— В общем, нужно съездить и забрать её. Я тебе сейчас телефон напишу.
— Мам, ну ты чего? Какая нафиг картина? Зачем она мне?
— Отказываться нехорошо. Это посмертное пожелание человека. Даже если она тебе не нужна, ты должен проявить уважение.
— Столько всяких проблем, ещё и за картиной какой-то дурацкой переться.
— Ты видишь? Нет, ты видишь? Что бы я тебя не попросила, ты всё воспринимаешь в штыки. Мириться с Ярославом не хочешь, за картиной ехать тоже. Тебе только друзья твои и важны. А если бы тебя они об этом попросили?
— Я же не сказал, что не поеду. Просто мне кажется, это какая-то глупость.
— Глупость не глупость, а человек делал это для тебя с душой и благодарностью. А такое нужно ценить. Часто ты встречаешь людей, которые просто так кому-то что-то дарят? Вот то-то и оно. Всё, я пошла. Не забудь про воду.
Резко вспомнив, куда и зачем шёл, я был вынужден отступить обратно в комнату. Хлопнула входная дверь.
О семейных проблемах Трифонова я знал давно. Как-то Ярослав в приступе откровения рассказал. Оказывается, его отец — Юрий Романович, когда-то давно встречался с матерью Тифа, но из-за того, что она была старше и из необеспеченной семьи, бабка с дедом Ярика очень противились их отношениям и обманным путём по-быстрому женили сына на маме Ярослава — Ангелине Васильевне. О том, что у него родился второй ребёнок, точнее первый (Трифонов был старше Ярослава на шесть месяцев), Юрий Романович понятия не имел.
До тех пор, пока парни ничего про все эти расклады не знали, всё было нормально. Они спокойно учились в одном классе и даже дружили. Но потом Яров старший в первый раз за семь или восемь лет попал на родительское собрание, где встретил Тифовскую маму. Ну, и у них понеслось по новой. Так что в конечном счете он бросил семью, и они с тётей Таней стали жить вдвоём на съёмной квартире.
Из-за всего этого отношения между Тифом и Яриком были, мягко сказать, недружественные. Ситуация осложнялась тем, что о кровном родстве с Яровыми Тифон узнал всего лишь пару дней назад и всё ещё пребывал в офигевшем состоянии.
Вскоре пришёл Лёха Криворотов. Мы с Тифоном в этот момент пили чай. Я всё прикидывал, как сказать, что слышал их разговор с матерью и предложить ему подумать насчёт Ярова, ведь между ними было гораздо больше общего, чем они оба могли представить, но Лёхино появление всё сбило.
— Дай телефон, — сразу потребовал у него Трифонов. — Я свой посеял.
— Если не хочешь, чтобы Зоя тебя заблочила, не давай, — предупредил я.
— Опять поругались? — Лёха без стеснения распахнул холодильник. — Вроде нормально уже было. Я что, зря полдня на психотерапевтические разговоры потратил?
— А теперь опять ненормально.
Лёха вытащил огурец, обтёр о футболку и прямо немытый надкусил.
— В Москве вообще не прикольно. Мы в деревне целыми днями на карьере валялись, а по вечерам тусили. Эти ребята — суицидник и его Тоня — ничё такие. Вполне себе вменяемые. Ещё друг их там был Саша-доктор. Ну, пока ещё не совсем доктор, но теперь у меня в медицине связи есть. Никому ничего полечить не нужно?
— Ты хотел мне дать телефон.
— Я? Я не хотел, — Лёха отпил мой чай. — Так вот, у этого доктора в колледже пятнадцать девок в группе и всего четыре парня. Хорошая пропорция, да?
— Мобилу гони! — Трифонов шлёпнул ладонью по столу.
С нами он всегда был прямым и конкретным, а с чужими — скрытным и опасным.
— Тиф, слушай, я с Зоей не ссорился. У нас вообще отличные отношения. Я не хочу, чтобы она меня блокировала.
— Выбирай: или она, или я тебя прямо здесь так заблокирую, что разблокироваться в травмпункте будешь.
— Какая смешная шутка, — Лёха состроил рожу, но телефон отдал.
Однако вызываемый абонент оказался "недоступен", и Тифон разочарованно вернул трубку.
Трифонов всегда ревновал Зою ко всему, что движется, даже когда они просто дружили. И почти всегда безосновательно, потому что в районе все знали об этой их дружбе и сунуться никто не осмеливался. У Зои были и свои друзья откуда-то с дачи, которых она тщательно ограждала от внимания Трифонова, и которые поэтому бесили его больше всего. Но очевидных поводов Зоя никогда не давала.
В случае же с Максом я совершенно отчётливо почувствовал тревогу. Они познакомились при мне, виделись всего ничего и почти не разговаривали, но внезапно возникшая между ними молчаливая симпатия была очевидна.
— Можно узнать, куда они выдвинулись, и самим нагрянуть, — неожиданно предложил я.
Тифон задумался.
— Нагрянуть-то не проблема, только не факт, что станет лучше. Она же и напрягается из-за того, что я ей типа «кислород перекрыл». Кто-нибудь вообще понимает, что это значит?
— Я понимаю, но тебе не скажу, — откликнулся Лёха беспечно, но поймав его тяжёлый, угрожающий взгляд, тут же пошёл на попятную. — Просто не звони ей, не пиши, не трогай вообще. Первая объявится. Это точно. Она ведь привыкла, что ты её пасёшь постоянно, а тут — тишина. Занервничает и кинется проверять, что случилось. А ты ей такой: «Тебе нужен был кислород — дыши. Наслаждайся. Я не мешаю». А потом заблокируй. И всё — она твоя. Сама прибежит как миленькая.
