Она считала, что он сожалеет об их встрече. Хантер ненавидел, когда Эбби говорила что-то подобное.
Не выдержав, Хантер выключил компьютер.
Эбби на цыпочках спустилась по лестнице, стараясь не шуметь, – ей не хотелось тревожить Хантера. Оказалось, он уже проснулся и, опираясь на кухонный стол, ел вафли с арахисовым маслом. Он улыбнулся, увидев Эбби. Улыбка его была непривычно робкой. Он запустил свободную руку в волосы.
– Доброе утро, спящая красавица!
– Я не собиралась спать так долго. – К сожалению, рой мыслей долго не давал ей уснуть. – Если ты дашь мне пять минут, то я приготовлю тебе завтрак.
– Уже приготовил. – Хантер слизнул пару капель арахисового масла с нижней губы.
Эбби постаралась не обращать на это внимания.
– Вижу, ты становишься настоящим барменом, – сказала она, заметив чайник, наполненный кофе.
– У меня не было выбора. Моя домработница проспала. Да расслабься, – добавил он, заметив, что Эбби собралась возражать, – это была шутка. Могу я поинтересоваться: удобная ли была кровать?
– Гораздо лучше, чем то, что в приюте называют кроватью.
Эбби вдруг осознала собственные слова и вздрогнула. Она надеялась, что Хантер не обратит внимания.
– Ты сказала «приют»?
– Дом Маккензи. Это один из сети домов для женщин, подвергающихся насилию.
– Черт! – Хантер выругался. – Но почему ты ничего не говорила об этом?
– А ты каждому встречному рассказываешь о том, где живешь?
– Нет.
– Я тоже.
– Но приют?..
– Дом Маккензи – это не приют для бездомных. Это как промежуточный пункт, где женщина может побыть, пока не встанет на ноги. Послушай, – сказала Эбби, облокотившись на стол. – Я не стыжусь того, где живу.
Хантер передал ей чашку с кофе:
– Это понятно. Но сейчас ты больше не живешь в доме Маккензи.
– Это временно. Как только Уоррен отстанет от меня, я вернусь туда.
– Посмотрим.
Хантер подошел к сумке, которая лежала у стола, и достал оттуда желтый пакет:
– Пока не забыл. Вот.
– Это мне? – Эбби достала шарф золотисто-кораллового цвета. Он купил ей подарок? – Он такой красивый!
– Я снимал недалеко от местного рынка и увидел у одного продавца целую гору таких, вот и подумал, что надо купить что-нибудь.
Маленькие вышитые цветы, казалось, кружились в танце на льняной ткани. Эбби провела пальцами по выпуклой металлической нити. Доброта Хантера потрясла ее.
– Эбби, это просто шарф, – произнес он, словно прочитав ее мысли.
Хантер уже успел подняться до середины лестницы, когда к Эбби вернулась способность говорить, – слишком поздно, чтобы он мог услышать ее «спасибо», произнесенное шепотом.
– Не могу поверить, что у тебя нет ни одной фотографии, – сказала Эбби.
Хантер оторвал взгляд от кадра, который обрабатывал в этот момент.
– Прости, что?
– На твоих стенах, – пояснила Эбби. – Не могу поверить, что они совершенно голые. Ты же фотограф.
– И это означает, что я должен вешать фотографии? – Он решил подразнить ее.
Они прожили вместе уже три дня. Кажется, Эбби начала понемногу привыкать. А Хантер не мог разобраться в собственных чувствах. Проведя большую часть своей жизни в одиночестве, он привык к тишине и спокойствию. Эбби же любила поболтать и никогда не сидела на одном месте.
– Ты же останешься здесь, пока я буду в Ливии, не так ли? – спросил он.
Этот вопрос тревожил его с того дня, как Эбби перебралась сюда. Уоррена вроде как и след простыл, и он знал, что она заметила это.
– Я думала об этом и решила, что должна вернуться в дом Маккензи. – Эбби взяла горшок со странным маленьким растением и понесла его к кухонной раковине. – А что? Тебя это беспокоит?
– Да.
– Почему? Тебя здесь не будет. Кроме того, если я не вернусь туда, они отдадут мое место кому-нибудь другому.
– Неужели это такая плохая идея? – произнес Хантер. – Неужели жить тут так ужасно?
– Нет, конечно же нет! – Тень промелькнула по ее лицу. Она что-то недоговаривала. Ему бы очень хотелось знать, что именно. – Почему тебя это так беспокоит?
Хантер сам не знал, почему его так раздражало настойчивое желание Эбби сохранять место в приюте. Ему не должно быть никакого дела до этого – так говорил его разум. Но внутри его все сжималось при одной мысли о том, что Эбби уйдет.
– Я думаю, ты должна остаться. У тебя есть спальня. А если ты вернешься, то заберешь там место у кого-то, кому оно действительно нужно.
– Но я… – Очевидно, Эбби не рассматривала ситуацию с такой точки зрения.
Наверное, было не совсем благородно заставлять ее испытывать угрызения совести, но его слова были правдой.
– Не кисни! – воскликнул Хантер, стараясь побороть раздражение. – Я уеду, и у тебя будет целая неделя, чтобы развесить фотографии.
Эбби удивленно на него посмотрела:
– Пока тебя не будет в городе?
– Конечно, – ответил он, махнув рукой, – вешай что хочешь. – Хантер был готов разрешить ей снести стены, если это заставит ее лицо осветиться радостью. – Что-то не так?
