Я жду, пока Луска не начинает реветь, приготовившись нанести удар со всей силы.
Я жду, пока одно из щупалец снова не ударяет меня в спину, а другое почти врезается в лицо. За мгновение до удара, я сжимаю зубы, сдерживая боль, и поднимаю руки. Щупальце попадает прямо в мой сапог.
У Луски нет времени на отступление. Коснувшись ожерелья, зверь тут же замирает. Он поднимает все щупальца над моей головой, и я ползу назад, пока с его неподвижных конечностей на меня стекает соленая вода.
Мое тело сотрясают такие сильные судороги, что я почти падаю на колени. Собрав остатки сил, я удерживаю равновесие, с трудом передвигая ноги. Каждый шаг отдается болью, но я продолжаю идти по неподвижной спине чудовища, направляясь к кончику одного из щупалец.
Ожерелье совершенно обездвижило чудовище. Зверь не может кричать, пока я режу его щупальце, но я наслаждаюсь процессом, зная, что он чувствует каждый сантиметр моего клинка. Его плоть слишком плотная, и, чтобы отрезать от нее кусок, нужно гораздо больше сил, чем у меня осталось.
Но у меня нет выбора. Чтобы устоять на ногах, я впиваюсь в щупальце ногтями, рука с кинжалом методично прорезает толстую кожу. Яд, распространяющийся по моему телу, затрудняет дыхание, и я понимаю, что у меня осталось совсем мало времени. Закончив резать щупальце, я отрываю его от остальной плоти, и черная кровь заливает мои руки.
В крови Луски скрыта сила. Пульсирующая, яростная и удивительная. Это легендарная мощь, которой я прежде не знала. Я остановила чудовище, но не могу позволить ему оставаться здесь до тех пор, пока кто-нибудь его не найдет. Мне нужно попасть на корабль вместе с отрезанным щупальцем и предать его огню. Мне нужно убить Луску своей магией.
Мне нужно обратно на «Смертную Казнь».
Мне нужно…
Я больше не могу удерживать равновесие. Мои ноги соскальзывают со спины чудовища, и я прижимаю к себе отрезанное щупальце, словно оно может меня спасти. Красные немигающие глаза смотрят, как я падаю вниз.
Мое тело отказывается слушаться, когда я тянусь за своим кинжалом, чтобы снова воткнуть его в плоть зверя и замедлить падение. Но мои руки не выпускают щупальце.
Я зажмуриваюсь, и море поглощает меня целиком. Вода заполняет мои легкие, и я задыхаюсь тем, что люблю больше всего. Морем. Оно станет моей могилой.
Глава 21
Я просыпаюсь в теплой комнате. Лунный свет проникает сквозь приоткрытые бархатные занавески, а на столе из красного дерева горит тусклая масляная лампа.
Мое тело утопает в мягком матрасе, который так и манит меня поспать еще немного. Я не против спать в подвесной койке, но теперь, когда я снова вспомнила, как ощущается удобная кровать, мне хочется поплотнее завернуться в роскошное темно-синее одеяло и никогда из него не вылезать. Я так истощена, что могла бы проспать еще неделю.
Стены и потолки покрыты картами и атласами. В полутьме можно разглядеть стену, возле которой висит одежда, рассортированная по видам и цветам. Плащи и пальто в одной стороне, а льняные рубашки – в другой. Невероятное количество мужской обуви выстроено на полу несколькими рядами.
Бастиан сидит в кресле, склонившись над столом. На нем надеты лишь тонкая черная рубашка и свободные штаны: за все время нашего путешествия это самый простой наряд, в котором я его видела. Я рассматриваю очертания его рук и плеч, пока он изучает что-то, лежащее на столе. Только теперь я замечаю, насколько у него широкая и мускулистая спина. По тому, как быстро он поднимает паруса и снимает корабль с якоря, мне стоило бы догадаться, что он силен.
Но я и не подозревала, что мне так понравится сочетание черной рубашки и его смуглой кожи. А еще мне и в голову не приходило, что я когда-нибудь буду пытаться представить, каково ощущать его спину и плечи под моими ладонями.
Бастиан со вздохом отодвигается от стола. Перед ним лежит щупальце Луски. Я вспоминаю, что хотела доставить его на корабль, но так и не смогла этого сделать. Как мы с щупальцем попали сюда?
Он оборачивается и вздрагивает от неожиданности, поймав на себе мой внимательный взгляд.
– Ты проснулась, – он изучает мое лицо. – Как ты себя чувствуешь? Прости насчет твоей одежды. Ватея тебя переодела. Понимаешь, Феррику нужно было посмотреть, насколько глубока твоя рана.
Я знаю, что чудовище ударило меня, но я не помню, чтобы рана была глубокой. В конце концов, я не видела никакой крови. Я помню лишь щупальца, воду и полное онемение.
Впервые опустив глаза, я наконец замечаю, с каким трудом мне дается каждое движение.
– Осторожно! – Бастиан садится на край кровати. – Феррику удалось стабилизировать твое состояние, но нам пришлось пустить тебе кровь, чтобы избавиться от яда. Даже целитель с Сантоса не может вернуть потерянную кровь, – его тело напряжено, а между нахмуренных бровей образовались морщинки, которые старят его лет на десять. От одного взгляда на них у меня голова идет кругом. Я пытаюсь заговорить, но слова обжигают мне горло.
