— А можно к вам? — попросился он.
Я придержала дверь.
— Ну заходи.
Он прошёл прямиком через всю комнату и сел на стул возле балкона.
— Как тебя зовут?
— Тоня.
— А меня Костя.
— Костя? — переспросила я, как умственно отсталая.
— Ага. Костя Поспелов. А почему у тебя красные волосы?
— Мне так нравится.
— Мне тоже нравится. Как персонаж из комиксов. А у тебя в холодильнике есть батончики?
— Есть. Но за них придется платить, а у нас денег нет, — отрезала я, потому что не люблю наглость, хотя наглым он не выглядел.
— Мама тоже также говорит, — Костя тяжело вздохнул. — Только я вчера не выдержал и съел один. Просто, когда сильно любишь батончики, и они так близко, очень сложно удержаться. Это знаешь какую силу воли нужно иметь? Ого-го! Но я очень долго держался. Почти всю ночь пока мамы не было. А потом, прямо перед самым её приходом, сорвался.
— Это из-за этого она тебя утром наказала? — догадалась я.
— Ага. Кусочек обертки никак не спускался и остался плавать в толчке.
— Она правда тебя бьет?
Костя неопределенно пожал плечами.
— Типа того.
— Сильно?
— Ну, так, — он покривился, потом задрал футболку.
С правой стороны прямо на рёбрах темнел расплывшийся синяк.
— Иногда не сильно больно, но синячина огромный остается, а иногда — наоборот. Жутко больно, а глянешь, как и не было.
— А за что она тебя ещё бьёт, кроме шоколадок?
— Да за всякое. Когда «отсвечиваю» много бьёт, и когда из-за меня деньги тратятся.
— А что значит отсвечиваешь?
— Ну, мешаю ей принимать гостей.
— Ясно, — я открыла холодильник, выгребла все шоколадки: Натс, Марс, Сникерс и Твикс и сунула ему. — Забирай.
— Ух ты! — с восхищением выдохнул он. — Огроменное спасибо!
Он огляделся по сторонам.
— А можно я их у вас на балконе спрячу? Повешу в пакетике на перила с этой стороны. Просто, чтобы она не видела.
— Они растают, — сказала я.
Он грустно вздохнул.
— Знаешь, что? — я опустилась на кровать рядом с ним. — Если хочешь, ты можешь зайти к нам в любое время, и я дам тебе батончик.
— Класс! Спасибо! — он вскочил со стула, и сразу сел обратно.
— А кем работает твоя мама?
— В столовой поварам помогает.
— А вы давно здесь?
— С начала лета. Мама хотела горничной быть или официанткой. Её тётя Люся позвала. Но, когда мы приехали, оказалось, что без регистрации нельзя. Поэтому ей платят совсем мало. И приходится по ночам тоже работать.
— В столовой?
— Нет. На танцах. И поэтому она не высыпается и всегда очень злая. Она и раньше была злая, но сейчас прям совсем злющая. Ничего не разрешает и никуда не отпускает.
— И что ты сидишь здесь и никуда не ходишь?
— Только на площадку, в бассейн и иногда на ферму, когда там дядя Толя работает. Мама боится, что я чего-нибудь натворю, и она никогда не расплатится. Один раз я в столовой поднос со стаканами опрокинул, вообще такое было, — он сделал круглые глаза. — Лучше не вспоминать.
— И часто тебе приходится на балконе сидеть?
— Бывает. Во время грозы очень страшно было. Ёлка так трещала, как будто вот-вот на меня свалится.
— Ты прямо под дождем сидел?
— У меня плащ и зонтик был.
— А папы у тебя нет?
— Папа есть, но он нас бросил. Ещё бабушка есть, но мы от неё уехали. Бабушка хорошая.
— Почему же вы тогда от неё уехали?
— Мама с ней поссорилась.
— Слушай, ну если тебе с бабушкой больше нравится жить, ты же можешь выбрать её.
— Да, ну… Кто меня спрашивать будет? Мама не хочет, чтобы я к ней возвращался.
— Почему?
— Чтобы отомстить ей. Они в контрах.
В коридоре послышались шаги, дверная ручка повернулась. Амелин вошёл и удивленно уставился на нас:
— А я тебя везде ищу. На релаксации о тебе ничего не знают.
— Это Костя, — сказала я, показав на мальчика.
— Вот так сюрприз, — Амелин протянул ему руку. — Я тоже Костя.
— Правда? Ты же сказал Пеннивайз.
— Это я пошутил. — Амелин взял свой паспорт с тумбочки и сунул мальчику в руки. — Вот, можешь проверить.
Но тот проверять ничего не стал. Вместо этого сгрёб обеими руками батончики и потряс ими над головой:
— Мне Тоня подарила.
— Тоня добрая, — Амелин с теплом посмотрел на меня. — И жалостливая.
— Вы муж и жена?
— Что? — я рассмеялась. — Ты чего? Я же ещё в школе учусь.
Маленький Костя смущенно пожал плечами.
— Для меня все старшие — взрослые.
— Какие же мы взрослые? — удивилась я.
— Взрослые, взрослые, — заверил он. — Вы можете ходить куда хотите и делать, что хотите. И сколько угодно батончиков есть, и вам никто ничего не скажет.
— А тебе можно в столовую? — спросила я.
Мальчик Костя нахмурился:
— Если не отсвечивать, то можно.
— Идем с нами? — предложила я. — Я тебе свою порцию отдам, если захочешь.
— Порцию чего?
— Чего захочешь.
— А можно шницель? Он там очень вкусный.
