Блондинки поверили, а я пожалела, что парни его не слышат.
— Как-то раз, — подключился Амелин. — Когда Лёха выступал в Сургуте, к нему в номер заползла змея. И ему пришлось забраться на шкаф и сидеть там до тех пор, пока не пришёл Тифон и не разорвал её голыми руками.
— Да ладно? — ахнула Лиля. — Прямо живую змею разорвал?
Мы втроём сидели на одном диване. Девушки через столик напротив.
— Ага. Питона.
— Странно, — захлопала ресницами Марина. — Откуда в Сургуте питоны?
— Питоны везде могут быть, если живешь на одном этаже с гастролирующим цирком, — не моргнув и глазом ответил Амелин.
Его умение задуривать голову неправдоподобными историями стоило занести в Книгу рекордов Гиннеса.
— Но питон огромный. Толстый и сильный. Разве его можно разорвать? — ещё немного сомневалась Лиля.
— Тифон может. Он очень крутой, — Амелин убедительно закивал и повернулся ко мне. — Да, Тоня?
— Странное имя – Тифон, — сказала Марина. — Старославянское?
— Почти, — с таинственным видом, будто собирается сказать нечто важное, Амелин наклонился к ней:
— Младшего между детьми, Тифоея, Земля-великанша
На свет родила, отдавшись объятиям Тартара страстным.
Силою были и жаждой деяний исполнены руки
Мощного бога, не знал он усталости ног; над плечами.
Лица обеих девушек сделались растерянными и одновременно заинтересованными.
— Над плечами сотня голов поднималась ужасного змея-дракона.
Влагу несущие ветры пошли от того Тифоея,
Все, кроме Нота, Борея и белого ветра Зефира.
И хотя я знала, что для Амелина подобные публичные чтения сродни детской шалости и, не смотря на внешнюю патетику, это лишь глум и прикол, всё равно каждый раз сама попадалась на крючок его тёмного магнетического обаяния.
Почувствовав, что ему удалось захватить наше общее внимание, он повеселел и продолжил ещё с большей страстностью:
— Ветры же прочие все — пустовеи, и без толку дуют.
Сверху они упадают на мглисто-туманное море,
Вихрями злыми крутясь, на великую пагубу людям;
Дуют туда и сюда, корабли во все стороны гонят
И мореходчиков губят. И нет от несчастья защиты
Людям, которых те ветры ужасные в море застигнут.
Дуют другие из них на цветущей земле беспредельной
И разоряют прелестные нивы людей земнородных,
Пылью обильною их заполняя и тяжким смятеньем.
— Ну, хватит уже про Тифона, — первым очнулся Лёха, сообразив, что интерес к его персоне внезапно отошел на второй, даже на третий план.
Девушки продолжали зачарованно смотреть на Амелина. Заметив это, тот довольно просиял и щёлкнул в воздухе пальцами, будто снимая гипноз.
— Ну, хватит, так хватит.
В эту же минуту в зал с громким смехом и возгласами ввалились те самые парни из столовой. Тимур и компания. Лилия с Мариной, как по команде, съехали под столик.
— Спрячьте нас, — прошипела одна из них.
Амелин пересел на их сторону, закрывая собой.
— Они ужасные, — пожаловалась Лиля, принимая прежнее положение, когда вся компания прошла мимо нас в глубь зала. — И настырные.
— Я из-за них вообще не хотела никуда идти, — призналась Марина. — Давайте уйдём?
— Отличный план, — обрадовался Лёха. — Сейчас спою и уйдём.
В том, что Лёха реально умеет петь я сомневалась до последнего, даже когда подошла его очередь, ему передали микрофон, и началось вступление до боли знакомой «Somebody told me»…
Выбрать заведомо неподходящую общему настрою песню оказалось отличным решением. Её бешеный драйв ворвался в этот унылый красный отстойник мощной струей свежего воздуха. И хотя песне было не меньше пятнадцати лет, звучала она по-прежнему забойно.
Как только разбитной ритм синтезаторов и гитар разгорелся до пожара, Лёха взлетел обеими ногами на диван и, яростно выбросив вверх кулак, прокричал: Breaking my back just to know your name…
Его появление было подобно ослепляющей вспышке, порыву ветра распахивающего окно, взорвавшей ночное небо ракете фейерверка.
Сияющий, нахальный, с раздолбайской дерзостью пританцовывающий на диване и старательно копирующий манеру Брендона Флауэрса Лёха был неподражаем. На месте этих девчонок я бы немедленно в него влюбилась.
Somebody told me
You had a boyfriend
Who looks like a girlfriend…
Во время короткого проигрыша Лёха стянул рубашку и, оставшись в футболке, принялся раскручивать её над головой. Диван сотрясался. Столик дрожал и звенел солонками.
Лёхины сценические способности я недооценила. Марина с Лилей тоже. Сидели с открытыми ртами и полными восторга глазами. Амелин перебрался обратно ко мне. Казалось, ещё немного, и он сам вскочит на диван.
В конечном счёте, рубашка, вырвавшись из Лёхиных рук, улетела на чужие столики. Совершенно наглым образом пробежав прямо по нашим коленкам, Лёха спрыгнул в проход и, не переставая петь, отправился её искать.
