На втором этаже было чуть прохладнее и значительно мрачнее из-за закрытых в комнаты дверей. Распахнутыми оставались лишь двери гостиной с дутыми кожаными диванами, камином и выходом на балкон.
С первого этажа послышались голоса Макса и Зои. Громкий оклик Егора, звуки пианино и веселый смех Артёма. Совершенно позабыв про душ, я со всех ног бросилась вниз. Пока бежала, по дому разлетелась знакомая песня: «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету».
Артём, чуть наклонившись вперед, стоял за пианино в столовой и, не глядя на клавиши, наигрывал мелодию, Влад, следя за его руками, пристроился за плечом, а Зоя с Егором весело прыгали посередине зала. Макс, развалившись на стуле, снимал их на камеру. На столе возвышались две связки тортов.
Заметив меня, играть Артём не перестал.
— Тебе кто разрешил встать?
Все обернулись. Егор остановился, а Зоя продолжила прыгать, широко размахивая руками: «Е-е-е».
— Я не знала, что ты ещё и на фортепьяно играешь, — сказала я.
— На нем даже Котик играет. Фигово, но играет. У нас все играли. Хочешь, и тебя научу?
— Хочу, — я подошла к нему, Влад посторонился.
Музыка оборвалась. Артём потрогал мне лоб.
— Ну… — проныла Зоя. — Давай ещё.
Артём поставил меня перед собой и, широко растопырив пальцы, занёс кисти над клавишами.
— Клади сверху, соберись, и не отставай.
Старательно пристраиваясь к каждому пальцу, я накрыла ладонями его руки и на полном серьёзе приготовилась следить за каждым движением, но, как только он коснулся клавиш, выяснилось, что это очередное баловство. На деле же ничего не изменилось, Артём играл точно также, как и прежде, только немного быстрее, и мои руки поверх его летали безвольно и бестолково, как тряпичные конечности марионетки.
Выглядело это комично.
— Во, Витя, даёт, — комментировал нашу совместную игру Артём. — Котик, смотри и учись. Прирожденный виртуоз. Гений. Новоиспеченный Рахманинов.
— Е-е, е-е, — подпевала Зоя.
Передав камеру Егору, к ней подключился Макс и, пританцовывая, начал изображать повозку с Бременскими музыкантами, как это уже однажды было в караоке, когда они с Артёмом устроили целое представление.
— А давайте снимем клип?! — закричал Егор, пытаясь переорать наше дружное «Е-е». — Настоящий. С костюмами и танцами. Нас тут как раз нужное количество.
— Котик и Трубадур у нас уже есть, — прокричала я ему в ответ.
— Герасимов будет ослом, — продолжил придумывать Егор.
— А ты петухом, — огрызнулся Влад.
— Судя по всему я — пёс, — засмеялась Зоя. — Гав-гав.
— Я могу быть петухом, — согласился Егор. — Но кто тогда снимать будет? Вита? Будешь снимать?
— Нет, Вита будет принцессой и будет стоять на балконе дворца, — Артём моментально сменил мелодию и приятным голосом Трубадура затянул:
— Встанет солнце над лесом только не для меня. Ведь без милой принцессы не прожить мне и дня…
А когда дуэтное соло Трубадура закончилось, и все в ожидании партии принцессы уставились на меня, оказалось, что я не знаю слов.
На помощь пришёл Макс, подхвативший тонюсеньким голоском:
«Что же это такое, что случилось со мной? В королевских покоях потеряла покой. Падабада — падабада».
Влад ржал раскатистым басом, Егор высоким заикающимся блеяньем, Зоя всхлипывала, я уже больше не могла изображать марионетку Рахманинова и тоже смеялась.
Но внезапно Артём остановился и взрослым, рассудительным голосом сказал:
— Ладно, глупая затея.
— Это чудесная затея, — запротестовал Егор.
— Глупая, — подхватил Влад. — Нам красить нужно, а мы ерундой страдаем.
— Ну, давайте ещё немного попоём, — попросила Зоя.
— Между прочим, мне врач прописал веселиться, — сказала я.
Артём недоверчиво приподнял бровь.
— Эта детсадовская постановка тебя веселит?
— Да. Очень.
— Меня тоже, — поддержала Зоя.
— Хорошо, — Артём достал телефон и взглянул на время. — Тогда всем найти костюмы и выучить текст. В восемь часов премьера.
— Как премьера? — ахнул Егор. — А репетиция?
— Будем импровизировать. Если что, Котик поможет. Он во всех ролях справляется.
— Казалось, представление окончено, — подражая рассказчику, проговорил Макс. — Но в конце произошло самое невероятное: пёс взобрался на спину ослу, кот вскочил на голову псу, а юноша подпрыгнул и оказался стоящим на голове кота, да ещё кверху ногами. Пирамида получилась такая высокая, что лицо юноши пришлось прямо напротив лица принцессы, стоящей на балконе…
Макс замолчал, но Артём не переставая наигрывать, продолжил:
— Глаза их встретились. И они, конечно же, сразу полюбили друг друга. Принцесса ахнула, юноша покачнулся. Пирамида дрогнула, осел не удержался на ногах… и друзья артисты ввалились в высокое дворцовое окно прямо под королевским балконом.
Артём грохнул крышкой фортепьяно и схватил меня за руку:
— А теперь мы будем есть торты и пить шампанское!
— Я не понимаю, — удивилась Зоя. — Что за праздник?
