Не знаю, сколько я так сидела, но потом услышала шаги, осторожные, тихие, едва заметные. Так ходят убийцы. Леша им и был. Я не знала, сколько времени, потому что выбросила часы в окно, мне они были уже не нужны. В дверном проеме показалась фигура, и я узнала Лешу. И вот только тогда сердце сдалось окончательно, потому что до сих пор надеялось и ждало, что все мои мысли — только бред испуганного человека, который не может остановиться в своем страхе. Леша прошел в комнату и посмотрел на меня, я спокойно подняла на него глаза. Я видела, он догадался, что я все поняла, и отвел взгляд. Мы немного побыли в тишине, потом Леша сказал:
— Мне нужны твои отпечатки.
Я протянула руку, а он вытащил пистолет и передал мне. Сам Леша был в перчатках. Конечно. Я сжала пистолет двумя руками.
— Что теперь? — спросила его. Он молчал. — Я могу сама застрелиться.
Леша от этих слов вздрогнул, быстро подошел ко мне и аккуратно взял пистолет. Положил его в стороне и снова вернулся ко мне. Резко подняв за плечи, заговорил:
— Слушай меня внимательно. У тебя очень мало времени. Сейчас ты уйдешь отсюда. Уйдешь, используя все, чему тебя научил Марк. Так, чтобы никто тебя не отследил.
— Что ты говоришь… — уставилась я на него, Леша легонько встряхнул меня за плечи.
— Доедешь до города, запоминай название, — он сказал, я кивнула. — Постарайся пересекаться с наименьшим количеством людей. Там на железнодорожном вокзале найдешь ручные камеры хранения. Ячейка номер 18, код 2112. Запомнила? — я опять кивнула, не понимая, что происходит. — В ячейке будет лежать паспорт для тебя. Тебе нужны будут деньги, — он вытащил внушительную стопку купюр и сунул мне в руки, я автоматически пихнула их в сумку. — Этого хватит, чтобы снять квартиру и некоторое время жить, нигде не светясь. Не заводи знакомств и не устраивайся на работу в течение пары лет. За это время все уляжется.
— Что уляжется? — непонимающе спросила я, а Леша вдруг достал пистолет и сунул его мне. Я не хотела брать оружие в руки. — Это зачем?
— На всякий случай. Я надеюсь, что все обойдется, но в случае опасности он может пригодиться. Здесь полный магазин, и вот тебе еще упаковка с пулями.
Я сунула все это в сумку и снова посмотрела на него.
— Уходи, — кивнул Леша, но я не могла уйти, не спросив:
— Почему ты это делаешь?
Леша усмехнулся и немного помолчал.
— Марк меня об этом не просил, если ты к этому клонишь. Он уверен, что я убью тебя, и будет уверен в этом всегда. Я все сделаю как надо. Иди.
Я и пошла. Не потому, что хотела, а потому, что Леша мне сказал. Выбралась с завода к трассе и шла вдоль нее, прячась от дороги, пока были силы. Потом легла спать, а потом снова шла. Оказавшись на приличном расстоянии, поймала машину. Ехать долго с одним водителем не решалась, поэтому меняла тачки, сходила в одном поселке, садилась в другом. Просила водителей купить еды на заправках. Уже оказавшись в нужной мне области, я пересела с машин на электрички и остаток пути преодолела на них.
Вышла на железнодорожном вокзале и некоторое время наблюдала за залом и камерами хранения. Потом забрала паспорт, покинула вокзал и прыгнула в первую же маршрутку, попавшуюся на пути. Так я оказалась в пригороде, в котором живу сейчас. Я сняла маленькую квартирку на окраине поселка, и этот факт ознаменовал конец прошлой жизни и начало новой. Первые несколько дней я лежала, глядя в потолок, не зная, зачем я осталась жива. Зачем сбежала? Зачем мне нужна эта жизнь, в которой нет ничего, кроме страха и обреченности? Без Марка я не могла представить своей жизни. Я заведу друзей? Или мужчину? Это было немыслимо, без него все было немыслимо.
Из новостей в интернете я узнала, что на старом заводе одного небольшого города загорелась проводка, и пожарные обнаружили внутри тела, которые удалось опознать. Это был бизнесмен Павел Потапов и студентка пятого курса Анжелика Ленц. Я даже не могла представить, что случилось с моими родителями, когда они узнали о моей предполагаемой смерти. К тому же они-то решили, что я была любовницей Потапова, что убила его и застрелилась сама. По крайней мере к такому выводу пришло следствие, и они ему наверняка поверили. О наших отношениях сообщил водитель Потапова, он же рассказал о квартире, на которой мы встречались. В день своего исчезновения Потапов заметно нервничал и Вадима отпустил, уехав один. Машина была обнаружена недалеко от завода.