Амелин схватил меня под столом за руку и, крепко сжав пальцы, потянул к себе. Так, что из-за последовавшего вслед за этим долгого примирительного поцелуя, мы немного упустили завершение выступления и сбежали, как только взмокший и счастливый Лёха вернулся за столик с потерянной рубашкой в руке. Свою выдуманную «звёздность» он оправдал по полной.
— Ладно, — сказала я, оказавшись за дверями зала. — Давай уедем вдвоём.
Амелин недоверчиво посмотрел:
— Ты уверена?
Я кивнула. Все наши ссоры и недопонимания, действительно, происходили из-за кого-то. Оставаясь наедине, мы отлично ладили, но стоило появиться стороннему человеку, как начинались проблемы.
— Сейчас посмотрю сколько отсюда до станции, — Костик обрадованно засуетился. — На последнюю электричку можем не успеть.
— Нет, погоди, — я придержала его руку с телефоном. — Ночью опять заблудимся. Давай завтра с самого утра?
— И на танцы сегодня не пойдём?
— Не пойдем, — подтвердила я. — Поспим и поедем.
— Не могу поверить, — со счастливым вздохом он крепко прижал меня к себе. — Неужели ты очнулась?
Однако сразу же оправиться спать не удалось. Возле стойки ресепшен нас внезапно окликнул Белов.
— Какие люди! Как дела?
— Спасибо. Всё хорошо, — отозвалась я на ходу.
— Митя говорит, вы отлично вчера справились. Новые люди подтянулись. Долго сидели. Много пили.
— Мы старались, — сказал Амелин, немного притормозив возле него.
— А сейчас почему не в зале?
Белов кивнул на круглые настенные часы. Была половина одиннадцатого.
— Уже идём, — заверила я, в надежде, что он отстанет.
Но Белов не отстал, а развернул нас и, точно под конвоем, лично сопроводил до танцевального зала.
В Дискобаре было всё точно также, как и вчера. Сначала бело-голубая пустота, потом постепенно стал стекаться народ. Даже музыка играла та же самая. Тот же плейлист в той же последовательности.
Управляющий вскоре ушёл, а мы с Амелиным остались дожидаться, пока подтянется побольше людей, чтобы незаметно свалить.
В принципе, сваливать уже можно было, когда заявилась компания Тимура, а с ними и Лёха с девушками. Лёха общался с парнями, как со старыми знакомыми, но к нам не подходил и держался отдалённо. Они шумели, смеялись и танцевали, создавая отличное прикрытие для побега. Но сначала Амелина никак не отпускала вчерашняя резвая бабушка, а потом возле барной стойки внезапно нарисовались Тифон с Ярославом.
Гордость от своего маленького бездоказательного расследования переполняла, и пока Амелин кружил счастливую бабушку, я поспешила к ним.
— Я всё узнала, — прокричала я им через музыку. — Про машину. Я знаю кто её угнал и зачем.
Ярослав со стаканом в руке развернулся и наклонился ко мне:
— Что?
Тифон сунул паспорт, который показывал бармену в карман, забрал со стойки пачку сигарет и тоже наклонился.
— Что?
— Пообещайте, что вы накажете этого человека.
Тифон вопросительно посмотрел на Ярослава, тот на меня.
— Он здесь?
— Это она, — мой голос тонул в энергичных ритмах.
Резко подхватив, Тифон усадил меня на высокий барный стул. Разговаривать стало удобнее.
— Та проститутка из бара. В шотландке, которая на вас с Лёхой вешалась… На всех вешалась. Она здесь.
— Ты поговорила с ней? — спросил Тифон.
— Нет. Но я узнала для чего ей понадобилась машина, и почему она её здесь оставила. У неё есть сын. Мальчик. Он сбежал от неё в ту ночь, и она поехала его искать. Поэтому и стащила ключи.
— Она сама рассказала?
— Нет. Я догадалась.
— Значит доказательств нет? — уточнил Тифон.
— Я уверена, что она сознается.
— Стерва, — проворчал Ярослав. — Лучше бы деньги спёрла и такси вызвала.
Тифон строго посмотрел на меня.
— За такое нельзя наказывать.
— Я бы сказал бессмысленно, — добавил Ярослав. — Денег у неё нет. Компенсацию никакую не получишь, а смотреть, как она сопли размазывает, неинтересно. Сдать в полицию? А толку?
— Если доказать, что она угнала машину, и чем она тут занимается, её лишат родительских прав, — сказала я.
— Тебе-то что с этого? — удивился Тифон.
— А то, что она своего ребенка голодом морит и бьёт. Поэтому он хочет сбежать.
Они оба озадаченно уставились на меня. Ярослав фыркнул:
— Тебе оно вообще надо? Своих проблем мало?
— Понимаешь, — обратилась я к Тифону. — Если мальчика не спасти, то с ним потом может случится что угодно. Он уже пытался прижигаться. Так и до суицида может дойти. Или чего похуже.
— Похуже?
— Я читала, что такие женщины могут даже продать своих детей.
Тифон насмешливо улыбнулся.
— В мире вообще ужас творится. И ты собираешься всех спасать?
— Всех не спасёшь, — отрезал Ярослав. — Выживает сильнейший.
— Причем тут сильнейший?! Он же не виноват, что у него такая мать. У ребенка ещё нет достаточного сознания, и прав нет. И выбора, и свободы его совершить тоже. Ты когда-нибудь думал, где бы мог оказаться, если бы у тебя были другие родители?