Опустился передо мной на корточки, облокотившись о мои колени, и лукаво заглянул в лицо. Небо в его глазах сияло даже под навесом.
— Тебе не нравится эта игра?
— Если честно, она меня немного пугает.
— Почему?
— Из-за неё мне кажется, что всё скоро закончится. Как тогда на крыше, когда ты танцевал на краю парапета. Одно неловкое движение, и мы полетим в пропасть.
— Но я же не сорвался, — чёрный шарик в губе притягивал взгляд, я нагнулась и поцеловала прямо в него.
— Артём, я тебя очень прошу, не нужно отправлять эти фотографии. И позвони, пожалуйста, Кострову, скажи, что это шутка.
— Ну, вот ещё, — фыркнул он. — Я только-только расшевелил это змеиное гнездо, а ты предлагаешь мне сдаться.
— Но из-за этой твоей игры Костров очень злится и будет делать всё против тебя. И против меня.
— Я чего-то не знаю? — Артём насторожился.
Рассказать ему обо всём сейчас, когда он пребывал в таком хорошем, благодушном настроении было бы самым правильным решением, но вспомнила о Максе и отступила.
— Мне сказали, что Костров специально подослал сюда Касторку, — ласково поглаживая его по щеке, я в большей степени успокаивала себя. — Чтобы ты влюбился в неё.
— Что…о…о? — со смехом в голосе протянул он, и, покачнувшись на пятках, едва не свалился назад. — Влюбился? В Касторку? Это лучшая шутка за последнюю неделю. Ты уверена, что подобрала правильное слово? Тебе так и сказали? Влюбился?
— Нет. Я точно не помню. Но смысл примерно такой.
— Так, а теперь рассказывай подробно, — он перебрался на лавку, снова сев на неё, как на коня. — От кого и как узнала. Я, конечно, это подозревал, но, если будут доказательства, можно будет хорошенько встряхнуть Костровых.
Я находилась в шаге от того, чтобы проговориться, потому что совершенно не умела врать. Артём это знал. Ему было достаточно дёрнуть за одну ниточку, чтобы тут же распутать весь узел.
К счастью, ситуацию спасла сама Касторка, ворвавшись в беседку дико разозлённая и нервная. Зои уже не было. Должно быть она ушла, когда мы целовались.
— Эй, ну вы вообще обнаглели? — выпалила сходу Касторка. — Давай, гони платье!
Она подошла ближе и придирчиво оглядела нас.
— Блин! Оно даже не готово ещё. Что за фигня? Чернецкий, ты совсем? Всех задерживаете.
Повернулась ко мне:
— Иди быстро снимай. Как я после тебя его теперь надену?
— А в чем проблема? — бровь Артема насмешливо приподнялась.
Он по-прежнему был в отличном настроении.
— Это не гигиенично!
— Ой, да тебе к грязи не привыкать.
Выражение его лица сделалось саркастичным. В том, что он приготовился сказать ей что-то едкое, сомнений не было.
Острыми когтями Касторка вцепилась в мой локоть.
— Снимай! Прямо сейчас!
— Больно, — я попыталась высвободиться. — Отпусти.
— Ты чего, Касторка, взбесилась?
Артём достал телефон и, не успела она и глазом моргнуть, как он сфотографировал её.
— О! Класс! Теперь у меня и твои фотки есть, — глядя на экран, он издевательски рассмеялся. — На них ты такая настоящая. Как в жизни.
— Покажи, — потребовала Касторка, не выпуская моей руки.
Артём повернул экран.
На фото мы обе вышли не очень, но если я просто морщилась, то её лицо искажала остервенелая, злобная гримаса.
— Быстро удалил! — потребовала она.
— Отпусти Виту.
Касторка с силой отшвырнула мою руку.
— Удалю завтра, — сказал Артём. — Когда вы уедете отсюда.
— Почему это мы уедем завтра?
— Радуйся, что не сегодня.
— Это кто так решил?
— Это я так решил. Только что. Вы мне надоели. Особенно ты.
— Ты тут не хозяин, — Касторка натянула обезьянью улыбочку. — Влад нас не выгонит, БТ ему аренду за неделю оплатили.
— Неужели, посылая тебя, Костров и правда думал, что я куплюсь на твои прелести? Точнее, на их отсутствие? — тон Артёма был очень унизительным. — Я, может, и извращенец, но не до такой степени, и со вкусом у меня никогда проблем не было. Или он просто денег пожалел?
Касторка впилась в меня едким взглядом.
Внутри она вся пылала и, казалось, готова вцепиться в любого из нас, но опасаясь, что Артём снова станет фотографировать, улыбалась, отчего выглядела особенно неприятно.
— Вот это твой вкус, Чернецкий? Бессловесная ручная мышь в дешевых рыночных штанишках?
Сложно сказать, какая именно сидящая во мне Вита схватилась за банку с Зоиной краской, но именно она, не раздумывая, выплеснула заготовленную кровь прямо Касторке в лицо.
Краска залила всё: и лицо, и волосы, и чёрный топ. Брызги разлетелись и попали на ноги.
Касторка вскрикнула и, задыхаясь от возмущения, захлопала глазами.
Артём громко расхохотался и зааплодировал.
— Умница, Витя. Моя школа.
— Лучше быть ручной мышью, чем цирковой обезьяной, — сказала я, с удивлением обнаружив, что защищать себя ненамного сложнее, чем кого-то другого.
Артём сфотографировал красную, облитую Касторку.
