— И я бы поспорил, — согласился Макс. Потом тяжело вздохнул: — У нас с тобой еще одна проблема. Звонила мать. Она сейчас в Австралии, но собирается в дорогу.
Лицо Вульфа посветлело, но очень быстро это выражение сменила привычная угрюмость.
— Не самое лучшее время. Макс, ты не можешь ее остановить?
— Остановить мать? — с вежливым недоверием переспросил Макс.
— Прости, я забылся, — покачал головой Вульф. — Остается надеяться, что все закончится до ее приезда.
— Мяу! — заметил Мишка с отчетливым сарказмом в голосе.
Макс поглядел на маленького кота и вздохнул:
— Знаешь, Мишка, я не смог бы сказать лучше.
Куин, заметив Морган у одной из витрин, остановился и просто ею полюбовался. Алекс с уверенностью мог сказать, что его время заканчивается. Самым мудрым решением было бы покинуть музей как можно скорее, избегая встречи с Максом, но он не мог себя заставить поспешно исчезнуть.
О чем она задумалась? Торжественное выражение на милом лице, сжатые перед собой руки, она отрешенно смотрела огромными золотыми глазами на бриллиант «Бойлинг». Очень простая одежда — джинсы и свитер. Великолепные волосы струились по спине черным пламенем. Один взгляд на Морган заставлял колотиться его сердце, ускорял дыхание и напрягал каждый мускул в теле.
Интересно, знала ли она, какое оказывает на него действие? Она могла не сомневаться в физическом ответе: ему не удалось бы скрыть желание, да он и не пытался. Но знала ли она о невероятной силе этого чувства. Могла ли представить себе, как сильно он ее хотел, как она ему необходима. До безумия.
Жизнь, особенно в последние годы, сделала его знатоком по сокрытию и маскировке чувств, но он сомневался, что способен скрывать свое отношение к Морган. Джаред наверняка знал, особенно, после прошедшей ночи. Макс тоже, хотя они не говорили на эту тему с той ночи, когда Куин был ранен.
Но догадывалась ли сама Морган?
Он подошел к ней сзади, инстинктивно подкрадываясь, как кошка, потому что привык так делать. Но Морган не подпрыгнула, когда ее обвили сильные мужские руки. Она знала, кто это.
— Здесь табличка с пояснениями, — отвлеченно сказала она. — Она рассказывает историю бриллианта «Бойлинг», хотя и не так интересно, как ты.
— Спасибо, дорогая.
Носом он отодвинул волосы и поцеловал ее в шею сзади. Там ее кожа была особенно нежной, и ему очень нравилось ощущать ее под губами.
— М-мм. Дело в том, что раньше я ее не читала. Расставила таблички возле каждого экспоната, но не потрудилась ознакомиться.
— Ты была очень занята другими вопросами, связанными с выставкой, — напомнил Алекс, на сей раз целуя под ухом. Гладкая, мягкая… и с таким ужасным синяком от жестокой хватки. Это пятно до сих пор наполняло его горячей, почти смертоносной ненавистью — он не забудет приплюсовать это преступление к общему счету Паслена. Очень осторожно Алекс провел губами по пострадавшей коже.
У Морган вырвался еще один слабый звук. Затем она повернулась лицом к Алексу и положила руки ему на грудь. Она улыбалась, но в золотых глазах появилась истома чувственного предвкушения, которая ему безумно нравилась. И голос ее слегка подрагивал, когда она сказала:
— Мы оба догадываемся, сколько на нас сейчас направлено видеокамер. Не знаю, как ты, но я не горю желанием развлекать охранников.
— Конечно, нет, — легонько поцеловал он ее в ответ. Потом он отошел на шаг в сторону, но твердо взял ее за руку. — Ты знаешь, что музей уже закрывается?
Морган кивнула, но бросила еще один взгляд на желтое сияние «Бойлинга».
— Почему его хотят украсть? — спросила она, направляясь вместе с Алексом к двери. — Я имею в виду, как может человек с головой украсть камень с историей, подобной «Бойлингу»?
— Ради собственного непомерного эгоизма и поразительного размера камня, — кратко ответил Куин. — Каждый вор, который добирался до этого камня, надеялся, что именно он одержит победу.
— И в этот раз? Как думаешь, Паслен верит в проклятия?
— Паслен считает, — не спеша ответил Куин, — что может владеть тем, что убивает других людей. Он верит, что имеет иммунитет к опасности. Верит в свое право и предназначение обладать бесценной красотой.
— А ты что думаешь? — глянула на него Морган.
Куин пожал плечами:
— Я думаю, Моргана, что он хочет заполнить пустоту внутри. Он пустой человек, в котором нет ничего из самого важного. — Почувствовав ее пристальный взгляд, Куин внезапно смутился и добавил легкомысленным голосом: — Психология, страница 101.
Морган не ответила. Вместо этого, снова забавляя его потрясающей настойчивостью добиться ответов на все свои вопросы (обычно, в самое неподходящее время), она поинтересовалась:
— Недавно я прочла историческую справку на изумруд «Талисман». Ты… я имела в виду, Куин хочет его, потому что с большой долей вероятности он принадлежал Мерлину?
— Видишь ли, изумруд в сто пятьдесят карат стоит достаточно, независимо от того, кому он раньше принадлежал.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Он знал.