Ресторан был большой и светлый. В одной его части столики, в другой — лотки и прилавки с едой по принципу шведского стола. Питание входило в стоимость проживания.
Лёха был уже там. Сидел и с хмурым видом ковырял оливье, а увидев нас, даже не пошутил ничего.
Оказалось, что пока он ходил к себе в номер, за столик к его новым блондинистым подругам, которых звали Марина и Лиля, подсели какие-то парни и Лёха обломался.
Парней было шестеро. Наглые и шумные. Лет по двадцать пять. Здоровые, спортивные и самодовольные. Судя по лицам, Марина и Лиля новому знакомству тоже особо рады не были, но парни прочно обосновались, рассевшись вокруг их столика.
— Уроды, — обиженно пробурчал Лёха. — Только у меня наклёвываться что-то начало.
— Они поверили, что ты «звезда»? — спросила я.
— Ещё как поверили. Обе уже почти у моих ног были. Договорились встретиться на обеде. Я сходил к себе. Принял душ. Ну просто. На всякий случай. Прихожу — а тут вот это всё, — он кивнул в сторону девушек. — И откуда эти чмошники только взялись?
— Это Тимур, — сказал маленький Костя. — Его папа здесь хозяин. Он часто привозит друзей. Они за так живут. Бесплатно.
— Всё ясно, — вздохнул Лёха. — Походу я в пролёте. Когда ты в доме отдыха, круче сына хозяина дома отдыха, может быть только сам хозяин дома отдыха.
— Сделай что-нибудь, чтобы доказать, что ты круче, — предложила я.
— Ой, да ладно, кэп… — протянул Лёха противным манерным голосом. — Нашла кого учить. Я же звезда-инкогнито. Забыла? И вообще, я не понимаю, зачем доказывать то, что и так очевидно?
В этот момент в зале появился Тифон. Вошёл, огляделся, увидел нас и, прихватив по дороге стул, подсел к нам. Он был тоже разозленный и мрачный.
Вся эта полицейская волокита с якобы розыском угнанной машины была целиком и полностью, как выразился Тифон, стёбом. Они с Ярославом оба это понимали, только сделать ничего не могли. Им обоим было по восемнадцать и их очень удобно было разводить.
Лёха снова заикнулся насчёт отца Ярослава, но Тифон грубо отказался и, отобрав у Лёхи остатки салата, взялся его доедать.
— А давайте я вас отведу на эко-ферму? — неожиданно предложил маленький Костя.
— А там кролики есть? — спросил Лёха.
— Да. И козлята ещё. Они меня издалека узнают и бегут навстречу.
— Тоня не может, у неё нога болит, — сказал Амелин.
— А ты можешь?
— Я могу, но не хочу бросать Тоню.
— А что с ногой? — поинтересовался Тифон.
— Растяжение.
— Да ты не переживай, — Лёха похлопал Амелина по плечу. — Мы с тобой сходим, кроликов потискаем, а Тифчик пока о Тоне позаботится, полечит. Он это умеет. Правда, Тиф?
— Угу, — промычал тот с набитым ртом. — Можно только поесть сначала?
— Пойдем, пожалуйста, — маленький Костя подёргал Амелина за руку. — Я вам кошку с котятами покажу.
Амелин вопросительно посмотрел на меня.
— Всё в порядке, — заверила я. — Можешь меня бросить. Мы тут сами справимся.
Он улыбнулся.
— Только к четырем нам на стоянку опять тащиться, — сказал Тифон. — Обнаружение оформлять.
— Козлина, — Лёха снова уставился на сына хозяина Хризолита Тимура и его боевую команду.
Тифон тоже посмотрел на них.
— Что за кипешь?
— Девок моих отбивают.
— С чего они твои?
— С того, что я их первый заклеил.
— Слушай, Лёх, ты достал. Ты вообще, кроме девок, хоть о чем-нибудь можешь думать? — недовольно высказал Тифон. — У нас тут такие геморрои, разгребать и разгребать, а у тебя одни только тёлки на уме.
— Блин, ну чего ты как моя мама? — взвился Лёха. — Все люди по-разному устроены. Это тебе может нахрен ничего не надо, а я без любви не могу. Я болеть начинаю. Вон и Зойка от тебя потому и сбежала, что…
Закончить он не успел. Резко вскочив, Тифон перегнулся через стол, сгрёб Лёху за футболку на груди и с силой толкнул. Лёха попытался уцепиться за скатерть, но вместо неё схватился за тарелку Амелина и вместе с ней кувырнулся назад. Раздался грохот и звон. Все люди в зале смотрели на нас и на валяющегося на полу, засыпанного макаронами Лёху.
— Вау, — сказал маленький Костя. — Зачётный бросок.
— Идём, — Тифон подтолкнул меня под локоть.
— Куда? — я всё ещё была под впечатлением от произошедшего.
— Куда-куда. Ногу тебе лечить.
Номер у них был двухкомнатный. За закрытой дверью спал Ярослав. Пахло грейпфрутовым ароматизатором, потом, табаком и зубной пастой.
Комната Тифона и Лёхи напоминала нашу, только шторы на окнах и покрывала у них были горчичные, а в углу возле балкона вместо стула стояло кресло. Тифон вытащил его и поставил на проходе. Между кроватью и холодильником.
— Садись. Разувайся.
— Мне бы ноги помыть. Я с самого утра хожу.
— Нашла, чем удивить. Ты в мужской раздевалке не была после тренировки. Давай снимай. Некогда намываться.
Он открыл бутылочку масла для загара, которое мы купили на первом этаже, потому что ничего другого подходящего для растирания не было, понюхал, поморщился, затем выдавил на руки.