— Сейчас немного не так, — я не знал, как объяснить свои подозрения. — Думаю, нужно её забрать оттуда.
— Она сказала, что я ограничиваю её свободу и не даю жить… — голос Трифонова звучал обижено.
Лицо у него было гладкое, скуластое, резкое, но при этом открытое.
— Зоя ждёт, что ты поступишь так, как можешь поступить только ты. Она любит тебя за это. Именно за это. И терпит всю эту «несвободу» тоже поэтому. Никто кроме тебя не отправится за ней на край света, — я и сам поразился тому, как убедительно это прозвучало. — Только подумай, что будет, когда она вернется. Пусть через день или через месяц. Сам факт. Я не знаю, откуда я это знаю, но я уверен, что если ты её не вернешь, будет плохо. Всё самое важное, то, что у вас с первого класса, закончится. Помнишь, ты обещал её всегда спасать? Считай, что это то же самое.
— Слышь, Горелов, ты чё, книжек перечитал, что ли? — Тифон потянулся, с хрустом расправляя плечи.
— Ты её не простишь. Я знаю.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Давай просто поедем за ней и всё. Против Макса с Артёмом я ничего не имею, но Зоя — наша.
Он довольно усмехнулся.
— На чём, интересно, мы поедем? Ты подумал? Это хрен знает где. Тёма говорил. А у меня даже мотика нет. Её ещё обратно везти…
— Если будет сопротивляться, и придётся связывать, нужно что-то с багажником, — вставил Лёха, но мы на него даже не посмотрели.
— Только пообещай, что не будешь психовать, - оказывается я уже всё продумал, даже сам не понял, когда успел, но теперь хотя бы стало ясно для чего готовился к разговору про Ярослава.
— Ну, — Тифон упёрся в меня колючим взглядом.
— Ты в курсе, что Яров уже два месяца ездит на материном Хайлендере?
— Да ладно?! — ахнул Лёха. — Хайлендер — офигенная тачка!
— И чего? — Тифон набычился.
— Просто подумал, что если бы вы не были с Яриком в контрах, то можно было бы на нём.
— Ты опупел, Горелов? Даже не предлагай мне такое.
— Я слышал про глаз, но подумал, что Зоя стоит глаза…
Между нами повисла драматическая пауза. Он смотрел на меня, а я пытался выдержать этот взгляд.
— Это реально супер идея! — Лёха сделал вид, что ничего не заметил. — И Зойку вернём, и на Хайлендике покатаемся. Может, тебе Яров даже порулить даст.
— Вы чего, с дубу оба рухнули? — Тифон резко вскочил. — Всё, валите отсюда.
— Я только пришёл, — запротестовал Лёха.
— Соломин ещё спит, — сказал я.
— Ничего не знаю, — Тифон по очереди спихнул нас с табуреток и принялся подталкивать к выходу. — Идите проветритесь, потом возвращайтесь. И сигарет купите. Деньги потом отдам.
Мы с Лёхой вышли на улицу и остались стоять у подъезда.
— У моего нового друга доктора тоже есть машина. Но нифига не Хайлендер, а древняя, убитая Газель, которая сейчас в ремонте. Почему я такой нищий, Горелов? Почему у меня нет машины?
— У твоего отца есть.
— У твоего тоже есть. Но доверенности у тебя нет.
— Я и водить не умею, — признался я.
— Ладно, — Лёха махнул рукой. — Не в этом вообще дело. Я хочу Хайлендер, а значит, возвращаемся к Ярову. Вот если бы он сам к Тифу пришёл, тот, может, и согласился бы. Лёха задумчиво почесал в затылке. — А что, если Нинка попросит Ярика съездить за сестрой? Нинке он точно не откажет.
— Нинке не откажет. Только вопрос — зачем ей это? И зачем Ярову ехать с Тифоном?
— Незачем. Он ему вообще не нужен. Но и нам тоже не нужен. Мы ведь можем спокойно обойтись без него. Пусть остаётся. А мы съездим и привезём ему Зою.
На мгновение я представил себя героем-спасителем.
— Так себе план. Если Тиф узнает, что мы поехали с Яровым, то будет задница. Что же делать?
Отчего-то мне казалось, что возвращение Зои сможет искупить мою вину перед Тифоном за компрометирующие его фотографии из шашлычной, которые я ей отправил. Поступок был гадский. Тифон ни в чём перед Зоей не провинился, но это я из ревности психанул. Он простил меня, а вот я себя нет.
— А теперь на сцену выходит мастер грамотных базаров и манипуляций, — из переднего кармана джинсов Лёха достал пачку сигарет.
Я нарочно поозирался.
— Ну и где он?
— Смотри, — он прикурил. — Тиф сделает что угодно для матери и для Зои, но с Яровым это правило не работает. Значит, пойдём от противного. При каких вообще обстоятельствах он может сделать то, чего не хочет? Правильно. Только если захочет это сам. А как он может захотеть поехать с Ярославом? Только если усомнится в том, что он на это способен. Одним словом — бросить вызов.
Допустим, приходит к Тифу Нина и такая просит: "Верни сестру в семью, мы все без неё страдаем и дико волнуемся". Тиф заводит свою песню:" Она сказала, что хочет свободы, мне не на чем ехать и всё такое". Нина тогда — "Ок. Не можешь, я найду другой вариант". Звонит при нём Ярославу, просит помощи и договаривается о встрече. Тиф в напряге: "Как так? За Зоей поедет Яров!" Нинка сваливает, мы с ним перетираем всё это дело по-быстрому и решаем найти другую машину. Я предлагаю догнать и остановить Нину, чтобы обойтись без Ярова.