– Мне известны многие песни, лорра, – поклонился гоблин, явно удивившись заказу. От компании эльфов и оборотня он никак не ожидал такого вопроса, но сориентировался и приготовился исполнять все, что угодно ужинающим клиентам, если они готовы платить.
Иринка даже не представляла, сколько тут принято давать певцу и давать ли в начале заказа или после его исполнения. Выручил Фаррашир, буркнув:
– Пой, коль вызвался! Понравится – посветит тебе лучик солнышка, не понравится – пригоршней меди удовольствуешься.
И гоблин, пристроившись на стуле у окна неподалеку от трапезничающих, стал петь все, что только мог выудить из своей обширной коллекции о змеехвостых. Нашлась в его арсенале эпическая песня об изгнаннике-наге, которого коварные братья после вероломно подстроенной смерти родителей обвинили в их гибели. Раненый юноша бежал, то есть уполз прочь, чтобы найти подругу и сторонников в сопредельных краях, вернуться с войском и порешить всех предателей. Кровь, кишки, предательства «условно правой стороны», которые преподносились как подвиги, и прочие милые подробности щедро уснащали песенку. Как показалось Иринке, это музыкальное творение весьма откровенно повествовало о нравах хвостатых. Ведь обвинить гоблина в плагиате шекспировских страстей никакой возможности не было. Здесь классика-англичанина не существовало.
После этой эпичной вещи слушателей ожидала развеселая история о наге-охотнике, в пещеру к которому повадилось ходить в гости и регулярно портить имущество всякое зверье. Далее подробно в шутливой форме описывались методы борьбы с животными, как то: силки, капканы, ямы, отрава. Не помогало ничего! В конце концов, бедолагу выручил случай: он забыл передать в стирку матери ношеные вещи. Запах потных шмоток убил досаждавшее зверье в массовом порядке, оставив охотника с богатой добычей.
Иринке задорная песенка пришлась по вкусу куда больше унылого эпоса про море крови, но оборотень, зажевав историю пирожком, испортил исполнителю всю малину, задумчиво проронив:
– Хр-р, я такую историю про гоблина слыхал, чутка переиначенную.
– Идеи витают в воздухе, и песни бродят по миру, лорр, – ловко вывернулся менестрель и завел новую историю про хвостатых. Снова эпичную. Крови и кишок в ней было чуть поменьше, чем в первой, и речь шла об освоении новых владений, битвах с невиданными чудовищами и сокровищах недр. Тут хотя бы безжалостность нагов объяснялась опасностью монстров и стремлением защитить свои логова.
Но в целом у Иринки сложилось не слишком благоприятное впечатление о хвостато-ядовитой проблеме, нависшей над провинцией Мелад. Неизвестно, зачем этим созданиям понадобилось вредить семье наместника и городу, но, похоже, хвосты он им отдавил крепко. Отправить на звездную тропу население целого города – довольно масштабная месть даже по меркам нагов. Насколько успела понять девушка, они почти никогда не поднимали копья на детей и стариков, если, конечно, речь не шла о великой кровной мести и борьбе за территорию – то есть место под новое гнездо нагов в переплетении бесконечных коридоров пещер. Снаружи они, оказывается, предпочитали только охотиться, а жить под землей. Наверное, страдали тяжелой формой агорафобии.
Менестрель терзал инструмент и драл горло почти полтора часа, то есть обещанный гонорар в золоте – пришлось расщедриться даже на целое солнышко – отработал с лихвой. А Иринка поела с удовольствием и с переменным удовольствием (про кровь и кишки Ивкина никогда ни слушать, ни читать не любила) уделила время концертной программе. Подавальщица заглядывала пару раз, чтобы узнать, не желают ли клиенты чем-то дополнить заказ, и даже притаскивала оборотню еще кувшин спиртного. При его массе тела и выносливости эта доза все равно соответствовала человеческой норме бокала хорошего вина.
Пока ужинали, за окнами успело хорошенько стемнеть. На стенах в специальных держателях, не отличающихся особой оригинальностью (обычные кольца-крепления), засияли рунные конусы. Живой огонь, может, и выходит дешевле, но, случись пожар, даже при каменном здании владельцу двора пришлось бы заплатить трижды. Может, и не в хозяйственности хозяина заведения было дело, а в единстве требований, введенных наместником для всех и каждого содержателя постоялого двора. Иринка перечня не читала, но, если бы сама составляла, точно ввела бы пункт.
Поднявшись по лестнице и отперев дверь с выжженной на ней биркой, совпадающей с брелоком ключа, Иринка и Диаль прошли в номер. Рыжий не соврал, ручаясь за чистоту. Двуспальная кровать, скорее не застланная, а обернутая чистыми тканями покрывал вместо не принятого здесь постельного белья. Сундук для вещей вместо шкафа – он же скамья у окна, стол с кувшином для умывания и пара табуретов. Минимализм в действии. Только что к полу ничего не приколочено гвоздями, поскольку спереть тут все равно нечего. Но главное, нет насекомых, а на остальное плевать, когда рядом тот, кто одуряюще пахнет шоколадом и выглядит как девичья мечта.
Поймав взгляд Иринки, эльф вздрогнул и спросил:
– Моя лорра голодна?
– Еще бы! – выпалила девушка, скользя по фигуре мужчины мечтательным взглядом.
– Мы были в пути весь день, возможно, стоит посетить купальню перед сном, моя лорра? – Голос Диаля стал больше похож на мурлыканье большого кота, нет, скорей уж тигра.
