Посещение антикварного магазина немного отложила и сначала заехала к одному своему хорошему знакомому. Здесь удача опять улыбнулась мне, и я застала Андрея дома, причем, почти трезвым.
― Нюрка! Подруга! Выглядишь обалденно! ― заорал он и полез целоваться.
Памятуя о деле, ради которого и приехала к Андрею, а так же о его сложном характере, я стойко вытерпела и объятия и поцелуи, а потом изложила свою просьбу. Сначала приятель по привычке стал на дыбы:
― Не, Нюрка, не могу! Дел невпроворот!
― А ты постарайся! Я ведь тебе часто работу подбрасываю, так и ты уважь постоянного клиента.
Андрей ещё немного поломался для приличия, потом сказал:
― Ладно, приезжай через день. Только цена будет двойная! За срочность.
― Идет, ― моментально согласилась я, потому что была готова к такому повороту разговора.
Андрей мне был симпатичен не только своим мастерством, но и предсказуемостью. С ним всегда все ясно: платишь деньги ― получаешь работу, и никаких неожиданностей.
Очень довольная плодотворной встречей с Андреем, я ехала в антикварный салон и в мыслях прокручивала варианты предстоящего разговора. Зная эту публику не понаслышке, была уверена на все сто, что по доброй воле правды мне там никто не скажет. Значит, нужно поставить их в такие условия, что б им выгоднее было рассказать все, как есть, чем темнить.
Придуриваться я начала прямо от входа. Сдвинув темные очки на затылок и сунув жвачку за щеку, я рывком распахнула входную дверь и, размахивая сумкой, расхлябанной походкой «от бедра» двинулась по проходу. Из-за прилавка мне наперерез кинулся тщедушный продавец и, заглядывая в глаза, пропищал:
― Я могу вам помочь?
― Себе помоги! ― рявкнула я, не сбавляя шага и даже головы не повернув в его сторону. ― А мне нужен директор!
Продавец сначала опешил, потом опомнился, сделал мощный рывок, обошел меня на вираже и загородил дорогу:
― Директор занят! Объясните, в чем ваша проблема и я постараюсь помочь.
Я притормозила, глянула на него сверху вниз и процедила:
― Проблема не у меня, а у вас! И мне нужен директор!
Он окинул меня многоопытным взглядом, в ответ я криво усмехнулась и перекатила жвачку с одной щеки за другую. Собираясь в салон, я знала, что буду изображать богатую и взбалмошную стерву, потому и прикид себе соорудила соответствующий. Желая поразить воображение, натянула на себя лайковые белые брюки в облипку и маечку от Гуччи цвета тела испуганной нимфы, которая хоть и стоила кучу денег, но не прикрывала даже пупка, не говоря уж о груди. Это великолепие дополняла огромная сумка и босоножки на каблуке, и то и другое того же незабываемого цвета. А чтоб окончательно сразить неприятеля и заодно продемонстрировать свое материальное благополучие, нацепила на запястья несколько браслетов, а в уши вдела килограммовые серьги и все, между прочим, из чистого золота. Эти цацки были приобретены мной в начале моей карьеры, когда появились первые деньги, и я начала превращаться из нищей девчонки в обеспеченную женщину. Но так как наличие денег не является гарантией вкуса, то в тот период все эти блестящие побрякушки казались мне верхом красоты и должны были не только придать мне вес в глазах окружающих, но, самое главное, вселить уверенность в меня саму. К счастью, переходный период быстро закончился, я перестала комплексовать и с тех пор ни разу не надевала их, а тут вот они вдруг пригодились.
Звеня и сверкая, как новогодняя елка, я вышагивала по проходу, не обращая ни малейшего внимания на продавца. А он семенил рядом и лопотал:
― Дама, подождите минуту. Да подождите же, дама! Директор занят! И, вообще, он принимает посетителей только в исключительных случаях!
― Я и есть его исключительный случай! Поди и скажи ему, что я хочу его видеть. И поспеши! Я женщина нетерпеливая, могу разволноваться и разнести вашу лавочку на части. Поверь, если разойдусь и начну крушить все вокруг, тебе меня не остановить.
Продавец тяжело вздохнул и примирительно сказал:
― Подождите здесь. Я сообщу директору, что вы желает его видеть.
С этими словами он кинулся в глубь помещения, а я двинулась следом. Дама, подобная той, что я изображала, никогда не станет топтаться на месте, ожидая, пока ей разрешат войти. Она просто не приучена к этому, и подобное предложение должно было бы показаться ей оскорбительным. В общем, я вплыла в кабинет как раз в тот момент, когда продавец пытался сбивчиво разъяснить начальству сложившуюся ситуацию. Начальство не было расположено к беседе и в ответ гневалось и супило брови. Едва переступив порог комнаты, я сразу поняла, что директор мне очень не нравится. Может у меня предвзятое мнение, но я не люблю коренастых мужчин с грубыми чертами лица и гладко зачёсанными назад волосами. У них лакейский вид, а всем известно, что нет души подлее лакейской. Увидев меня в кабинете, продавец испугано пискнул:
― Вот эта дама.
Хозяин кабинета послал мне кислый взгляд и пролаял:
― В чем дело? Почему вы врываетесь без спросу. Вам же сказали подождать!
Я перекинула жвачку к передним зубам, выдула огромный отвратительный пузырь, который тут же лопнул с мерзким звуком. Директор брезгливо скривился, а я, довольная произведенным эффектом, заявила:
― Пускай твой холуй топчется в предбаннике, я ждать не привыкла. А нужна мне от вас самая малость. Хочу знать, что это за дерьмо?
