Я настойчиво повторяю себе, что это всего лишь проклятье, когда тени сплетаются вокруг моих лодыжек, затягивая меня в землю.
Я освобождаю свой разум, позволяя теням делать все, что им заблагорассудится. Потому что как бы сильно они ни рычали и не извивались вокруг меня – они не настоящие. В отличие от Кавена.
Я заставлю свое тело сосредоточиться на том, что происходит в реальном мире. Мои пальцы сжимают рукоять кинжала и толкают клинок вперед.
Я не вижу своего оружия, но чувствую его невидимую тяжесть в своих ладонях. Тени поднимаются, вытягиваясь и образуя разинутую пасть, готовую поглотить меня. Но я смотрю сквозь них.
Бастиана удивило, как быстро я смогла побороть проклятье на Морнате, и теперь мне известна причина: я всю жизнь сражалась с проклятьем Сиры, которое она наложила на род Монтара. По сравнению с ее магией это – ничто.
Бросаюсь вперед, вытянув руку с отравленным кинжалом. Раздается громкий крик. На этот раз он принадлежит не мне.
Когда тени исчезают, им на смену приходит реальный мир, пахнущий дымом и железом. Мои пальцы сжимают сплетенную рукоять Рукана, и я вырываю свой клинок из живота Кавена.
Мое онемевшее плечо горит от раны, нанесенной Кавеном. Из-за адреналина я еще не ощущаю боли.
Кавен хватается за живот, и по его рубашке начинает растекаться алое пятно.
– Как же так? – это все, что он может сказать.
– Ты не так силен, как тебе кажется, – мое тело дрожит, когда я провожу окровавленным кинжалом по отрезанной руке Феррика. Вокруг нас поднимается дым лесного пожара, и я бросаю руку в огонь.
Кавен впивается в землю пальцами и кричит от боли. Кровь течет из невидимой линии на его коже, когда она начинает рваться вокруг локтя. Его кожа пузырится и шипит: с ней происходит то же самое, что и с рукой Феррика, горящей в огне.
Рука Кавена начинает таять, и кожаные браслеты на его запястье горят вместе с ней.
Когда окровавленные браслеты вспыхивают пламенем, где-то позади тихо вскрикивает Бастиан, но я не останавливаюсь. Я замахиваюсь кинжалом, полностью сосредоточившись на последнем ударе, когда что-то рассекает воздух рядом со мной.
Я разворачиваюсь, едва успев уклониться от атаки королевского стражника, и его меч со звоном вонзается в землю. Позади него я вижу еще по меньшей мере пятерых солдат с поднятым оружием.
Их слишком много, чтобы мы могли победить. И нельзя забывать про Кавена: он все еще готов сражаться, несмотря на свое ранение.
В его руке поблескивает какой-то предмет, который мне никак не удается разглядеть, и с нарастающим ужасом я смотрю, как он проводит им по своему клинку.
Клинку, с которого капает моя кровь.
Мои внутренности скручиваются от воздействия его проклятья. Мое тело горит, как свежая рана, облитая спиртом, а каждый вдох обжигает легкие.
Я бросаюсь вперед, чтобы отнять у Кавена его кинжал, но Бастиан хватает меня за запястье.
– Мне очень жаль, – хрипло произносит он. Его глаза сверкают серебром, и он притягивает меня к себе. – Уже слишком поздно. Мне очень жаль.
– Не дайте им уйти! – крик эхом отдается где-то вдалеке. Я хватаюсь за грудь, чувствуя, как внутри расползается холод, затуманивающий мое зрение.
Бастиан хватает меня за руку, заставляя бежать. Обжигающая боль пронзает мою руку, и я практически падаю на землю. Феррик бежит позади Ватеи, поджигающей все иссохшие кусты, которые попадаются по дороге. Несколько солдат отступают назад, когда ревущее пламя образует за нами плотную стену, и бросаются на поиски другого пути. Но несколько магов с Кероста умудряются ускориться, чтобы пробиться сквозь огонь. Человек в одежде цвета аметиста бросается на нас с такой скоростью, что его движения просто расплываются перед глазами. Он вонзает свой клинок в плечо Феррика, и лекарь с резким вздохом отшатывается назад. Человек поднимает свое оружие в воздух, готовясь к новой атаке, но что-то острое и серебряное вылетает из-за деревьев, ударяя его прямо в глаза. Мужчина падает на спину, и у меня кружится голова.
Касем тяжело дышит, держа лук в трясущихся руках. Его губы дрожат, а по лицу стекает пот.
– Амора, – шепчет он, – Мне так жаль. Я просто хотел найти тебя. Я думал, что это… Мой отец настаивал, чтобы я поехал с ним, но я и подумать не мог… Клянусь богами, мне так жаль, я…
– У нас нет времени! – Феррик хватает Касема за воротник мундира, и я замечаю, что его плечо уже начало заживать. Он тащит молодого стражника за нами, и тот спотыкается, стараясь не отставать.
– Поговорим позже, – задыхается Бастиан, – сейчас нужно бежать.
Я едва ли могу следовать этой команде. Бастиан – единственная причина, по которой я все еще не упала на землю, потому что он практически тащит меня на себе. Каждый шаг отдается в моем плече, причиняя такую невообразимую боль, что я больше не могу ее терпеть. Мое зрение затуманивается, и я пытаюсь понять, что происходит вокруг, но все, что я могу разобрать, – это искаженные цвета и размытые очертания. Раздаются крики, и мне кажется, что я слышу рычание, принадлежащее Ватее.
