Обязательно напишите, прорастут ли семечки. Свои-то я не уберег. Выложил временно из кармана, а Митька возьми и выкини эту бумажку. Думал, сор какой-то.
Крепко вас всех целую и обнимаю,
Ваш сын Сеня, главный повар фабрики-кухни по сусликовому мясу (или как правильно? суслячьему? нет, так еще хуже)».
(Да уж, представляю лицо Оксаны Ивановны! А мне бабушкина соседка рассказывала, что ее братья норки сусликов водой заливали. А потом да, варили на костре и ели. Но это они просто баловались, а не от голода. – Боря.)
«24 апреля 1943
Здравствуйте, дорогие мама и папа, и еще баба Лида, конечно! Передайте ей, что она огромная молодец и самый лучший садовод! Я так рад, что семена проросли!
У нас совсем весна, мое любимое золотое время. Всё цветет и манит на улицу. Раньше, когда в школе учился, я думал: ну вот, сидишь в классе, а там всё без меня происходит. В природе то есть. Вот закончу школу, тогда… Ну, и вот так получилось. А сейчас Оксана Ивановна нас выгоняет на улицу, потому что на солнце витамин D вырабатывается. Мы поставили столы во двор, сколотили навес и лавки и там работаем. Геннадий Николаевич где-то раздобыл брезент, и так хорошо стало! И солнце глаза не слепит, и на свежем воздухе. Он удивляется, почему же раньше так не делали! На столе в банке тюльпаны стоят, ярко-красные. И такая красота вокруг! Потом в лабораторию заходишь – и темно всё перед глазами, пока не привыкнешь. Митька прям ошалел от весны – глаза как у барашка стали. Ходит такой рассеянный и улыбается. Я пока держусь. Ладно, заканчиваю. Короткое письмо получилось, но пора обедать. Пойду, а то Митька всё сожрет. У него еще и аппетит зверский стал.
Крепко вас всех обнимаю, ваш сын Сеня, который радуется весне, несмотря на войну».
«11 мая 1943
Здравствуйте, дорогие мама и папа! Спасибо за письмо, дошло быстро! С огромным облегчением я узнал, что у Саши всё в порядке, хотя и остались небольшие проблемы с быстротой реакции. У него этой быстроты реакции был гигантский запас по сравнению с большинством людей. Так что сейчас он просто сравнялся со мной, например. Последствия могли быть и гораздо хуже. Голову ударять вообще нежелательно, чего уж там. Мозг – это ведь не табуретка. Мне Оксана Ивановна дала почитать книжку про разные эксперименты и исследования мозга. Так что я авторитетно заявляю: Саша еще легко отделался. Так ему от меня и передайте, вот.
У меня всё хорошо. У нас жара страшная, спасу никакого нет. Спасаемся холодным компотом из ревеня. В самое пекло сидим в комнате, занавесив окна. Оксана Ивановна принесла мне учебники за 9-й и 10-й классы по биологии и химии. Я их читаю, а она растолковывает, что мне непонятно. А по русскому языку, сказала, что почти врожденная грамотность у меня. Оказывается, такая бывает! Но это она мои тетрадки за начальную школу не видела. Потом да, грамотность подтянул. Это благодаря нашему классному руководителю Анатолию Петровичу. Он очень хорошо умел объяснить даже самые сложные темы. И диктанты мы с ним писали почти на каждом уроке. Да и Саша спуску не давал. Хотя он больше по алгебре со мной мучился. А вообще ко мне здесь все очень хорошо относятся. Геннадий Николаевич считает, что мне нужно учиться, чтобы быть готовым после победы держать экзамен в техникум. Там его друг заведует кафедрой. Он так буднично сказал: после победы, как будто никакого другого исхода войны ему даже в голову не приходит. Вот такой он.
Так жарко, что даже мяса не хочется, представляете? Зато я пью много холодного молока. Геннадий Николаевич договорился с родственницей того врача, Овсова, который нам яблоки-то привозил. Тетя Валя ее зовут. Она живет на частном секторе неподалеку и держит коз. Он для нас покупает у нее молоко и лепешки с картошкой. Дымком так вкусно пахнут! Мы молоко держим в холодильнике вместе с препаратами. И компот там же охлаждаем. Оксана Ивановна сказала, что это неправильно, но у нас второй холодильник сломался. Велела следить, чтобы крышка всегда была крепко закрыта.
На этом заканчиваю. Будьте все здоровы! Бабе Лиде огромный привет! Жду от вас писем.
Ваш сын Сеня, возможно, что после победы студент биологического факультета».
(Так вкусно написал, что мне даже молока захотелось, с черным хлебом. Интересные какие письма. Сеня что, так всю войну там и пересидел, в лаборатории? А вот насчет врожденной грамотности он ошибается. Попадаются ошибки иногда, и где-то запятых не хватает. Я ввожу, а ноут мне подчеркивает красным. Сегодня говорили с Алексеем Степановичем, он сказал, что скоро должен родиться Боря. И чтобы я потом сделал паузу. – Боря.)