С этими словами я раскрыла сумку, достала фотографии картины и широким жестом швырнула их на стол. Большая часть снимков разлетелась по полу, но один он все-таки успел поймать. Бросив мимолетный взгляд на изображение, недовольно спросил:
― Ну и в чем проблема?
― Ваша картинка?
Директор кинул вопросительный взгляд на продавца, тот вытянул шею, заглянул через руку шефа и еле заметно кивнул.
Я громко хмыкнула, перегнала жвачку за другую щеку и сказала:
― Ваша, ваша! Не отпирайтесь! Точно знаю, что мой придурок купил её у вас. У меня и документик имеется.
― Мы и не отрицаем, что картина могла быть куплена в нашем салоне, ― с достоинством проронил директор. ― Если нужно, мы поднимем документацию и тогда сможем ответить со все определенностью. Но сначала объясните, что вам от нас нужно!
― А я не объясняю? ― возмутилась я. ― Русским языком спрашиваю: что за дерьмо вы втюхали моему недоумку?
В несколько шагов пересекла комнату, плюхнулась в кресло и непринужденно развалясь, закинула ногу на ногу. Этого мне показалось мало, я достала сигареты и громко щелкнула зажигалкой.
― Я не курю и… ― начал директор.
― А я тебе и не предлагаю, ― хамски оборвала его я.
― Что вам угодно? ― ледяным тоном осведомился хозяин кабинета, и по всему видно было, что сейчас он вызовет охрану.
― Мне угодно знать, что за дрянь вы впендюрили моему мужу, причем за несусветную цену.
― Выбирайте выражения! Вы понимаете, что говорите? В нашем салоне продаются только произведения подлинного искусства и по очень разумным ценам.
Я скептически хмыкнула:
― Ага, мой придурок мне это уже излагал, когда приволок из вашей сраной Москвы эту мазню.
Директор салона задохнулся от возмущения и на мгновение потерял дар речи, я же воспользовалась заминкой, выдохнула через ноздри две струи дыма и деловито продолжила:
― Только такой профан, как мой муженек, мог принять этот самопал за антиквариат. На нем же ещё краски не успели высохнуть, к рукам липнут, а вы ему его как восемнадцатый век впарили. Я носила вашу мазню в наш местный музей. Мне сказали, что это фуфло.
― Здесь какая-то ошибка. Подобного не могло произойти в нашем салоне. Конечно, у нас продаются не только старинные вещи, но и современные, Как правило, они выполнены в манере старинных мастеров, и все до единой отличаются хорошим качеством. И заметьте, мы никогда не выдаем их за антиквариат! Нам это ни к чему! Если вдруг окажется, что ваша картина была приобретена в нашем магазине, то могу с уверенностью утверждать, что ваш муж просто что-то напутал, рассказывая вам о её старинном происхождении. Не хочу сказать, что он сделал это умышленно... скорее по незнанию!
― Точно! А вы, тоже по незнанию, документик ему выдали, в котором черным по белому написано, что картина куплена у вас, автор её неизвестен, но период создания датируется концом XVIII века.
Директор бросил гневный взгляд на подчиненного, тот скроил недоуменную мину и пожал плечами, а я торжествующе продолжала:
― Мой муж, конечно не шибко разбирается в искусстве. Да ему это и не к чему, его голова другими проблемами занята, но картину он покупал для меня. Надоело ему брюлики каждый раз мне дарить, вот и решил выпендриться. Только он знает, что меня на мякине не проведешь, и дешевку я за версту чую…
Я демонстративно поправила браслеты на руках и продолжала:
― В общем, он хотел иметь гарантии, что вещь подлинная, поэтому и потребовал бумагу.
Продавец хотел мне возразить, но я махнула рукой:
― Знаю, обычно вы такое не практикуете, боитесь нарваться на неприятности. И правильно, между прочим, поступаете… Только тут вас бес попутал, уж очень соблазн был велик. Пришел в магазин мужик, с лету видно, что не столичная штучка, но с деньгами. С порога объявляет, что желает купить подарок жене и начинает трясти пачкой баксов. Можете мне этого даже не рассказывать, я своего супружника хорошо изучила! Вы ему, естественно, подсовываете самое дорогое, а ему, дураку, подделка приглянулась. Ну как тут быть? Сказать, что это новодел ― деньги потеряешь, ну и решили рискнуть. Были уверены, что мужик уедет в свою Тмутаракань, о которой он вам тут наверняка трепался, и вы его больше никогда не увидите. Потому вы так безбоязненно и выдали ему документик. А чтоб его ещё больше заинтересовать и, соответственно, цену на товар поднять, сочинили легендочку про семью Строгановых и даже надпись на обороте успели углем нацарапать.
По правде говоря, никакой бумаги у меня и в помине не было. Излагая эту историю, я нагло блефовала, но вся надежда у меня была на то, что картину Стас покупал не вчера, и потому эта история несколько стерлась из памяти продавцов. Конечно, Стас мало походил на нарисованного мной пентюха, вид у него вполне цивилизованный и вел он себя, наверняка, совсем не так, как я описывала, но он не был постоянным покупателем и они, наверняка, плохо его запомнили. Да и вся эта история была нужна мне только для затравки. Поэтому, когда директор открыл рот и собрался послать меня с моим документом куда подальше, я вдруг примирительно сказала: