Я ударяю Като головой о землю, и его глаза стекленеют. Когда мой разум проясняется, я падаю с него, дрожа так сильно, что даже не могу подняться на ноги. Мое дыхание становится резким и отчаянным, и по моему телу растекается обжигающий холод. Он поглощает меня целиком, но я могу лишь смеяться.
Я никогда не думала, что можно проклясть человека напрямую, но порочная сила, заключенная в кожаных браслетах, сделала это реальным.
Я смеюсь и смеюсь, пока глаза Като белеют, а тело содрогается в конвульсиях: проклятие проникает в него, впитываясь в его кровь.
Он всего лишь злой маленький мальчик, который разрушил бесчисленное количество жизней из-за своей зависти. И теперь он наконец-то за это заплатит.
Като резко поворачивается ко мне, и его глаза расширяются от страха, но я только улыбаюсь, хотя мое сердце бьется все медленнее и медленнее. Оказывается, прямое проклятье требует значительной платы. Я этого ожидала, но мне не жаль отдать собственную жизнь.
– Люди Ариды забудут, что я с ними сделала, – трясущимися руками я размазываю свою кровь по траве, а потом по грязи, стараясь зарыть ее как можно глубже в землю. – Все на этом острове забудут, что они потеряли.
Это последняя капля доброты, которая у меня осталась. Задыхаясь от острого недостатка воздуха, я крепко сжимаю охотничий нож и накладываю свое последнее проклятие.
Я отдаю ему свои воспоминания. Я вкладываю в клинок свою историю и бросаю нож на берег, чтобы его поглотили волны. Я хочу, чтобы мои друзья жили мирной жизнью. Я хочу, чтобы они забыли обо всем, что потеряли.
Возможно, когда люди королевства будут готовы, они найдут этот нож и узнают, кем на самом деле был король Като. Возможно, однажды они узнают, что я сделала.
Прибрежная волна лижет мои пальцы, и вода уносит нож все дальше и дальше, пока он не исчезает из вида.
Воздух покидает мои легкие, и мое тело цепенеет, становясь одновременно тяжелым и легким, как перышко.
Арида плывет у меня перед глазами, и я делаю свой последний вздох.
Я отшатываюсь назад, и нож Като со звоном падает на землю. Я с горечью проглатываю ком, вставший в горле, и опускаю взгляд: передо мной больше не руки Сиры, а мои собственные. На мгновение мне кажется, что кровь моей первой жертвы стекает по моим пальцам.
Находясь в сознании Сиры, я прекрасно поняла магию проклятий: ты сам решаешь, что хочешь показать людям, а потом привязываешь это видение к предмету с помощью своей крови. Возможно, видение можно подделать, но это проклятие совсем не похоже на сон о переодетом лисе: оно было слишком реальным. Каждый вздох Сиры был моим собственным. Я чувствовала каждую эмоцию. Каждую крупицу боли и страха. Ни один человек не смог бы достигнуть ее уровня мастерства в магии проклятий.
Сира показала мне, что моя магия не должна быть жестокой.
Магия Сиры никогда не была зверем, который жаждал поглотить ее душу. Ее магия была нежной и услужливой. Приятной.
Ее проклятие сделало мою магию души такой, какая она есть. И проклятая магия души, которую она использовала, чтобы забирать чужую магию, – магия, из-за которой она возненавидела себя, – это именно та магия, которую использует Кавен.
Все, во что я верила с детства: моя кровь, моя магия, мое происхождение – все это оказалось ложью. Все не так, как должно было быть.
Неужели все это время отец знал правду?
Я не знаю, сколько времени я провела в пещере, пытаясь принять истину. Я все еще держусь на ногах только потому, что должна устоять, но моя голова кружится от переизбытка новых знаний.
Первым, кого я вижу, оказывается Бастиан с обнаженным мечом. Кавен все еще стоит в расслабленной позе с невозмутимым лицом, но яд в глазах его младшего брата подсказывает мне, что он готов без колебаний пустить оружие в ход. Ватея повторяет его боевую стойку, в то время как Феррик нетерпеливо ждет у входа в пещеру.
Увидев меня, он облегченно выдыхает и делает шаг вперед, чтобы заключить меня в объятия.
– Клянусь богами, мне показалось, что прошла целая вечность.
Мне хочется утонуть в приятном тепле его тела и оставаться там, пока туман в моей голове не рассеется окончательно, но я с трудом заставляю себя отстраниться.
– Я в порядке, – дрожащим голосом говорю я, поворачиваясь к Кавену.
Он внимательно наблюдает за происходящим, нахмурив брови.
– Ты веришь в то, что видела?
Я киваю в ответ.
– Да.
Он не улыбается и не злорадствует, как я ожидала.
– Мой дед нашел этот нож в песках Ариды много лет назад. Он привез его на Зудо, но был слишком труслив, чтобы что-то с ним делать. Мой отец унаследовал его после смерти деда. В то время король Одрик только занял трон, и дедушка хотел, чтобы его сын открыл истину королю и всему королевству. Но мой отец оказался таким же слабым и трусливым. Я нашел этот нож в его кабинете много лет назад.
Бастиан практически рычит.
– Как ты смеешь говорить о нашем отце, Кавен! Ты убил его!