«1 июня 1943
Здравствуйте, дорогие мама и папа! Я на минуточку. Хочу сказать вам, что у меня всё хорошо. Все говорят, что в войне произошел перелом благодаря Сталинграду! Теперь нужно набраться терпения, а самим продолжать делать свою работу. А работы этой у меня очень много. Рано утром все собираются на летучку, а потом мы с Митькой ходим на поле. Сейчас летучка начинается рано, в 6.30 утра. Зато днем мы делаем большой перерыв на отдых. Митька дрыхнет, я занимаюсь. Сначала думал, что всё забылось, а потом что-то начало в голове всплывать. Но она туго варит, честно говоря. Это всё из-за жары. Или у меня просто шариков в мозгу не хватает? Саша умнее меня, это точно. Особенно с химией туго идет. Кажется, что помнишь, а книжку закрыл – и всё. Какие такие валентности? Ну, ничего, я ее добью, химию эту. Пытался Митьку привлечь, чтобы он меня экзаменовал. Так он говорит, что у него от вида этого учебника в носу свербить начинает. Честно говоря, у меня иногда тоже. Эх, был бы рядом Саша, он бы мне мигом всё разъяснил! Как он там воюет, интересно? Может, где-то рядом со мной? Знаете, я чувствую себя каким-то неправильным солдатом. Мы-то жизнью не рискуем. Вот достаю из холодильника банку с водой, а она такая холодная, голубушка, запотевает на столе сразу! Пью воду и всё думаю: как же ему жарко там, в танке! Быстрее бы войне конец!
На этом заканчиваю,
Ваш неправильный солдат Сеня».
«17 июня 1943
Здравствуйте, дорогие мама и папа! У нас большое несчастье: Митька пять дней назад подорвался на снаряде. Черт его дернул полезть в разрушенный дом. А там внутри был снаряд, который сразу не взорвался. Он и раньше лазил. Говорил, что искал всякое полезное, а на самом деле ему просто интересно было. Его все ругали за это, а он всё равно бегал. „Строгого запрета не было“ – вот и весь его ответ на мое ворчанье. Ну и подорвался. Сказали, что ничего от него не осталось. У нас все ходят как в воду опущенные. Меня спасает только работа: Митькины-то дела на меня упали, в полном составе. Руки уже смыл все, кожа начала трескаться. Слышал разговор Геннадия Николаевича с Оксаной Ивановной.
Она просила обратиться в тот истребительский отряд, в котором я числюсь. Это чтобы на замену Митьки кого-нибудь прислали. А директор ей ответил, что остерегается звонить. «Напомнишь – и этого заберут, кто их там знает. А Семен парень башковитый, самим нужен. Нам без него никак». Вот что он ответил.
Тошно мне вечерами без Митьки. Лежу реву, пока не засну. Надо с этим заканчивать, сам это понимаю, но ничего не могу поделать. Как темно становится, так и наползает в комнату тоска. Мы-то с ним каждый вечер болтали лежа. Какие планы строили, когда война закончится! Или просто всякую дичь несли, чтобы весело было. Один начнет, другой продолжит. Разные у нас сюжеты были, любимый – как мыши взбунтовались, выбрали себе мышиного короля и захватили нашу лабораторию, потом весь поселок, потом и город. А мы с Митькой как будто обнаружили, что понимаем их язык, и договорились, чтобы они с Гитлером нам воевать помогали. И получилась специальная дивизия имени мышиного короля. Но король начал плохо обращаться со своими подданными, а с людей хотел стрясти побольше еды в уплату их помощи. А еду эту складировали его приближенные и не давали обычным мышам. И стали появляться мышиные первичные ячейки большевиков. А потом мыши с нашей помощью устроили у себя революцию и свергли самодержавие. Король убежал в пещеры и стал там монахом. А мыши еще больше начали помогать людям. И еще они по телепатической связи договорились с немецкими мышами, и те стали нашими агентами. И еще диверсантами: портили важные документы, перегрызали провода в приборах и всё такое. Долгая это была история, про мышей. Эх, Митька, и чего ты туда полез, в дом этот? Сейчас вспомнилось, как он вернулся однажды весь исцарапанный. Неделю у него руки не заживали, потому что в воде много возился и в хлорке. Говорит, что увидел пса на цепи, худющего. Пока цепь отстегнуть пытался, все руки исцарапал. А пес был такой слабый, что еле-еле доковылял до выварки, где Митька нашел остатки воды и налил ему в миску попить. Как раз жарко было очень. Сейчас тоже жарко, но я уже привык, что ли. Хорошо, что я вам всё рассказал. Даже полегче немного стало. Надо было раньше написать.
Пока на этом всё. До свидания! Берегите себя, пожалуйста! Нет ли письма от Саши? Что-то я всё о нем беспокоюсь после того, что случилось с Митькой.
Большой привет бабе Лиде. Я так рад, что яблоньки взошли! И как она хорошо придумала: если вырастут, будет сорт Семеновский, а не Овсовский. Я только за! А что вырастут, вот совсем нет у меня никаких сомнений!
Крепко вас всех обнимаю.
Ваш сын, который теперь работает за двоих и очень тоскует по Митьке».
«29 июня 1943
Здравствуйте, дорогие мама и папа! А к нам котенок приблудился. Ну, как котенок – подросток. Я его отмыл, и он оказался белого цвета. Даже не сопротивлялся, бедолага. Теперь я с ним делюсь молоком и сурочьим мясом. А охотиться он пока не может, у него усов нет. Как будто опалил он их, что ли. И на мордочке как ржавое, где щеки, и нос весь в коросте какой-то. Мажу ему мордочку той мазью, что мне Оксана Ивановна для рук принесла. Глаза слезятся, я их тоже промываю. Я его назвал Снежок. Митька бы обязательно сказал, что это собачья кличка. Ну и ладно. Он за мной и ходит, как кутенок, и спит в ногах. Как же не хватает Митьки! Оказывается, он совсем не был растыкой, а просто хотел таким казаться. Не знаю почему. Но держал он всё в образцовой чистоте. И как-то быстро и незаметно у него это получалось. А я колгочусь, стол в воде, пол в воде, рукава и живот мокрые. Две пробирки уже разбил и чуть не убил термометр, такой длинный. Он по столу покатился, у меня внутри всё аж захолонуло! Но я успел перехватить! Они очень теперь ценные, эти термометры. В общем, работы на меня навалилось много. Поэтому письмо такое короткое.