Прикосновение ледяной воды заряжает меня невероятной энергией, так что широкими гребками я устремляюсь от берега навстречу гигантской волне.
Я жду, пока ее гребень вырастет подо мной, а затем встаю на доску в полный рост, чтобы оседлать стихию. У меня из груди вырывается крик, с которым я выпускаю наружу все разочарование последних нескольких часов, но также и все мои чувства к Анаис.
Я ничего не могу с ними поделать. Не могу ни бороться, ни отрицать их.
Какого черта я должен выбрасывать Анаис из головы, если это последнее, что я хочу сделать?
Бросаю на нее взгляд.
Анаис сидит на пляже, прижав колени к груди. Она смотрит на меня, и это «мне жаль» в ее взгляде убивает меня, потому что рассеивает любые логичные доводы и неотвратимо приближает меня к Нектаринке.
Она сожалеет, потому что, как я думаю, что-то испытывает ко мне и не может побороть свои чувства.
Она сожалеет, потому что не может жить той жизнью, которой хотела бы, и сторонится меня, чтобы не признаваться себе в этом.
Она сожалеет, потому что день за днем она умирает и тянет меня за собой.
Даже на расстоянии я замечаю слезы, которые блестят на ее щеках, и мгновенно превращаюсь в героя, которым хотел бы быть для нее. Я выхожу из воды и заодно выбираюсь из угла, куда Анаис меня загнала. Отбрасываю серф в сторону и падаю на песок рядом с Анаис. Несмотря на то, что я весь мокрый, тяну ее к себе и прижимаю к груди.