— Куин заработал репутацию, так сказать, собирая предметы с необычной историей или связью со сверхъестественным. Заметь, не все, только некоторые, но Паслен это знает. Он легко поверил, что Куин прибыл только ради того, чтобы наложить руки на один небольшой браслетик.
— Не обращая внимания на «Бойлинг»?
— Я признался ему, что ужасно суеверен и особенно боюсь проклятий. Он поверил.
Оставив выставку за спиной, они молча дошли до лестницы и начали спускаться. На полпути вниз Морган снова заговорила, но на этот раз ее голос звучал неуверенно.
— Алекс, если бы я могла предположить, кто такой Паслен…
— Не надо, Моргана, — твердо прервал ее Куин. — Узнав о том, кто он на самом деле, ты ничем себе не поможешь, скорее навредишь. У тебя нет причины выяснять его личность до тех пор, пока это не станет необходимым. Поверь мне.
Когда они достигли пустынного вестибюля, Морган посмотрела на него и рассмеялась.
— Мы уже установили, что у меня нет особого выбора. — Не дожидаясь его ответа, она перевела разговор на другую тему. — До полуночи ты, кажется, свободен?
— Более или менее, — кивнул он. — Давай сходим перекусить, а потом вернемся к тебе.
— Звучит заманчиво.
После этого их разговор не касался выставки, Паслена или других вызывающих беспокойство тем, чему Куин был очень рад. Самому ему придется держать под контролем эти вопросы, приятные они или нет, но прямо сейчас все его внимание принадлежит Морган. Она очаровала его с первой встречи, и дальнейшие, довольно бурные столкновения только усилили очарование.
Куин считал ее великолепной. Не только благодаря физической красоте, хотя ее внешность заставила бы и мраморного мужчину сойти с постамента и с тоскливым видом плестись за ней. Нет, в Морган было гораздо больше. Наполненность жизненной энергией, такой светлый и сильный внутренний дух, что он не только светился в ее золотых глазах, но, кажется, пробивался сквозь безупречную кожу. Голос, жизнерадостный и музыкальный, со слегка хриплыми обертонами, чтобы каждое слово звучало как ласка. А ее интеллект!
Ум был всего лишь его частью, хотя далеко не малой. Ее чувство юмора всегда было острым и нетривиальным. Плюс редкая проницательность. Немного больше чувствительности и сентиментальности, чем ей бы хотелось показать. И потрясающая глубина, несмотря на разговорчивость и обаяние.
Куин считал, что Морган перенесла глубокую травму не только от непередаваемо тупого жениха, который за красивым личиком не разглядел человека из чистого золота. Слишком часто в жизни ее оценивали по внешнему виду, что научило Морган прятать ранимое сердце.
Тем более поразительно, что она смогла влюбиться в него. Куин до сих пор не мог в это поверить. С одной стороны, он считал, что Морган в конечном счете разочаруется в своих чувствах, когда проведет с ним побольше времени. Но в глубине сердца лелеял и берег правду, которая светилась в ее глазах.
И увидел эту правду снова поздним вечером этого четверга, когда неохотно покидал постель и одевался. Время близилось к одиннадцати. Пора было возвращаться в гостиницу и начинать ночную жизнь Куина. Большую часть вечера они провели в постели, и хотя он почти не спал в последние несколько дней, но чувствовал себя удивительно энергичным.
Морган подложила под спину подушки и рассеяно прикрыла простыней обнаженные груди. Она не отрывала от него глаз, которые при искусственном свете казались бездонными. Впервые после возвращения из музея она вернулась к теме Паслена и заговорила спокойным, намеренно неторопливым голосом.
— Ты придумал причины, по которым я ожидала найти Алекса Брэндона среди ночи на крыше?
— Только одну, — признался он, сидя на краешке кровати и надевая ботинки. — Алекс сам сказал тебе, где он будет. Немного странное место для свидания, но, как мне кажется, это настолько непостижимо, что Паслен поверит. Тем более что я собираюсь немедленно перейти к обороне.
— Потому что его не должно было быть на той пожарной лестнице? — после секундного размышления спросила Морган.
— Именно. Не забудь про хлороформ. Я поднялся на крышу для слежки за музеем, как мы и планировали, а он подкрался или за тем, чтобы проверить меня, или за чем-то мне неизвестным. Самое малое можно сказать, что он продемонстрировал недостаток доверия к партнеру. Я собираюсь показать всю глубину своего возмущения. Настолько глубокого, что теперь сомневаюсь, хочу ли поделиться с ним даже толикой жизненно-важной информации, которую получил от тебя, дорогая.
— А я-то гадала, вернемся ли мы к этой теме, — задумчиво посмотрела она на него. — Очень хорошо, если ты сможешь его увести в эту сторону. Так как я не специалист по безопасности экспозиций, что нового я могла бы тебе открыть?
Алекс наклонился и припал к ней долгим поцелуем не потому, что хотел увильнуть от ответа, а просто потому, что целовать ее становилось так же необходимо, как дышать. Когда он, наконец, неохотно поднял голову, пришлось с собой серьезно побороться. Хотелось скинуть одежду и нырнуть к ней под одеяло, и чувственный сонный взгляд ее глаз совсем не укреплял его силу воли.