Представив себе поджарое эльфийское тело с катящимися по гладкой коже капельками воды – у эрр-оля волосы росли лишь на голове, – Иринка сглотнула и шепнула:
– Посетим!
Голос внезапно отказал, ладно хоть ноги двигались, а не подгибались самым возмутительным образом. Инструкция по местонахождению купальни припоминалась смутно, но все-таки второй выход дальше по коридору на лестницу, ведущую на двор с пристройкой, найти удалось. Приставленная к купальням – а их оказалось, как и залов для еды, несколько – девушка за небольшую надбавку предоставила одну из купален в полное распоряжение парочки примерно на часок.
В небольшом помещении – впрочем, кто вспомнит наши ванные комнаты, тот сочтет его громадным, – тоже все было выполнено в стиле минимализма под девизом «хрен стибришь». Мыльный раствор для мытья тела и волос находился в чем-то вроде умывальников на стене. Его предполагалось наносить на мочалки, сплетенные из травы, поэтому дешевые и одноразовые. Воды, правда, имелся избыток: холодная по трубам, горячая из больших чанов, нагреваемых знаками. Ковшом черпай, разводи в кувшинах сколько надо и полощись. Пол каменный, лей не скупись, от него не убудет.
Лавки, правда, деревянные, из какой-то породы, устойчивой к влаге, зато теплые на ощупь. Довольная Иринка бойко зачерпнула ковшом горячей воды из котла и плеснула на лавку, взметнулся пар.
«Почти баня!» – умиротворенно вздохнула попаданка, рядом столь же довольно завздыхал ее личный мазохист, решивший, что любимая лорра-оль намерена его немного помучить для пущего удовольствия. Ивкина, обожавшая хорошую баньку, мысленно хихикнула и добавила пару.
Совмещение водных процедур с лакомством удалось! Широкая лавка спокойно вмещала два тела. Раскинувшийся на досках эльф стонал в голос, наслаждаясь мучительной жарой и блаженством укуса вампирши Темного Искуса, Иринка наслаждалась банькой с парком, вкусом любимого шоколада и великолепным мужчиной. Все были счастливы до того мига, как запертая на засов дверь не была сорвана с петель.
На пороге под визг банщицы возник сероволосый громила с мечом в одной руке и клинком поменьше в другой.
– Что, время вышло? А повежливее предупредить нельзя было? Постучать там или еще что? – спросила Иринка, сытая и почти довольная. (Один круг совмещения приятного с полезным они сделать успели.)
Эльф приподнялся на скамье, заслоняя своим великолепием Ивку. Не то чтобы дивнорожденные стеснялись обнаженных тел, но возможная опасность другое дело.
– Ты жив, эльф? – недоуменно нахмурился сероволосый, мягко поведя рукой с клинком поменьше в сторону визжащей на одной ноте банщицы. Как-то он ухитрился тронуть ее локтем в районе шеи, и девица обмякла, свалившись неопрятной кучкой на пол.
– Чистильщик? – недовольно нахмурился Диаль. – Что ты забыл здесь? Тут нет тварей из чащи!
– Я в пути. Принят вызов. Почуял всплеск темной силы, – сторожко озираясь, отозвался громила, не убирая клинков.
«Вау! – запоздало дошло до Иринки. – Это не вышибала, а какая-то разновидность ведьмака по наши души заявилась! Круто! И что, меня сейчас будут пытать-убивать?»
– Темный Искус, – проронил эльф.
Тут сероглазый с проблеском красного, как от фотовспышки, вышибала совершенно явственно смутился, склонил голову и, пробормотав краткие извинения, смылся.
– А кому платить за дверь и лечить девицу? Я уж не говорю про компенсацию за беспокойство, – выпалила Иринка, почти физически ощущая, как убывают монетки в ее кошельке. И не стоила этого встреча с легендой. Ой, не стоила!
– Чистильщики… Они платят кровью. Своей. Часто жизнью, – просто констатировал Диаль, даже не оскорбившись вторжению, скорее удивившись странной реакции своей лорры-оль.
– А? – принахмурилась попаданка, и Диаль дал чуть более развернутое объяснение, укутывая девушку большим полотенцем:
– Они никогда не платят, платят им. С них денег не требуют, потому что они сами не требуют оплаты, если у взывающего о помощи нет ни монеты. А девица сейчас придет в себя. Ее лишь усыпили на пяток минут.
– Удобно устроились, – фыркнула Иринка себе под нос, обтираясь и одеваясь. Мысль о том, что ее кошелек в безопасности, согрела душу.
В памяти Ивэйды о чистильщиках, впрочем, как и о массе иных вопросов, имелось большое белое пятно. Не интересовалась толстушка наружным миром совершенно, и даже если что и слышала, пропускала мимо ушей. Кажется, кухарки в замке судачили вечерком да шепотком про то, как расплодились в лесах монстры, что впору чистильщиков вызывать. Громко о таком, подвергая сомнению силу князя, сдерживающую чудовищ в границах межевых камней, бабы трындеть опасались. Сболтнешь что лишнее и окажешься за воротами без расчета. Вроде как тогда на кухне какой-то поваренок вопрос задал-пискнул про чистильщиков и ему даже ответили. Дескать, воспитываются такие охотники за тварями в далеких горных замках далеко на севере из детей-сирот разных рас. Дескать, мастера великие знаки богов прямо им на коже-мясе и кости вырезают в храмах Четверки. Выживут – обретут силу чуять и разить тварей, помрут – так сирот много, никто тужить не будет. Поваренок, сам сиротка, предпочел заткнуться и больше ни о чем не расспрашивать. А ну как и его в такой замок сплавят, чтоб по кости, по живому резать?