Я опрокинул стол на Джо. Мне’ пригодилось большое колесо «ягуара»: соскользнув со стола, оно ударило его прямо в грудь. Я повернулся как раз вовремя. Мартелл именно в этот момент достал пистолет. Я ударил его точно в солнечное сплетение кинжальным ударом выпрямленных пальцев, который болезненнее, чем удар кулаком. Он сложился пополам, парализованный болью, и я завладел его пистолетом.
Я выстрелил в Мартелла один раз, бросился на пол и первая пуля, выпущенная Джо, прошла надо мной. Это было все, на что он имел право, я находился на близкой дистанции и смог прицелиться ему в голову. Первая же пуля проделала аккуратное круглое отверстие, а вторая прошла немного в стороне, только его поцарапав. В жизни у Джо было лишь раз доброе побуждение, если только было. У многих таких, как он, не бывает и одного.
Я встал. Мартелл, кажется, все еще дышал, и я частично держал его в поле зрения, но меня в этот момент больше беспокоил единственный, сделанный наугад выстрел Джо. Бет сидела на полу, поблизости от меня. Я подошел и поднял ее. Она издавала негромкие, бессмысленные, хныкающие звуки.
— С тобой все в порядке? — спросил я. — Пуля тебя не задела?
Странное дело, мое беспокойство было совершенно искренним. Минуту или две тому назад, я бы не дал за нее и пятицентовик, в блузке или без блузки, но теперь все было более или менее позади. Прежде всего я не хотел ее обидеть. Она не отвечала. Она просто рыдала, произнося что-то бессвязное.
Лоуган спокойно сказал:
— Выпущенная наугад пуля ударила в стену вон там. Элизабет просто немного истерична, ты разве не знаешь?
Я прекрасно это знал. В последующие дни мне предстояло ходить с поцарапанным лицом, что подтверждало эту истину. Я помог ей пересечь комнату. Она села рядом с Лоуганом и закрыла лицо руками.
— Как ты? — спросил я его.
— Я чувствую себя довольно хорошо, — ответил он и бросил взгляд на свою жену. — Ты обошелся с ней немного круто, старина. Ты знаешь, женщине нелегко такое стерпеть.
— Это было трудно сделать, — сказал я. — Но, несомненно, надо было попытаться.
Он взглянул на меня немного ошеломленно, а затем добавил:
— Да. Конечно. — Затем спокойно продолжил: — Тебе следовало бы уделить внимание нашему другу, вон там. Полагаю, он достает свой пистолет. По крайней мере, он все еще жив.
— Не вижу никакой необходимости в том, чтобы сохранить ему жизнь, — сказал я, пересек комнату и выстрелил Мартеллу в затылок. Полагаю, это было единственное, что следовало сделать. Мы не были еще полностью вне опасности, как я полагал, предстояло закончить работу. При таком ранении Лоуган мог потерять сознание в любой момент, а я не доверил бы Бет ухаживать и за ручным кроликом.
Я слышал ее неровное дыхание у себя за спиной. Вероятно, она достаточно пришла в себя, чтобы стать свидетельницей моего жестокого поступка. Даже Лоуган выглядел обеспокоенным.
— Послушай, старина…
Я перевернул ногой тело Мартелла. Он лежал скрючившись, словно ребенок, но, когда оно безжизненно перекатилось на спину и выпрямилось, его рука, сжимавшая револьвер, вывернулась наружу. Он отобрал его у меня в начале дня. Нужно отдать должное этому парню. Он был человеком крепкого закала. Они его как следует пропесочили и предложили на выбор: или Сибирь… или Америка… но он все-таки боролся до конца.
Я наклонился, высвободил у него из пальцев свой револьвер, сунул его пистолет себе в карман и достал запасные патроны, чтобы вставить две штуки в гнезда барабана своего револьвера… вместо тех, которые Мартелл израсходовал на молодого Лоугана. Следовало бы сообщить об этом Дюку, но это сломило бы его, да и любого на его месте, как раз теперь, кажется, момент был неподходящим. Я взглянул на мертвое лицо с толстыми сексуальными губами без какого-либо особого удовлетворения.
Это было личным делом, и оно было ужасным. Пол был отомщен, а также и парень по имени Фрэнсис, которого я никогда не встречал. Если уж на то пошло, нельзя было сказать, что Пол был мне особенно близким другом. Однако Мак мог расслабиться, а Смитти — считать дело Мартелла закрытым и сдать его в архив. Кроме того, я попытался забыть о потере своего маленького ножа.
Я вздохнул, подошел к покрышке, лежавшей на полу, вынул из нее одну из этих блестящих жестяных банок, нашел отвертку и с любопытством снял крышку. Я поковырял в белом порошке, находившемся внутри банки, и осторожно извлек небольшой темный металлический цилиндр. Он был довольно тяжелым, и мне удалось поцарапать металл ногтем большого пальца, похоже это был свинец. Две небольшие аккуратно скрученные проволочки были прикреплены к одному из концов цилиндра.
Бет встала, чтобы взглянуть.
— Что это такое? — спросила она.
— Не знаю, — ответил я, — но не думаю, чтобы стоило соединять концы этих проволочек вместе, по крайней мере, замыкать их на батареи.
— Но я не понимаю…
— И я тоже, — сказал я.
Лоуган лениво произнес:
— Послушай, старина…
Я очень устал от этого акцента, наигранного или искреннего.
