ИНДЕЙКИН. Простите, но я вернусь к событиям, ради выяснения которых я отнимаю ваше время. Я хотел бы изложить вам одну версию, гипотезу. И послушать ваше мнение. Предположим, некто, а если точнее, кто-то из сослуживцев Таганкина, выкрал у него ключи, сделал копии. Предположим, он знал секреты противоугонных устройств. Ему было известно, где стоит по ночам машина…
РЖАВЦЕВ. Начинает мне надоедать эта игра в вопросы – ответы. Все, о чем вы говорите, теоретически возможно. Теоретически. Теоретически возможно многое. Но мы живем в мире практики. Голой скучной практики… Гвоздь прав, во всем замешана любовь. Только с географией ошибся. Не на Западе живет моя Василиса Прекрасная, а в этом… как вы сказали… в Канузине. Представьте себе, в Канузине. Перед отбытием с горячо любимой родины я решил проститься с горячо любимой женщиной. В Канузине. Похитил автомашину – и туда. Все согласуется. Прав нет, а опыт есть. Копии ключей мог сделать… Одно мне невдомек. Зачем бороздить города и веси, отыскивать меня в моем бананово – лимонном раю?! Неужто только затем, чтобы выяснить, кто ездил на какой-то машине в какое-то Канузино много лет назад? Много лет назад! (Кричит.) Чушь! (Индейкину.) Кто вы такой?
ИНДЕЙКИН. Индейкин. Сотрудник консульского отдела.
РЖАВЦЕВ (спокойно). Канузино. Канузино.
ИНДЕЙКИН. Знаете ли вы Крышкину Антонину Матвеевну?
РЖАВЦЕВ. Нет.
ИНДЕЙКИН. Странно. Странно. Это ваша учительница литературы.
РЖАВЦЕВ (успокоился). И впрямь! Время изгладило из памяти моей многое и многих. Вы, вероятно, были хорошим учеником, а я – нет… Я – из плохой семьи. Когда папу вызвали в школу за мою успеваемость, то потом вызвали маму – за папино поведение. (Смеется.) Плохо, плохо помню я менторов юных дней моих. И память воспоминаниями не тревожу.
ИНДЕЙКИН. Тем не менее, вы интересовались Крышкиной Антониной Матвеевной.
РЖАВЦЕВ (сухо). Где? Когда?
ИНДЕЙКИН. Двенадцатого марта 1986 года.
РЖАВЦЕВ. При каких обстоятельствах?
ИНДЕЙКИН. Во время беседы с гражданкой Константинопольской Зоей Ильиничной.
РЖАВЦЕВ. Есть показания?
ИНДЕЙКИН. Есть
РЖАВЦЕВ. Читайте.
КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ, ученая мымра в очках, лет 40, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.
КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Константинопольская Зоя Ильинична. Кандидат филологических наук. Родилась в Москве. Была замужем. Бывший муж – Тыква Нестор Иванович. Менять фамилию при замужестве не стала. Представляете себе: «Кандидат филологических наук Зоя Тыква». А двойная еще хуже: «Зоя Тыква-Константинопольская». (Рассматривает фотографию.) Да, этот. Приятный парень. Немного робок. Появился в начале апреля. Пришел ко мне в институт. Я пишу докторскую «Влияние кельтских наречий на семантику ранних славян». Нет, кельтские наречия его не интересовали. Он сказал, что ищет адреса своих школьных учителей, случайно увидел где-то мою фамилию и решил, что я дочь его учительницы географии. Адресов знакомых моей покойной матери в институте я не держу. Пришлось приглашать его домой. Я незнакомых мужчин домой не приглашаю, но этот молодой человек… Знаете… Он смотрел на меня, как неандерталец на мамонта: со страхом, но с желанием съесть. У Аполлинера есть такие строчки: «И когда…» Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.
Кем интересовался? Разными. Историком Зайчиковым. Этого я не знала. Но мама рассказывала, что он за ней ухаживал. Потом его посадили. Про учительницу литературы Крышкину тоже спрашивал. Эту я помню, она приезжала мать хоронить. Учительница литературы, а культурный уровень прискорбен. Я ее спросила, любит ли она Бодлера, а она посоветовала мне читать Кольцова. Представляете, мне – Кольцова! «Раззудись, плечо, размахнись, рука». Посмотрите на меня и скажите, что во мне может раззудеться. Кстати о Бодлере. Вы помните его строчку: «И когда…» Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.
Что дальше? А ничего. Он списал координаты всех учителей, что, кстати, очень похвально, и стал прощаться. Прощался вежливо и нерешительно. Этот пол теперь сильный только в индийских фильмах. Уж я-то знаю. Нет, сама я индийские фильмы не смотрю, они концептуально примитивны. Пабло Неруда как-то сказал… Простите, я отвлеклась.
ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
ИНДЕЙКИН. Интересовались вы, Ростислав Романович, менторами юных дней ваших.
РЖАВЦЕВ (серьезно). Не думал я, что вы ее отыщите. Ну, а коли так, разговор пойдет другой… Когда я учился в школе, у меня была знакомая, Лена, дочь нашего историка Виталия Алексеевича Зайчикова. Эта особа сказала правильно, Зайчикова арестовали. И Лена с матерью исчезли. Такое было время! А вот как-то совершенно случайно, наткнулся я на редкую фамилию «Константинопольская», и подумал, не родственница ли она учительницы географии Константинопольской. Решил позвонить. Вдруг она знает что-нибудь о судьбе Лены или ее отца?! Остальное вам доложено.
ИНДЕЙКИН. Но вы еще записали адрес учительницы литературы Крышкиной. Зачем?
РЖАВЦЕВ. Не хотел, чтобы эта тыква константинопольская догадалась, кого именно я ищу.