— Пошли на хрен оба! — истерично заорала она и рванула прочь из беседки, сбивая на ходу свешивающиеся на дорожку белые цветки лилейника.
Артём придвинулся ко мне и крепко обнял.
Больше мы её не обсуждали, и ничего не обсуждали, просто сидели в беседке и целовались, как полоумные, словно нас вот-вот разгонят по домам.
На душе значительно полегчало. Вместе с краской я выплеснула приличную порцию накопившейся злости и ликовала, впервые в жизни дав кому-то отпор.
Возле фонтана мы нашли Влада. Он загорал на раскладушке. Остальные ушли в дом, смотреть то, что наснимали. Мы поднялись наверх.
На экране крутился последний момент с Максом, где он лез на балкон. Все смотрели и комментировали, как это лучше было сделать.
Макс, скрестив руки и облокотившись плечом о стену, молчал. Зато Зоя сдерживаться не могла:
— Вот идите и сделайте сами. Спорим, ни один из вас даже на ступени не запрыгнет.
— Я запрыгну, — откликнулся развалившийся на диване Эдик.
— Ага, как запрыгнешь, так и улетишь.
— Нам это делать необязательно, — сказал Нильс. — Для такого в кино держат специально обученных людей. Каскадёров.
— Макс не каскадёр, — Зоя возбуждённо покачивалась на подлокотнике кресла, в котором никого не было. — У него роль важнее вашей. И главнее.
— Эй, аллё, — одёрнул её Эдик. — Если ты не заметила, это вообще-то наш клип и наша песня.
Внезапно изображение моргнуло и пропало. Егор кинулся проверять подключенные к экрану провода компьютера, но спор продолжался.
— Вот и делайте то, что сами умеете, — не унималась Зоя. — А если не умеете, сначала попробуйте, а уже потом болтайте, как и что нужно было сделать.
Макс довольно улыбался.
— Кончайте базар, — шикнула на них Даяна.
— Да просто всегда так. Одни только болтают, а другие — делают.
— Нам это знакомо, — согласился Рон. — Нас тоже часто критикуют неучи и дилетанты.
— Вот и нечего выступать.
Зоя взглянула на Макса, он с благодарностью ответил на этот взгляд. Атмосфера между ними снова потеплела.
Мы остановились возле дверей, Артём держал меня перед собой и, стоило перестать закрываться плечом, как он громко целовал прямо в ухо, отчего в нём постоянно звенело.
После того, как Зоя сказала про «Нечего выступать», внезапно все затихли, и в наступившей тишине это смешное чмоканье прозвучало слишком звонко.
Артём приветственно помахал обернувшимся.
Слетев с дивана, Касторка подсела к Егору и принялась ему что-то торопливо объяснять. Она помылась, но общий тон её кожи по-прежнему отливал краснотой.
— Не вздумай больше никуда пропадать, — строго сказала Артёму Даяна. — Ты нам сегодня ещё понадобишься.
— Сегодня я не могу. Меня уже ангажировали, — он прижал меня к себе ещё крепче и снова чмокнул. На этот раз в затылок.
— Теперь я понимаю Кострова, — Даяна скривила губы. — Ты совершенно неуправляемый. Мы все любим отдыхать и развлекаться, но сначала делаем то, что нужно, и уже потом отдыхаем. Только ты один ни с кем не считаешься.
— Я считаюсь, — ответил Артём. — Только с теми, кого люблю и уважаю. А вы не из их числа.
— И кого же ты, интересно, уважаешь, Чернецкий? — ленивым голосом спросил с дивана Нильс.
— Вот, Витю, например, уважаю, — снова стиснул. — И Котика тоже люблю, а вы так…
И тут, перебивая его, Касторка воскликнула:
— Эй, народ, сейчас кино будет. Смотрите!
Снизу послышались голоса, это было странно, потому что на улице оставался только Влад, но то, что появилось на экране заставило всех мгновенно забыть о них.
Мы с Максом и Зоей, спящие тем утром в одной кровати.
Сердце ухнуло вниз. Пол ушёл из-под ног, горло сдавило спазмом. Я хотела, чтобы со мной снова случился обморок или хотя бы истерический амавроз, чтобы развидеть то, что я видела, но кроме ледяной внутренней судороги, парализовавшей сознание, со мной ничего не произошло.
На экране ветер раздувал занавески, и они с приятным шелестом трепетали. Камера прошлась по каждому из нас. Мы мирно спали.
— Вот это да! — восхитился Егор. — Хорошее кино. Интересное. И отличное цветовое решение. Рыжина и зелень. Зелень и рыжина. Очень художественно. Кто оператор?
— Это неправда! — воскликнула Зоя. — Выключи сейчас же!
— Зря стесняешься, — хмыкнул Рон. — Ты тут очень хорошо получилась.
— Это подстава! — Зоя вскочила, замахиваясь на Нильса. — Подлый гад.
Даяна кинулась её останавливать. Макс закрылся ладонью и качал головой.
Касторка злорадствовала, Нильс наехал на неё за то, что она ни с кем не посоветовавшись, всё выложила.
Артём резко отстранил меня, но прежде, чем он вышел, я успела заметить как позеленело его лицо.
Я кинулась было за ним, но Макс задержал.
— Не трогай его, пусть отпсихуется, потом всё объясним. Даже лучше, если уедет. А сейчас не приближайся. Это опасно. Я не шучу. Ты первая, на ком он сорвется. Его отец был такой же.
— Он обязан знать, что это неправда. И мне всё равно, что он потом сделает со мной.