— В чем дело, старина? — спросил я.
— Кажется, по дороге через каньон едет машина. Конечно, нельзя быть уверенным, что она едет именно сюда, но тем не менее…
— О, Господи, — сказал я дрогнувшим голосом.
Мы еще не вышли из леса, но, по крайней мере, я начинал видеть впереди свет между деревьями. Я засунул маленький свинцовый цилиндр обратно в сделанное им в героине углубление и закрыл банку крышкой. Это дало мне время, чтобы прикинуть свои дальнейшие действия. Вы никогда не должны никому позволять узнать, что у вас под рукой нет ответа на все вопросы.
Затем я пересек комнату, бросил Лоугану на койку автоматический пистолет Мартелла и вышел из хижины, не дав никаких глупых указаний. Если он был такой стоящий парень… каким должен был быть, что, впрочем, нам еще не довелось увидеть… он придумал бы что-нибудь дельное. Если же он не мог сам ничего придумать, он, вероятно, не сделал бы то, что надо, если бы я ему и сказал.
Они подъезжали просто великолепно, словно утки, летящие в засаду. Я находился над ними на склоне холма, за кустом, когда они, подпрыгивая на неровностях дороги, приблизились на достаточную для стрельбы дистанцию, в своем длинном «кадиллаке», оборудованном кондиционером воздуха. Это были Фредерикс и шофер, тот человек, которого я однажды уже видел у двери кабинета его босса в гостинице. Они проехали прямо подо мной, вышли из машины и огляделись по сторонам.
— Обе машины здесь, — услышал я слова Фредерикса. — Мне очень хотелось бы знать, какого черта…
Из хижины послышался пронзительный возмущенный женский крик. Лоуган что-то придумал, и Бет последовала его указаниям. Позднее мне следовало бы им обоим приколоть медали.
Шофер рассмеялся:
— Не удивительно, они оба слишком заняты, чтобы слышать, как мы подъехали.
Фредерикс рассерженно сказал:
— Проклятье, они могли бы распутничать не на работе! Я научу их, как заставлять меня ждать.
Я прицелился в шофера, считая его более опасным. Фредерикс, вероятно, давненько сам уже не стрелял. Это должна была быть несложная работа, кроме того, я должен был руководствоваться инструкциями, и я припомнил слова Мака: «По крайней мере, соблюдай видимость законности, чтобы родственные агентства остались довольны».
Я поднялся из-за куста.
— Руки вверх! — сказал я. — Вы оба арестованы!
Это была глупая никчемная выходка. Должно быть, и следует так поступать… я слышал, полицейские всегда так делают… но, очевидно, это был не тот случай. Оба бросились в разные стороны, на ходу вытаскивая пистолеты.
Я легко разделался с шофером, прекрасно выстрелив с проводкой. Затем я повернулся к Фредериксу, и в этот момент что-то сильно ударило меня в правую сторону грудной клетки, парализовав мышцы.
Я попытался взять револьвер в левую руку. Этот трюк известен как «пограничная уловка», посредством него вы перебрасываете оружие из одной руки в другую… словно жонглер. Единственное затруднение было в том, что это не особенно хорошо срабатывало, когда у вас бездействовала правая рука, а когда еще в нем была необходимость? Согласно документам, фактически в последний раз, его попытался исполнить бешено стрелявший пьяница, когда Льюк Шорт, известный картежник и крутой парень, прострелил ему руку, но у него ничего не получилось. Льюк убил его выстрелом наповал.
Я почувствовал, как выронил револьвер и упал на него сверху, все еще пытаясь взять его в левую руку. Времени у меня было в обрез. Я чувствовал наведенный на меня пистолет, и мне очень хотелось знать, куда ударит следующая пуля.
Действительно, раздался выстрел, затем еще один, но в мою сторону пули не полетели. Я подобрал свой револьвер тридцать восьмого калибра и поднял голову. Фредерикс стоял на прежнем месте, лицо его приобрело странное обмякшее выражение, и не стрелял. Он выронил пистолет и начал падать.
Я посмотрел в сторону хижины. Да, Лоуган, должно быть, кое в чем разбирался, репутация, которой он пользовался в этих местах… Он был телохранителем, великим белым охотником; старый Бвана Симба снова появился на сцене, это было красивое зрелище. Как он добрался до двери с перебитой ногой, даже с помощью Бет, я не знаю. Я не собирался и спрашивать. Он просто сказал бы, не двигая при этом верхней губой, какую-нибудь британскую чепуху.
Он стрелял очень внимательно, словно в тире, тело его было расслаблено настолько, насколько позволяла рана, рука вытянута, но не напряжена. Когда босс упал, Лоуган с нарочитой аккуратностью всадил в него еще две пули, чтобы быть абсолютно уверенным. Прежде ему уже приходилось заниматься подобной работой.
Я поднялся. Казалось, что моя грудная клетка больше не болит. Боль придет позднее. Я прошел к телам и проверил, как выполнена работа мной и Дюком. Затем я подошел туда, где он все еще стоял, прислонившись к дверному косяку. Я поглядел на них обоих и сказал Дюку:
— Довольно хорошие результаты для стрельбы на открытом воздухе, старина. Пока мы все еще без посторонних, ты мог бы позволить мне узнать, как ты хотел бы, чтобы тебя за это отметили.