Я поняла, что Леша устроил мою смерть идеально, раз даже родители опознали тело, и никто не будет меня искать. Никто. В том числе и Марк. Какое-то время я ждала, что Леша появится, пока не наткнулась на статью о погибшем наемнике. Вскользь упоминались некоторые факты, которые и навели меня на мысль о том, что это мог быть он. Марк убил его. Но вовсе не за то, что не смог простить моей смерти, а потому что Леша был точно такой же нитью, что и мы с Павлом. Не должно было остаться никаких нитей, и Марк обрезал эту, а не так давно и еще одну, избавившись от Глеба, упорно пытавшегося разыскать убийцу отца.
Месяца два я лежала на диване, выбираясь с него только по нужде. Порой приходила мысль покончить с собой, но я отказывалась от нее, вспоминая, что Леша спас мне жизнь, рискуя своей. Через два месяца я впервые вышла на улицу просто так, а не в магазин за углом. Мне стало дурно: жизнь стремительно неслась мимо меня, полная суеты и каких-то дел. Люди работали, ходили в кино, влюблялись, женились, умирали, рожали новых людей. И все куда-то спешили, стараясь угнаться за мифическим будущим.
К новому году я стала регулярно гулять, но в основном по ночам, чтобы пересекаться с меньшим количеством людей. Далеко не уходила, шаталась по поселку. Новый год встретила одна, в квартирке, слушая крики и взрывы петард за окном. Примерно так прошло два года — в странном одиноком заточении за чтением книг и бессмысленных хождениях по ночным улицам. После очередного Нового года я все-таки решила устроиться на работу. Чтобы не светить паспортом, работала кем придется. К тому моменту я уже успела вызнать о снесенном детском доме и девчоке-сироте, Анне Ивановой, даже пыталась поверить в то, что я — это она. Еще почти два года прошли в режиме «работа-дом».
Я работала уборщицей, продавщицей, выдавала молоко при ферме — в общем, в местах, где на паспорт не смотрят. В конце концов попала в фирму Роберта, сначала на базу в нашем поселке, потом в городской офис. Там мы и сошлись с Робертом. Я знала, что не стоит заводить близких отношений, но он ненавязчиво влился в мою жизнь, я даже не успела этого заметить. Я объяснила ему сразу, что между нами ничего не может быть, кроме дружбы, и он согласился, но все равно проводил со мной гораздо больше времени, чем проводят друзья. Все считали нас парой, а мы оба не оспаривали эти слухи. Вся моя жизнь была тогда подчинена одному: забыть все, что произошло со мной, забыть как страшный сон и никогда не вспоминать. Потому что иначе я не выдержу и закончу петлей на шее.
Я выдохнула и села на диван, не представляя, сколько прошло времени. Что теперь? Что я там хотела? Уехать? Глупости. От себя действительно не убежишь. А уехать я не смогу, потому что знаю, что он здесь, рядом. Буду жить, цепляясь за единственную возможность — изредка видеть его. Одно дело жить, не зная, где он и что с ним, совсем другое уехать, когда он так близко, что только руку протяни… А что за этой рукой? Ничего. Страшная пустота и одиночество. Марк женится на девчонке с моим лицом, и она проживет за меня мою жизнь.
Я встала, прошла в кухню и закурила. Нашла в ванной моток бельевой веревки и вернулась с ним и стулом в комнату. Не спеша, покуривая сигарету, сняла люстру и опустила ее на пол.
— Не подскажешь, что делаешь? — раздался сзади голос, и я чуть со стула не упала от неожиданности.
Привалившись к дверному косяку, стоял Женька. Точно, я же не закрыла дверь, когда вернулась. Вздохнув, я спрыгнула и затушила окурок. Женька схватил меня за плечи.
— Ты вообще соображаешь, что творишь?
Я промолчала, он толкнул меня на диван. Я села, сложив руки на коленях.
— Чтобы такого больше никогда не было, понятно? — зло спросил Женька, стоя надо мной.
— Как же ты меня остановишь? — усмехнулась я.
Он сел на диван рядом со мной и спокойно сказал:
— Если я найду тебя в петле, или в ванной с перерезанными венами, или ты еще что придумаешь… Я ни на что не посмотрю, приду и прострелю голову своему новоиспеченному деверю.
Он встал, а я попыталась унять охватившую меня дрожь. Женька на это грустно усмехнулся, покачав головой:
— Этой причины тебе, кажется, достаточно, чтобы жить?
В ответе он не нуждался, потому что вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь. Я немного посидела, бросила веревку в ванную и вернулась на диван.
Что ж, Женька оказался прав: этой причины для жизни мне оказалось за глаза.
Конец