Перед глазами проносятся обрывки воспоминаний о темной, окрашенной кровью воде. О том, как я захлебывалась морем, пытаясь удержаться на поверхности. Мое горло горит, словно я выпила несколько галлонов чистого рома. Я собираюсь с силами, и, наконец, мне удается заговорить через боль.
– Как сильно я была ранена? – хриплю я. – Как долго я спала?
Бастиан аккуратно берет растрепавшуюся прядь моих волос, упавшую мне на грудь, и убирает ее обратно за ухо. Его прикосновение такое нежное, словно я могу рассыпаться от любого неосторожного движения.
– Два дня, – он предостерегающе поднимает руку, когда я пытаюсь сесть на кровати. – Расслабься. Мы уже далеко на юге, и волны здесь довольно беспокойные из-за холода. Даже со скоростью «Смертной Казни» путь до Зудо займет еще несколько дней. Тебе нужно отдохнуть, – его слова сопровождаются долгим усталым вздохом. – Ты что, смерти ищешь? Прыгнуть в воду к морскому чудовищу! Ты чуть не умерла.
– Но не умерла же, – я пытаюсь ухмыльнуться, но мои губы потрескались от соленой воды, и я морщусь, пытаясь открыть рот. Даже до смерти уставшая и почти лишенная способности двигаться, я чувствую, как в моем теле пульсирует адреналин. Он горячит мою кровь и заставляет сердце биться с бешеной скоростью.
Значит, вот как отец чувствовал себя после всех своих приключений? После того как он укротил келпи и преследовал левиафана?
До этого момента никто не мог доказать существования Луски. Этим мистическим существом меня пугал отец, чтобы я отправлялась спать. Он говорил, что Луска поймает меня, если я не лягу в кровать. Что чудовище схватит меня за лодыжки и проглотит целиком. Ведь его любимая закуска – это кости непослушных детей…
В некоторых рассказах его описывали как существо с головой акулы. В других – у него было три головы и отравленные щупальца. В моих ночных кошмарах это был огромный зверь с длинными липкими конечностями, которые хватали меня за лодыжки, и с длинными, как кинжалы, зубами, которыми так удобно пережевывать детские кости. Но в сравнении с реальностью, Луска из моих фантазий – просто милый щенок.
Мне ужасно хочется рассказать отцу о том, что я не только встретилась с легендарным чудовищем, но и укротила его. Вот бы он был здесь, чтобы увидеть все своими глазами.
– Как я попала на корабль? – я пытаюсь облизать потрескавшиеся губы, но во рту слишком сухо.
– Я прыгнул за тобой, – Бастиан говорит таким тоном, как будто ответ совершенно очевиден. – Я не сразу понял, как у тебя это получилось, но заморозить Луску было гениальным решением. И все же ты не должна была так рисковать собой.
Я снова откидываюсь на подушку и зажмуриваю глаза, пытаясь справиться с головокружением.
– Я сделала то, что должна была.
В каюте воцаряется тишина. Ни слов. Ни движений. На протяжении нескольких мгновений мне кажется, что я слышу только свое дыхание. Когда Бастиан снова начинает говорить, его голос звучит совсем тихо, но слова остры, как клинок:
– Ты и правда готова на все ради своего народа.
Я хочу напомнить ему о том, что он уже знает ответ на этот вопрос, но когда я открываю глаза, на его лице вовсе нет самодовольства или злобы. Его черты укрыты тенями, танцующими в тусклом свете масляной лампы. Он еле заметно качает головой, словно это движение больше обращено к нему самому, чем ко мне.
– Ты – Монтара. Твой отец отрезал мой остров от всего королевства. Он уничтожил мой дом. Я пытался не быть лицемером и не судить тебя за грехи твоей семьи. Но все же я хотел тебя ненавидеть, – он сжимает и разжимает кулаки, опустив глаза, словно внутри него идет яростное сражение.
– Так ты меня ненавидишь? – спрашиваю я.
Бастиан качает головой.
– Нет, Амора. В тот момент, когда мы впервые заговорили, ненавидеть тебя стало невозможно.
Я не могу понять, от чего кружится моя голова: из-за травмы или из-за слов Бастиана? Моя кожа горит, но я не могу заставить себя посмотреть в его сторону. Медленно и осторожно я беру юношу за руку. На мгновение Бастиан напрягается, но я жестом призываю его сесть поближе, и постепенно его плечи расслабленно опускаются вниз.
В моей груди разливается приятное тепло, и я обращаюсь к своей магии, чтобы заглянуть в его душу и подтвердить мучающее меня подозрение. В ту ночь, когда мы встретились, я думала, что усталость не позволяет мне разглядеть его душу. Но сейчас она все такая же туманная, как и прежде, и ее края тают в серой дымке, отказываясь показать мне все остальное. Я вижу только его часть.
– Я видела тебя во время сражения, Бастиан, – говорю я. – Я слышала твои крики.
Он замирает, но не отдергивает руку.
– Во время первого удара Луска не задел тебя, – продолжаю я. – Он ударил по «Смертной Казни», и все же ты отреагировал. Словно тебе было больно.
Лунный свет отражается в его глазах, и на мгновение они становятся серебряными. Он облокачивается на одну руку.
– К чему ты ведешь?
Мне все еще сложно говорить, но я уже не могу отступить. Бастиан напряжен, но мне кажется – он хочет, чтобы я узнала правду. Я чувствую это по тому, как его рука сжимает мою, а его большой палец гладит меня по запястью, практически умоляя меня произнести ответ вслух и освободить его от этого бремени. Как долго он держал все в секрете?