– Я не знаю, что это, – огорчилась Ольга.
– Твое счастье, – огрызнулся Павел. – Я восстановил в памяти периодическую таблицу элементов. Что-то вспомнил, что-то пришлось вычислить самому. Я выстроил схему из того, что мне нужно и чем могу заменить недостающее. Но мне не хватает… Всего. А Михаил отказывается выдавать нужное. Я пытался донести до него концепцию торговли, но он фанатик, он ее не приемлет. Он хочет, чтобы мы отдавали ему все ценное, и якобы он будет нас защищать. А защищать он не может, поэтому я вижу в его предложении только бред! Он считает себя государством, но эта функция недоступна для него.
И хотя в результате множества разговоров Ольга не получила графита, она поняла несколько вещей. Во-первых, ее внутренняя структура очень значима и ее надо постоянно оптимизировать – а не просто присоединять к себе больше частиц – а во-вторых, память очень важна, и тот, кто вспомнил больше, имеет преимущество.
Она продолжала охотиться, но теперь практически перестала хватать водород, которого у нее было более чем достаточно. Теперь она все больше охотилась за веществами редкими, которыми торговала с Павлом – а за это тот помогал ей оптимизировать себя.
Постепенно Ольга вспомнила многое из прошлого. Она была ученой, но работала не в ФИАН, а преподавала в МФТИ. Судя по разрозненным фрагментам, ее попросили поучаствовать в эксперименте, не вдаваясь в детали – и она согласилась. А результатом явилось то, что с нее сняли некую матрицу и засунули в плохо подогнанный квантовый компьютер на другом конце вселенной.
Однажды ей повезло, и она за короткий срок смогла собрать большое количество кварца, из которого создала линзу – не такую хорошую, как у Михаила, но достаточную для того, чтобы при определенных условиях смотреть через нее на мир.
И ее космос был серым, с оранжевыми вкраплениями звезд.
Ольга, наконец, начала жить. Ее мир наполнился смыслом – она искала способы улучшать себя, чувствовать космос дальше и подхватывать нужные частицы издалека. Теперь она не давала спуска Тане-Гоше, который пытался ее ограбить, и даже несколько раз наказала захватчика, выхватив его добычу из-под носа, после чего они договорились, что не будут лезть друг к другу.
С Михаилом они то ссорились, то мирились, причем Михаил уверял ее, что относится к ней ровно и доброжелательно, но Ольга чувствовала какой-то подвох.
А потом грянуло. Галя уже некоторое время хандрила, иногда подолгу оставаясь в оцепенении, не хотела разговаривать – и однажды Таня-Гоша просто накрыл ее своей структурой – и превратился в Таня-Гоша-Галя.
Михаил был занят – такое бывало, и явно Таня-Гоша не случайно выбрал время для нападения. Павел попытался перекрыть их частоты, вызвав сбой модуляции – но выяснилось, что его сибаритский образ жизни не способствовал военным навыкам, и на глазах у Ольги Таня-Гоша-Галя поглотила Павла, став Таней-Гошей-Галей-Павлом, то есть ТГГП.
У Ольги было два варианта – отцепиться от колонии и отправиться в одиночное плавание в космос, надеясь на то, что она сможет пережить отсоединение от портала к Земле, или же смириться и стать частью этого нового монстра, который после того, как поглотит ее, наверняка захочет присоединить к себе и Михаила.
– Не сопротивляйся, – сказал ТГГП голосом Павла. – Так даже лучше. Я гораздо сильнее, чем раньше, у остальных были воспоминания, которых мне не хватало, я смог восстановить то, что не получалось сделать в одиночку. Не сопротивляйся, это правильный выбор.
Но Павел не учел того, что Ольга всегда сама принимала решения. Еще из прошлой жизни ей досталась привычка – в случае давления она, как правило, начинала сопротивляться, даже если расслабиться и принять неизбежное означало не худший выбор.
Она не любила навязанного блага. Оно выводило ее из себя – еще со времен каши с ложечки. Ольга, практически решившая отсоединиться от колонии и улететь в открытый космос, в этот момент поняла: она будет сопротивляться.
Было ли это озарением или каким-то обрывком памяти из прошлого, она так и не узнала – но в какой-то момент Ольга поменяла поляризацию на кварцевой линзе, а потом, изменив конфигурацию, поймала линзой неприятное излучение и многократно усилив его, направила на ТГГП.
Противник явно испытывал неприятные ощущения – часть его отделилась и улетела, остальная спешно перестраивалась, вытягивая в сторону Ольги щупальца – но натыкалась на луч.
Кварцевая линза быстро испортилась, причем от излучения досталось и самой Ольге – она потеряла приличное количество воспоминаний и ощущала себя почти такой же беспомощной, как в самом начале.
ТГГП осторожно перестроился, подбираясь поближе – очень медленно и осторожно – когда Михаил ударил по нему сзади, накрыв своей громадой.
Сопротивляться Михаилу ослабленный ТГГП не мог, и через некоторое время Ольга почувствовала, что они остались вдвоем – она и Михаил.
Но она не была уверена, не поглотил ли он их личности, заставив подстроить обе частоты под себя.
– Все кончено, – сказал Михаил. – Спасибо, что прикрыла. Я сглупил, так долго занимаясь собственной структурой.