ИНДЕЙКИН. И Крышкину навестить вы не собирались?
РЖАВЦЕВ. Разумеется, нет.
ИНДЕЙКИН. Знали ли вы гражданку Кутафину Варвару Митрофановну?
РЖАВЦЕВ. Кого? Нет, такую не знал.
ИНДЕЙКИН. Допустим. Тем не менее, если не возражаете, я ознакомлю вас с ее показаниями.
КУТАФИНА, типичная бабка, из тех, какие сидят у подъезда, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.
КУТАФИНА. Кутафина Варвара Митрофановна. Семьдесят один год. На пенсии уж, почитай, шесть годков. Сижу себе в квартире, как бабка моя в деревне, только что та на печке, а я в окошко смотрю. Все про соседей знаю. Вон, гляди, длинный с сумкой. Это студент со второго этажа от жены к матери шагает. Они с этим студентом, как с шаром, «туда-сюда». А без четверти к Лидке с пятого этажа хахаль явится, на сорок минут, у него в артели перерыв.
Матвевну? Учительшу? Как не знать! Подруга я ей – это точно. В моем возрасте подружек выбирают не по нраву, а по паспорту, чтобы годочки совпадали. Сидим вдвоем, про наши дела старушечьи рассуждаем. С пенсии бутылочку сладенького. Нет. Никто ее не навещал, окромя докторши, Валерии Андревны… Хорошая докторша, какую болезнь ни скажешь, от той и лечит. А ведь вру. Заходил к ней один перед первомайскими. Видела его. Из окна. Такой солидный. На кой леший она понадобилась? Ни богатств каких и на слово глуповатая. А гляди ж, понадобилась. Покажи-ка фото. Он. Точно он. С виду приличный. Вчера фильм по телевизору смотрела, один там приличный был. А на проверку пять человек до смерти замучил. Душегуб. На тебя похож. Тоже улыбался.
ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
ИНДЕЙКИН. Не могли бы вы уточнить, какую вы преследовали цель, идя на встречу с гражданкой Крышкиной?
РЖАВЦЕВ. Преследовал цель, на встречу с гражданкой… Ну, и стиль у вас! (Смеется.) Я действительно был у Антонины Матвеевны. Намеревался спросить, не знает ли она что-нибудь о Лене, об ее отце. Я же вам объяснил: любовь, даже прошедшую, нельзя уложить в сборник судебных инструкций. Ромео и Джульетта. Поль и Вирджиния. Лейла и Меджнун. Видит бог, как вы мне надоели! Вы очень нудный человек.
ИНДЕЙКИН. Странная какая-то история.
РЖАВЦЕВ. Почему странная.
ИНДЕЙКИН. Странная. Я хочу уточнить. Вы были у Константинопольской в начале апреля?
РЖАВЦЕВ. В начале апреля.
ИНДЕЙКИН. У Крышкиной, по словам Кутафиной, вы были «перед первомайскими», то есть в конце апреля.
РЖАВЦЕВ. В конце апреля.
ИНДЕЙКИН. Странно. Целью посещения гражданки Константинопольской в начале апреля и гражданки Крышкиной в конце апреля не могло быть желание узнать адрес гражданки Зайчиковой.
РЖАВЦЕВ (настороженно). Почему?
ИНДЕЙКИН. Потому что вы встречались с гражданкой Зайчиковой еще в марте. Точнее, восьмого марта. То есть почти за месяц до вашего посещения Константинопольской и Крышкиной.
РЖАВЦЕВ. Неправда.
ИНДЕЙКИН. Правда, Ростислав Романович, чистейшая правда. Полученная из первых уст, от гражданки Зайчиковой Елены Витальевны.
РЖАВЦЕВ. Есть показания?
ИНДЕЙКИН. Да. Она беседовала со следователем восьмого января, примерно через два месяца после вашего отъезда из СССР.
РЖАВЦЕВ. Читайте.
ЗАЙЧИКОВА, полная дама в ярком платье в обтяжку, отвечает на вопросы следователя, которого не видно.
ЗАЙЧИКОВА. Зайчикова. Елена Витальевна. Тридцати пяти и более лет. Почему вчера не явилась? В Большом театре выступала. Не верите? Правильно делаете. По амурным делам занятие у меня выпало. Женщина я, хоть и в годах, но временно незамужняя. У вас в приемной высокий такой все сокрушался, курю я много. Чем так курить, говорит, лучше изменять мужу. Ваша правда, отвечаю, только тут место неподходящее. Вас не будет смущать, если я закурю?
Поговорить желаете об одном человеке? Отчего не поговорить! Это кошки мяукают, а люди разговаривают. Кто вас интересует? Ржавцев? Славик? А вот про этого не расскажу. Не хочу. Это мое детство. Думаете, всегда я такая была? Все было по-другому… Случайно мы с ним встретились, на улице. Дату скажу точно: восьмого марта. Зацепка у меня на это число пришлась. Он меня сразу узнал. Я-то сама себя в зеркало не всегда узнаю. А он узнал. Зашли мы в кафе. Посидели, поговорили. После школы мы не виделись, так уж о нас позаботились. Про меня до него ничего не дошло… И начинает слова всякие хорошие говорить. Послушала я его и… Дай, говорю, слово, что выполнишь. Дал. Ну, а теперь встань и уйди. И чтобы навсегда… Не хотела я. Разные мы. Он встал и ушел. Вот и все. Он хороший парень. Больше не встречались… А зачем?
ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
ИНДЕЙКИН. Итак, с гражданкой Зайчиковой вы встретились восьмого марта. И, таким образом, ваши посещения Константинопольской и Крышкиной, произошедшие в апреле, мотивировать желанием найти Зайчикову нельзя.