Мэлони интересовало, где сейчас находится Зубастый. Несомненно, Фланаган сдал его на хранение в какую-нибудь законспирированную каталажку, которую невозможно отыскать ни на одной карте.
— Зубастый, я действовал очень активно и добился результатов. Ты сейчас не дома, верно? — Очевидно, Фланагану не удалось предоставить окружному прокурору достаточное количество улик на Зубастого, и это в высшей степени облегчало работу Малони.
— Да, да, не дома, — поколебавшись, произнес Зубастый. Он больше ничего не мог сделать, кроме как поделиться своими сомнениями с Мэлони.
— Отправляйся домой и немного отдохни, — сказал Мэлони. — Я свяжусь с тобой позже.
— О’кей, адвокат, — проговорил Зубастый. — Там, где я находился, полно клопов и вшей. Поэтому я очень хочу принять душ.
— Вот и сделай это. А когда мы окончательно во всем разберемся, то предъявим им иск о незаконном аресте.
— Тебе это кажется удачной мыслью? Они могут взбелениться от злости и снова бросить меня в тюрягу.
— Предоставь все мне, Зубастый. Иди домой и принимай душ.
— Ладно, Мэлони. Раз ты так говоришь…
— Я так говорю. Я когда-нибудь подсказывал тебе что-нибудь неправильное?
Зубастый задумался, пытаясь припомнить хотя бы один прокол Мэлони. Если бы у него была хорошая память, он смог бы представить Мэлони одиннадцать различных случаев, когда тот давал ему самые что ни на есть отвратительные советы. Однако Мэлони повесил трубку, так что Зубастый прекратил свои размышления и поставил телефон обратно на письменный стол полицейского сержанта…
Зубастый звонил Мэлони из сельского полицейского управления, что находилось западнее парка Франклина и несколькими кварталами южнее Северного полюса. Он устало наблюдал за длинными скучными вереницами такси, которые осуществляли связь с цивилизацией. Однако Зубастый был приятно удивлен, обнаружив гладкий, словно прилизанный «кадиллак», ожидавший его у обочины.
— Привет, Зубастый. Заползай.
Зубастый стоял как вкопанный, уверенный, что это ошибка, и ошеломленно посмотрел на говорящего. Им оказался Кете Гэвин. Кете не катается в своем «кадиллаке», подсаживая по дороге таких типов, как Зубастый, и не ожидает подобных пассажиров напротив сельских полицейских управлений.
— Я сказал — садись! — повторил тот. — Ты что, глухой, или из тебя выколотили последние мозги?
— Разумеется, мистер Гэвин, но…
— Черт побери эти «но»! Ты совсем чокнулся в тюрьме.
Когда Зубастый забирался в «кадиллак», он прищурился от яркого сверкания двух бриллиантов на массивном перстне, который носил Кете. Гэвин любил ювелирные изделия и совершенно открыто носил на своих пальцах тысячи долларов по всему городу. Подобное мог позволить себе только такой человек, как Кете, потому что ни у кого даже в мыслях не могло возникнуть идеи обчистить его. Никто не хотел раньше времени угодить на кладбище.
Когда Кете тронул машину с места, на вялых губах Зубастого появилась оценивающая ухмылка. Его прозвали Зубастым за то, что зубов у него не было вообще — так же, как совершенно лысого человека называют Лохматым, а о семифутовом верзиле друзья говорят — Коротышка.
Зубастый, которому не было еще и тридцати, обладал талантом частенько подставлять свой рот навстречу чужим кулакам. Таким образом он разбрасывал свои зубы там и сям по городу, пока не осталось ни одного. Эту проблему мог бы решить хороший дантист, однако Зубастого останавливал один вид зубоврачебных кресел. Они во многом напоминали кресла парикмахеров, а несколько приятелей Зубастого погорели именно во время стрижки волос. Парни, заключавшие соглашения на своих «клиентов», больше всего любили находить исполнителей среди тех, кто обслуживал парикмахерские кресла. Тогда все было проще, и соглашения исполнялись быстро. Зубастый не видел причины, почему бы это правило не распространить и на кресла дантистов. Поэтому он и остался без зубов.
— Они пытались ложно обвинить меня в деле Монкса Таннена, — сказал он Кетсу.
— Знаю. Но это был не ты. Это был кто-то еще.
— Разве? Мэлони ничего не рассказывал мне.
— Мэлони? Какое, черт возьми, он имеет отношение к этому?
— Он мой адвокат. Он везде подставлял свой зад, чтобы вызволить меня из легавки.
Кете быстро взглянул на своего пассажира со зловонным ртом.
— Смеешься?
— Что вы имеете в виду, Кете… я хочу сказать — мистер Гэвин?
— Мэлони даже не знал, где ты находился.
Зубастый, имеющий репутацию человека, легко ошеломляемого, был окончательно ошарашен.
— Вы хотите сказать… Бога ради… что мой собственный адвокат…
— Это кувшинное рыло никогда не забирается дальше четырех кварталов от бара Джоя Ангела в Сити-холл.
— Но он звонил!
— Если он куда-то и звонил, то это потому, что его часы остановились, и он хотел узнать по телефону время. Он повесил тебе на уши лапшу, Зубастый.
Зубастый крепко сжал губы.
— Это нечестно.
— Правильно. Но не волнуйся. Все будет о’кей. У меня для тебя контракт.
И снова Зубастый был ошарашен, однако на этот раз приятно. Контракт. Для меня?