– Где они? – спросила Ольга.
– Больше не существуют. Я могу передать тебе часть их материалов.
Ольга поняла – это был Михаил, только он. Вобрав в себя ТГГП, став частью конгломерата, он бы не предложил ей ничего – по крайней мере, даром.
А в следующий момент их накрыло излучением от ближайшей звезды. Ничего страшного: такое случалось постоянно, и достаточно было просто чуть подстроить структуру, чтобы переждать опасность без проблем.
Но в этот раз Ольга была слишком слаба – не успела заметить волну заранее и прикрыться от нее. Она потеряла себя, ее сознание выключилось.
Очнулась Ольга внутри Михаила. Он явно почувствовал это, но дал ей время оглядеться и прийти в себя.
Сейчас изнутри Михаил был совсем другим. В нем были металлические узлы, от которых тянулись кристаллические связи к твердому внешнему покрытию, и вообще он ощущался более уверенным и сильным.
– Я твоя пленница? – спросила Ольга, хотя вопрос был глупым. Если бы Михаил хотел ее поглотить или уничтожить, он легко бы сделал это.
– Я дал тебе возможность восстановиться, – мягко ответил он. – Честно признаю, это нападение застало меня врасплох, и если бы ты не сопротивлялась, Таня-Гоша в итоге добился бы своего и сожрал меня, присоединив к себе. С моей помощью он бы инсценировал продолжение эксперимента, и на Земле были бы уверены, что ничего не изменилось – да, пожалуй, для них действительно бы ничего не изменилось, просто не было бы больше меня. Я должен тебе. Скажи, чего ты хочешь.
Первым желанием Ольги было потребовать графитовую линзу – вместо сгоревшей кварцевой. Но она понимала – Михаил считает, что работает на благо эксперимента, и забрать у него хоть что-то, что он не может предложить сам, значило предать его.
– Восемнадцать рублей, – сказала Ольга.
– Что? – удивился Михаил.
– Дурацкое воспоминание из прошлой жизни. Когда моя мама… Мама настоящей Ольги выходила замуж, им с женихом нужно было наскрести пятьсот рублей, чтобы сделать все как у людей. Они нашли четыреста восемьдесят два. Занимать больше не у кого, найти негде, продать нечего. И мама устроила истерику, сказала, что она так не может, что свадьбы не будет. А жених вышел на несколько минут и вернулся, а в руках у него было восемнадцать рублей. И мама успокоилась, извинилась и продолжила подготовку.
– Где он взял эти деньги? – спросил Михаил.
– Взял из четырехсот восьмидесяти двух, конечно, – ответила Ольга. – Больше ведь неоткуда было. И мама потом, когда немного подумала, сама это поняла. Да это и не важно, потом она с ним развелась и вышла замуж за папу…
– Так чего ты хочешь? – Михаил явно не понимал намеков.
– Я хочу стать частью твоей жизни, – твердо ответила Ольга. – Я не могу взять у тебя что-либо важное для тебя, это было бы неправильно. Но если все мое будет отчасти твоим, а твое – отчасти моим, то вопросов больше не будет, правда?
Михаил надолго умолк. Так надолго, что Ольга уже была бы рада, если бы он просто отказался – но он не отвечал на ее робкие вопросы.
А потом – гораздо поже, когда ответ уже не казался столь важным, сказал:
– Я согласен. На колено встать не могу за неимением колен, цветов дарить не буду, твою маму на свадьбу тоже не позову. Но мои четыреста восемьдесят два рубля с этого мгновения – твои четыреста восемьдесят два рубля, и можешь брать из них любые восемнадцать, когда нужно – спросив, правда, перед этим меня.
Как ни странно, оказалось, что симбиоз – вряд ли это можно было назвать настоящей семейной жизнью – выгоден им обоим.
Михаилу постоянно требовалась помощь, которую он раньше по разным причинам просить не мог, а теперь спрашивал регулярно – и Ольга, понятное дело, ему не отказывала.
Он много рассказывал, показывал, как именно готовит квантовые компьютеры к переходу сознаний с Земли. Он открыл для Ольги доступ к своим наработкам – там и впрямь был лазер, но до готовности ему не хватало еще многого.
Там было множество и других приспособлений. Кроме графитовой линзы было две композитных, кроме того, была маленькая радиационная печь для работы с изотопами, и вообще Михаил оказался настоящей сокровищницей, на изучение которой у Ольги ушло немало времени.
Ни одно из перемещаемых с Земли сознаний не приживалось. Никто не проходил этапа самоосознания. Михаил по этому поводу очень переживал, а Ольге переживать было некогда.
Осваиваясь с мужниным приданым, она постепенно все больше вспоминала из прошлой жизни, и однажды пришла к Михаилу с новым странным предложением.
– А знаешь, чего нам не хватает для того, чтобы стать полноценной семьей?
– Пары грамм платины и немного циркония? – мгновенно ответил Михаил.
– Думаю, нам нужен ребенок.
Он согласился не сразу, и внес множество изменений в конечный план. Они создали квантовый компьютер – такой же, как для каждого потенциального новичка в этом краю вселенной, только гораздо лучше – выверен-нее и качественнее.