– Он был трусом, – выплевывает Кавен. – Он хотел сохранить это в тайне от всего мира.
– Он держал это в секрете, чтобы Визидия не стала такой, как сейчас, – Бастиан крепко сжимает рукоять меча, а Кавен скрещивает руки на груди, злобно сверкая глазами.
– Король Като совершил много преступлений, – говорю я, вставая между ними и обращая взгляд на Кавена. – Но то, что ты сделал, не исправит его ошибок или ошибок моего отца, – я впиваюсь ногтями в ладони, пока мои руки не прекращают дрожать.
Если кто-то из братьев пошевелится – у меня не останется времени на то, чтобы обдумать проклятье Сиры. Я должна быть готова к бою.
– Король знает правду уже много лет, принцесса, – говорит Кавен, и эти слова вонзаются в мои ребра, как сотня острых кинжалов. – Я показал ему клинок и был готов пойти на компромисс при условии, что он расскажет всем правду. Но король – всего лишь еще один трус, такой же как Като и мой отец. От страха он уничтожил половину нашего населения, чтобы помешать нам задавать неправильные вопросы и формировать неправильные идеи. Я полагаю, ты видела пепел на нашем песке? Он остался от деревьев, сожженных магами Валуки по приказу твоего отца. А кости на берегу? Это жертвы войны, которую он начал. И все это для того, чтобы заставить нас замолчать.
Я думаю о пепле на берегу Зудо. О костях. О плотном покрове водорослей, липких и блестящих, как смола. Все это из-за моего отца. Я понимаю, что совсем не знаю этого мужчину, которого всегда считала самым главным человеком в своей жизни. Отец оказался трусом, который обрек сотни людей на страдания, только чтобы не признавать правду о нашем происхождении.
Мои ладони сжимаются в кулаки, и я прижимаю руки к телу.
Никто на Ариде не знает правды о Като. Рассказы о нем переполнены гордостью: он считается могущественным Анимантом, который смог основать королевство и увеличить количество населения, когда мир оказался на грани уничтожения. Он велел каждому острову практиковать только одну магию, чтобы королевство могло процветать без искушений и жадности.
Но на самом деле он был всего лишь хладнокровным убийцей, который стремился ослабить других, чтобы казаться сильнее. И если в словах Кавена есть хоть доля правды – отец идет по его стопам.
Он держал меня на Ариде вовсе не ради моей защиты. Он запер меня на острове, чтобы я никогда не узнала правду: он уничтожил Зудо, опасаясь восстания.
У меня так сильно сводит грудь, что я едва могу дышать. Каждое откровение – это удар, сбивающий с ног, но я просто обязана выстоять. Сейчас не время терять бдительность.
– И ты думаешь, что хоть чем-то отличаешься от Като? – спрашиваю я у Кавена. – Ты разрушаешь чужие жизни ради своих собственных убеждений, точно так же как и он.
Кавен только качает головой.
– Я хочу исправить причиненный им вред и повести это королевство по новому пути, – каждое произнесенное им слово звучит резче и настойчивее, чем предыдущее. – Если ради этого придется пожертвовать несколькими жизнями – так тому и быть. Магия Ариды не должна быть жестоким оружием. Ты уже знаешь, почему она ведет себя так агрессивно. Но я могу тебе помочь. Мы можем исправить твою магию и восстановить королевство, сделав его таким, каким оно должно быть.
В ответ на слова своего брата Бастиан яростно ощетинивается.
– С тобой в роли короля, я полагаю?
Я пристально смотрю на Кавена, от слов которого у меня ноет в груди. Восстановление Визидии – это все, чего я желаю, но Кавен не ищет мира. Он ищет мести. Может, моя семья и виновата во всех бедах этого королевства, но это не делает Кавена нашим спасителем.
– Да, если люди захотят меня так называть, – прямо говорит он. – И, как полноправный лидер, я поведу их в лучшее будущее. В первую очередь я собираюсь пролить кровь семьи Монтара: кровь твоего отца. Если тебя и правда заботит судьба Визидии – ты мне поможешь.
– Ты прав, проклятие необходимо снять, – признаю я. – Но я найду другой способ. Пока в моих легких есть воздух, ты никогда не будешь править Визидией, Кавен.
– Тебе стоит изменить свое решение, пока еще есть такая возможность, – голос Кавена становится громче, и он делает шаг вперед. – Монтара никогда не должны были править этим королевством. Като был лжецом и мошенником, который разделил королевство ради собственной выгоды, а твой отец – трус, который сжег наши корабли и запер нас здесь. Ты можешь стать лучше них, принцесса. Отступи, присоединись ко мне, и мы сможем восстановить магию души, вернув ей первоначальную форму.
Я вдавливаю каблуки сапог поглубже в грязь, потому что иначе мои колени просто подогнутся, и я упаду на землю. Потому что ничего из слов Кавена не является ложью. Монтара никогда не были храбрыми лидерами, какими я их считала. Они никогда не должны были править.
Но это не значит, что я должна быть такой же, как они. И я уверена, что звезды не позволят Кавену безнаказанно вершить свою месть.
– И как ты это сделаешь? – спрашиваю я, стараясь говорить мягким, немного дрожащим голосом. Потому что Кавен жаждет крови, и если он решит, что я готова ему помочь – он обо всем мне расскажет.