– Я должна была получать его одобрение абсолютно на все, – объяснила она, имея в виду Уоррена. – На еду, которую мы ели, на шоу, которые смотрели. И уж точно, я никогда не имела возможности украшать квартиру.
– Эбби…
– Ты не Уоррен. Не волнуйся, этот урок я хорошо усвоила.
Мягкие пальцы погладили его щеку. Хантер прочувствовал это прикосновение всем телом, вплоть до кончиков пальцев на ногах. Как будто бархат.
– Спасибо, – сказала она.
– За что? – Он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее пальцев, согревающих его кожу. – За то, что разрешил повесить фотографии?
– За доверие. За то, что ты не считаешь, что я все испорчу.
Так же как тогда, в замке, мир вдруг перестал существовать. Осталось только лицо Эбби. Взгляд Хантера непроизвольно опустился к ее губам. Он так хотел поцеловать ее. Но не мог.
– Если хочешь развесить фотографии, пойдем со мной, – сказал он. – И возьми свитер, тебе он понадобится.
– Куда мы идем?
– Я хочу тебе показать то, что никто еще никогда не видел. – Слегка улыбнувшись, он пояснил: – Мои архивы.
Глава 9
Закутавшись в кардиган, Эбби открыла дверь в архив Хантера. Он обустроил специальную комнату в подвале дома. Ее бросило в дрожь от холодного воздуха. Включив свет, который залил все пространство, Эбби пошла вдоль рядов коробок, расставленных по дате и месту. Альберта, Аркадия, Афины… Люди и события со всего мира.
– Это ты сделал? – спросила она в тот раз, когда впервые увидела сокровища Хантера. – Невозможно!
– Почему?
– Не забывай, что это я убираюсь в твоей комнате. А здесь все слишком упорядоченно.
Хантер притворился, что он оскорблен:
– Вообще-то я провел несколько дней, обустраивая это помещение!
В ответ она посмотрела на него, прищурившись и наклонив голову. Он пожал плечами:
– Ну ладно. Я просто отдавал распоряжения и присматривал за рабочими. Если не сможешь тут найти парочку фотографий, которые можно было бы повесить на стенку, тогда дело плохо. Тут фотографии, собранные за всю мою жизнь.
– За всю жизнь, говоришь? – Она наугад взяла коробку с полки. – Ты всегда знал, кем хочешь быть?
Хантер снова пожал плечами:
– Я не могу точно сказать. Часть меня, наверное, всегда это знала. Видит бог, я довел нашего померанского шпица до безумия.
Эбби засмеялась, представив эту картину.
– Но в основном, конечно, я хотел быть как мой отец. Какой ребенок не хочет? – продолжал Хантер.
– Я. Мой отчим занимался ландшафтами. Я никогда не хотела подстригать лужайки.
– Понятно. Вероятно, я думал… – Мысли Хантера унесли его далеко, не дав закончить фразу.
Эбби пришлось потрясти его за руку, чтобы вернуть обратно:
– «Думал» что?
– Что у нас будет что-то общее. После того как умерла моя мама, фотографии стали единственным, о чем мы могли с ним говорить. А потом, когда я стал постарше, он начал брать меня в свои экспедиции летом.
В словах Хантера Эбби слышала печаль.
– Фотоэкспедиции отца и сына, – заметила она.
– Это больше похоже на поездки, где были отец и фотографии, а с ними сын и оборудование. Я ведь работал в команде, помнишь?
– Наверняка это было интересно.
– Да, я многому научился, просто наблюдая за ним. Уже второй раз он упоминал о том, что учился, наблюдая за отцом. А как насчет того, чтобы быть с ним?
– А он сам не учил тебя?
– Мой отец, – начал он таким тихим голосом, какого она от него никогда не слышала, – учил меня не отвлекаться ни на что, если хочешь поймать кадр. Лучшие фотографии останавливают время в нужный момент. Он был тем и знаменит, что мог ждать подходящего момента по нескольку дней.
– Все ради хорошего кадра, – пробормотала Эбби.
– У него действительно было много замечательных снимков.
А как же сын? Чем занимался Хантер, пока отец был полностью поглощен самым важным для него делом?
– Тебе повезло. – Почувствовав, что печаль вот-вот опустится на плечи Хантера тяжким грузом, Эбби сменила тему. – У тебя была страсть. А моим единственным страстным желанием было жить где-нибудь в другом месте.
– Например, в замке Золушки?
– Ты видел, к чему это привело, – закончила она свою мысль. Оглядываясь, она находила свои мечты по-детски глупыми. – Может, если бы кто-нибудь предупредил меня об этом, моя жизнь могла бы повернуться совсем по-другому.
– Но тогда бы ты вряд ли оказалась здесь, – ответил Хантер.
Почему-то от его слов у нее перехватило дыхание.
– Нет, не оказалась бы.
Они улыбнулись друг другу, как пара смутившихся школьников.
Эбби провела рукой по идеально ровно стоящим коробкам. То, что Хантер показал ей эту комнату, можно было считать комплиментом.
Забавно. Эбби думала, что ее жизнь, похожая на прогулку по минному полю, закончится в тот же день, как она уйдет от Уоррена. Но нет. Опять то же самое – постоянно начеку, постоянно все зыбко. Но в этот раз, по крайней мере, нет страха.