Изумление Зубастого было вполне оправданно. Сюрприз возникал за сюрпризом. Во-первых, Кете Гэвин самолично ожидал его напротив входа в легавку. Это равнозначно тому, когда мэр высылает лимузин за какой-нибудь безымянной камерной «наседкой». Во-вторых, теперь у Кетса для него контракт!
— Без дураков? — осклабился Зубастый.
— Без дураков.
Зубастый выпрямился на сиденье и глубоко вздохнул. Он сложил руки. Теперь он мог возвыситься, когда случай потребовал это, и он возвысился.
— Кого? — спросил он. — Кого вы желаете, чтобы я убрал?
— Джона Дж. Мэлони, — ответил Кете.
Зубастый съежился на сиденье. Затем выпрямился снова.
— Джона Дж. Мэлони?
Боже! Наконец он оказался на пути наверх…
Тем временем Джон Дж. Мэлони отправился по делу своего клиента. Войдя в полицейское управление на улице Южных Штатов, находящееся рядом с железнодорожным узлом, он подошел к столу дежурного сержанта и сообщил:
— Я — Джон Дж. Мэлони, — сказал так, словно это объясняло все.
Смена дежурного сержанта подходила к концу. Он устал. Его утомленные глаза говорили: «Катись ты!..», однако его отклик был более сдержанным:
— Итак?
— Мне бы хотелось увидеться с капитаном.
— Он занят. У него нет времени.
— Полагаю, он найдет время. Здесь заключен один из моих клиентов.
Дежурный сержант оборонялся очень быстро.
— Ложь. Мы никогда никого не заключали.
— Я, вероятно, подам ходатайство о помиловании, и мне бы не хотелось, чтобы это стало для капитана неожиданностью, — пожал плечами Мэлони. — Однако если вы хотите взять на себя ответственность… — он приготовился уходить.
— О’кей. Входите и справьтесь.
— Благодарю вас, — вежливо проговорил Мэлони.
Капитан Спенс тоже устал. В округе не хватало личного состава, как и во всем городе, наверное, и в штате и в стране. К тому же ему беспрестанно приходилось возиться со всякими темными субъектами и проститутками, шастающими вокруг. А тут еще этот Мэлони.
— Что ВАМ надо? — спросил Спенс.
— Где-то в вашей Бастилии находится мой клиент — Николас Ксавье Мессей.
— Никогда не слышал о таком.
— И не услышите. Он беден и пользуется меньшими правами, чем влиятельные люди.
Спенс вздохнул.
— Все они такие.
— Двое ваших казаков забрали его в собственной спальне на Рузвельт-роуд за грабеж в офисе на бульваре Джексона.
— Угу. А он просто заглянул туда, чтобы вызвать по телефону такси.
— Неправильно. Он, без сомнения, зашел туда грабить.
— Ну и поворотик! Однако вы хотите забрать его отсюда под залог, Мэлони, и поэтому явились ко мне?! Я скажу своим подчиненным, чтобы они обо всем позаботились.
— Не сомневаюсь. Однако я пришел сюда не за этим. Я хочу, чтобы его освободили. А также вы могли бы вычеркнуть его из списков обвиняемых.
— Боже! Вы что, обкурились?
— Вы, вероятно, плохо слушали, Спенс. Я сказал, что его забрали в его спальне. Они рыскали там в поисках улик, а когда он пришел домой, набросились на него как пара дилетантов, которые ни разу не читали закон.
На лице Спенса появилось недовольство. Оно разрасталось и крепло, придавая его толстому лицу с двойным подбородком измученное заботами выражение.
— Вы говорите, что…
Мэлони любезно улыбнулся и сунул руку в карман.
— Вот именно. Ордера на обыск не было. Сигару, капитан?
— Нет, я больше не курю, — тихо пробормотал капитан Спенс. — Чертова деревенщина!
По привычке взяв предложенную сигару, Спенс поднял трубку и проревел:
— Кто забирал молокососа по фамилии Мэссей на Рузвельт-роуд? — Он выслушал ответ и произнес: — Ключески и Скенлон. Экстренная помощь… — и повесил трубку.
Мэлони широко улыбнулся.
— Тени Фланагана из бригады по расследованию убийств… А что они делают здесь?
— Фланаган взял неделю отпуска из-за свадьбы племянника, а у нас недостаток рабочих рук. Чертовы деревенщины! — грозно повторил он.
Мэлони, великодушный от своей победы, проговорил:
— Не волнуйтесь по этому поводу, капитан. Вы здесь несете тяжелейшее бремя, и как сочувствующий гражданин я хотел бы вам помочь. Так что пусть это останется нашим маленьким секретом.
Спенс съежился. Мэлони весьма деликатно добавил:
— Мне подождать внизу?
— Почему вы не ждете где-нибудь на дне реки Чикаго у моста возле Мэдисон-стрит?.. — задумчиво произнес капитан Спенс.
Через десять минут к конторке дежурного привели Николаса Ксавье Мэссея. Это был прыщавый угрюмый юнец, каких Мэлони немало повидал на своем веку и знал, что такого типа можно убедить только с помощью доброй пощечины.
— Вот, он весь ваш, — сказал сержант.
— Превосходно, — откликнулся Мэлони, — а теперь, будьте любезны, незаконно изъятые улики.
Сержант неохотно протянул руку куда-то вниз и извлек коричневый конверт.
— О’кей, чертов адвокатишка. Убирайся вон! И захвати свой вонючий трофей!