— Просто праздник! — ответил Артём. — Просто будем отмечать, что мы живы и что всё хорошо. Во всяком случае сегодня. Может же быть иногда просто всё хорошо?
— Угу, — промычал Влад. — У кого-то может и хорошо, а кому-то ещё пол-этажа красить. Но шампанское я выпью. И торт съем.
Однако до съемок в тот день не дошло. Торты ели на улице в бревенчатой тенистой беседке. Большими ложками прямо из коробок. Клубничный со сливками, чизкейк с черникой, трюфельный с чёрным шоколадом и коньяком, классический тирамису, наполеон и песочный с орехами. Шесть тортов. И нас тоже шестеро.
Зато шампанское пили из высоких хрустальных бокалов. Оно было сладким и прохладным, с колючими, бьющими в нос пузырьками. Освежающим и очень вкусным. И куда бы я ни кинула взгляд, всё кругом сияло и искрилось. И листва на деревьях, и цветы, и бокалы, и улыбки, и Зоины роскошные волосы, и довольный Макс, и объектив камеры Егора, и влажная от жары кожа на плечах Влада.
Но ярче всех светился Артём. В его смеющихся глазах переливались капельки шампанского и неприкрытая детская радость.
Доски деревянного пола и лавки скрипели под нами от веселой, бестолковой суеты. Просто от того, что на месте никак не сиделось. Мы громко разговаривали, хохотали, звенели бокалами и яростно отгоняли надоедливых ос и мух.
Зоя сбросила босоножки и с ногами забралась на широкие перила беседки.
— Осторожно, — сказал Егор. — Там за тобой чуть подальше колодец. Мы его завалили досками, но если прыгать на них, можно провалиться.
— Настоящий колодец? — заинтересовался Макс. — С водой?
— Это просто ход в подземелье, — ответил Влад. — Там во время войны партизаны прятались.
— Серьёзно? — Артём воткнул ложку в торт. — Это же круто!
И все тут же кинулись смотреть колодец. Разгребли доски за считанные минуты, и нашему взору предстала широкая чёрная дыра, из которой тянуло могильным холодом. Стоя на четвереньках в траве, все с затаённым любопытством вглядывались в непроглядную темень.
— Интересно, что там? — прошептала Зоя. — Наверное скелеты повсюду.
— Нет там никаких скелетов, — сказал Влад. — Но легко могли бы быть. Мы в этом подвале три дня просидели. С Амелиным и Тоней. Чуть не сдохли. Реально.
— Это в этом колодце Костик поломался? — спросил Артём.
Влад кивнул.
Макс свесился и потрогал что-то внутри.
— Скобы прочные.
Они с Артёмом переглянулись.
— Давай не сейчас, — Артём задвинул проём доской. — Страховку нужно найти.
— Страховку? — недоверчиво переспросил Макс. — Я не ослышался? Это сказал ты?
— Слушай, я решил, что пока не хочу умирать. Во всём должен быть смысл. А так просто сигануть в колодец и сдохнуть — тупо.
— Раньше ты так не думал, — бросил ему в спину Макс.
Артём на ходу отмахнулся:
— Раньше я вообще не думал.
— Вы, кстати, знаете, что каждый новый день мы становимся другими? — сказал Егор, когда все вернулись в беседку. — Я, вот, меняюсь каждое утро. Просто просыпаюсь и думаю о том, каким я сегодня хочу быть. Потому что какой я, таким и будет всё вокруг. Ведь жизнь отражает всё то, что мы сами даём ей. Будешь радоваться и получишь радость, будешь красивым и в ответ получишь красоту, станешь добрым и жизнь сделает тебе подарок, креативишь что-то и жизнь одаривает тебя чудесами. Я сегодня проснулся и нашёл в постели жука, не божью коровку, нет, просто чёрного кривоногого жука, но я всё равно выпустил его в окно и сказал, чтобы он летел на небо и принёс мне хлеба. И вот, пожалуйста, — Егор обвел рукой стол. — Он принёс мне торты.
— Кончай свои буддистские штучки, — одёрнул его Влад.
— Тебе, Герасимов, нужно освоить технику позитивного мышления. Тебе семнадцать, а бухтишь с утра до вечера, как старый дед.
Герасимов зачерпнул ложкой торт и, не думая, отправил его прямо в лицо Егору. Тот ошарашено вскочил. Размазал крем ладонью, проморгался и немного натужно рассмеялся.
— Ах-ха-ха. Метание тортов — классика кинематографического юмора, — Егор потянулся за ответным куском.
Но Артём шлёпнул его по руке.
— Моими тортами не кидаются. Даже если тебе их принес жук.
— Понял. Принял, — Егор спрятал руки за спину. — Жизнь сама отомстит ему за меня. Я же говорю — всё отражается.
— А что нужно сделать, чтобы в ней отражался Петров, красящий стены? — спросил Влад.
— Посылать Вселенной правильный запрос, — мигом откликнулся Егор. — Позитивный.
И тут Зоя, весело пританцовывая, предложила:
— А пойдемте прямо сейчас и всё докрасим?! Все вместе! И больше ни о чем не нужно будет думать и переживать!
Её задорный призыв прозвучал настолько воодушевлённо, что я сразу же почувствовала острую необходимость её поддержать.
— Я готова, — зачем-то подняла руку, как в школе.
Дурацкая ботаническая привычка рассмешила.
Артём опустил мою руку:
— Тебе нельзя. Ты болеешь.
— Уже нет. Мне так хорошо, ты не представляешь!