В какой-то момент мое зрение полностью исчезает. Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я снова вижу Ватею. На этот раз она вся покрыта кровью, а окружающий нас пейзаж изменился. Шаги стали еще тяжелее.
Песок.
Еще больше крови. Как долго мы бежим?
Мне кажется, что я падаю, потому что на моем языке вдруг появляется привкус песка и соли, но я поглощена тем, что происходит внутри моего тела. Мой взгляд мечется между реальным миром и ослепительной белизной. Я пытаюсь пошевелить ногами, но я их больше не чувствую. Они сгибаются, пока кто-то продолжает тащить меня вперед, волоча мое безвольное тело по песку.
– Ватея! – я не знаю, кто выкрикивает ее имя. – Сейчас самое время продемонстрировать еще немного морской магии!
Я слышу свист стрел. Мокрый песок хлюпает под моими сапогами, но я не вижу его, ориентируясь только на слух. Шум моря смешивается с искаженными звуками голосов и лязгом стали. Я единственная, кто не принимает участия в сражении.
Но мои глаза так плохо различают происходящее, что я не могу помочь своим друзьям. Мое разгоряченное и парализованное тело – мертвый груз для того, кто продолжает тащить меня за собой.
Это не Ватея. Я мельком вижу ее лицо: у нее из носа идет кровь, и она поднимает волны, напевая жуткую искаженную мелодию. Похоже, что море выходит из берегов и вода расступается. Но я не могу сосредоточиться. Я не могу смотреть. Все, что я вижу, – это вспышки крови. Песок. Стена мертвой рыбы.
– Все будет хорошо, – я понимаю, что этот голос принадлежит Бастиану, только когда его мозолистая рука касается моей щеки. Она мгновенно охлаждает мою разгоряченную кожу.
– Кавен пал, – шепчет он. – Ватея позаботится о нас. Звезды, как жаль, что ты не видела ее в деле, Амора. Она была просто невероятной. Но мы все равно выберемся отсюда, хорошо? С тобой все будет в порядке.
Но его слова – прекрасная ложь, потому что, когда я закрываю глаза, наслаждаясь прохладой его влажной ладони, моя хаотичная магия больше не поджидает меня в темноте.
Она исчезла.
Глава 31
Я – ничто.
Я зарывась в простыни кровати Бастиана и молюсь, чтобы они поглотили меня. Пять дней. Прошло уже пять дней с тех пор, как мы выбрались с Зудо. Вот уже пять дней, как я лежу здесь, сломленная и истекающая кровью, прячась от солнца.
Я – н????ичто.
Моя броня, моя магия, моя душа – все это у меня отняли.
Я в сотый раз размышляю над тем, к чему Кавен мог бы привязать мою проклятую душу. Я не видела у него амулета, вроде тех, которыми пользовалась Сира. И я не чувствую себя больной, как Бастиан, когда он слишком долго находится вдали от «Смертной Казни».
Может быть, моя магия привязана к клинку, которым меня ранил Кавен? Если да, то потребуется ли какое-то время, чтобы мне стало хуже? Или этот предмет где-то рядом со мной, как «Смертная Казнь»?
Я царапаю ногтями заднюю стенку каюты, но ничего не чувствую. Если бы я была привязана к кораблю – разве я ничего бы не почувствовала?
Боги, какая же я дура. Как я позволила Кавену заполучить мою кровь?
Гнев раскаляет мое тело: он кипит во мне, просачиваясь сквозь кожу до тех пор, пока я не могу больше терпеть. Я царапаю заживающие раны на ладони, и из них начинает течь свежая кровь, устав от этой жестокой игры в шарады.
Я – ничто. Ничто. Ничто. Ничто.
Моя магия даже не была настоящей, а лишь извращенной версией магии души Сиры. Это был вовсе не зверь, в которого меня заставили поверить, а проклятие, которое должно было уничтожить род Монтара. Проклятье, созданное специально для того, чтобы мучить нас на протяжении многих поколений.
Моей магии вообще не должно было существовать. И все же мне больно, потому что без нее я чувствую себя пустой.
Возможно, моя магия была неправильной, но она была моей. Всем своим существом я верила, что с ее помощью я смогу защитить свой народ и стать для них самой лучшей королевой.
Боль поглощает меня и вырывается наружу, заставляя меня закричать в ближайшую подушку. Когда я отстраняюсь, на идеально белой ткани остается кровавое пятно. Я прижимаю ладонь к подушке и размазываю кровь еще сильнее.
Моя магия должна быть где-то рядом. Но где?
– Амора?
Я вздрагиваю. Солнечный свет проникает через щель в двери, создавая белую полосу на деревянном полу. Я пристально смотрю на нее горящими глазами.
– Убирайся.
В последний раз, когда мы виделись с остальными, я рассказала им правду о проклятии рода Монтара. Я помню ужас, застывший на их лицах. Жалость. Даже сейчас я не могу думать об этом.
Дверь закрывается, но кто-то продолжает наблюдать за мной. Готовая зарычать, я резко оборачиваюсь, чтобы обрушить на незваного гостя весь свой гнев. Но когда я вижу Бастиана, держащего в руках мою сумку, я больше не могу сдерживаться. Я всхлипываю и содрогаюсь всем телом, но все-таки подавляю желание заплакать, выбрасывая все эмоции из своего опустевшего сердца.