В тот день, когда Эбби впервые оказалась в архиве, Хантер рассказал ей о своем прошлом. Он так пристально смотрел на нее, что сердце Эбби забилось как сумасшедшее. Его зрачки потемнели и стали такими огромными, что только темная серебристая полоска была видна вокруг них. Видя, как изменилось при этом выражение его лица, Эбби поняла, что он хотел поцеловать ее. Но не сделал этого.
Она нашла эту коробку совершенно случайно. Она стояла на самой высокой полке и была задвинута к стене Если бы Эбби не подвинула парочку других коробок, ни за что не заметила бы ее. Даты, нацарапанные на одной стороне красным маркером, уже начали выцветать. Эбби улыбнулась. Ранние годы. Осознавая, какую ценность она держала в руках, Эбби не могла сопротивляться любопытству. Кто знает, может, она найдет в ней фото того самого шпица?
Она открыла крышку, почувствовав запах химикатов и прошедших лет. Фотографии здесь лежали в беспорядке, не отсортированные по размеру или темам. Эбби еще раз улыбнулась. Вот это был тот Хантер, которого она знала и любила. Хотя стоп, нет, не любила. Ничего похожего на любовь она не могла чувствовать.
Просматривая снимки, Эбби обнаружила фото того самого шпица и отложила ее. Затем она нашла снимок симпатичного мужчины в льняных брюках и белой хлопчатой рубашке, расстегнутой до самого пупка. Он изучал содержимое металлической кастрюли. Эбби засмеялась. Рейнальдо. И женщина, лежащая в шезлонге, с головой, укрытой цветастым шарфом. Улыбка Эбби пропала. Мама Хантера.
Дальше были фотографии с видом его комнаты, фотографии детей, играющих с мячом, девочки, которая гладит собаку. И конечно же огромное количество фотографий его отца. На съемочной площадке, в офисе, за камерой.
Эбби чуть не пропустила конверт, лежащий на дне коробки. Бумага пожелтела от времени. Она осторожно вскрыла конверт и вздрогнула: сейчас она вторглась в личную жизнь Хантера.
Стопка фотографий упала ей на колени: там были и цветные, и черно-белые снимки. Эбби не удержалась от смешка, когда увидела первую фотографию. На ней был изображен маленький мальчик с пухлыми щечками, предлагающий собаке мороженое. Хантер. Видимо, его матери это тоже показалось забавным, так как она тоже улыбалась. Боже, какая она была красивая!
На другом снимке Хантер с отцом валяются на траве. Оба смеются, их головы откинуты, у обоих улыбки до ушей. На третьем была изображена вся семья. Хантер – нетерпеливый малыш – с гордыми родителями, с любовью глядящими на него.
Неожиданно последний кусочек пазла встал на место. Эти фотографии были сделаны до того, как отец Хантера с головой ушел в работу. Стало понятным настойчивое желание Джозефа держать дистанцию. Неудивительно, что события в Сомали так сильно подействовали на Хантера. Он вдруг нашел людей, к которым привязался. А потом они пострадали.
Бедный Хантер. Эбби еще раз взглянула на фотографию, лежащую на коленях. Ее сердце истекало кровью. Она почувствовала, как слеза бежит по щеке. У них есть что-то общее. Одиночество их уравнивало. Хантер гнал его от себя, прячась за камерой; Эбби же связалась с Уорреном.
Вздохнув, Эбби сложила все фотографии и закрыла коробку. Ей вдруг захотелось обнять Хантера, изо всех сил прижать его к груди и сказать, что все будет хорошо.
– Ну что, ровно висит?
Прошло три дня. Эбби стояла на маленькой табуретке, пытаясь повесить фотографию в рамке над диваном Хантера. Это был снимок бельгийских футболистов. Она приподняла один уголок, прежде чем посмотреть через плечо:
– Так что?
– Ну, почти… – не сразу ответила Кармелла.
– Я не хочу, чтобы было «почти». Нужно, чтобы было точно.
– Тогда я лучше скажу «да», ты ведь уже три раза измеряла.
– Я еще раз измерю. – Эбби со вздохом положила рамку на диван. – Я думала, что ты пришла помочь мне, – заметила она, вертя головой в поисках рулетки.
– Вообще-то я просто заглянула сказать «привет». Это ты попыталась привлечь меня к работе.
– Ключевое слово здесь «попыталась». Пока что единственное, чем ты занималась, – это пила кофе.
– И это все, что я собираюсь делать, – не растерялась ее подруга. – Зачем так звереть, ума не приложу? Ты действительно думаешь, что Хантер обратит внимание, если картина будет висеть на несколько дюймов левее или правее?
– Не имеет значения. Я буду знать. А теперь иди сюда и подержи рулетку, пока я еще раз отмечу.
– Ну ты и педант, подруга моя.
Несмотря на свое ворчанье, Кармелла последовала просьбе Эбби.
– Я просто хочу, чтобы все было идеально.
Хантер доверял ей, и для Эбби было важно оправдать его доверие. Кармелла с подозрением посмотрела на подругу.
– Так ты собираешься делать отметки или нет? – спросила она.
– А что? Ты куда-то торопишься?
– Вообще-то да. Я собираюсь искать квартиру.
Эбби чуть не выронила рулетку. Посмотрев налево, она увидела, как Кармелла улыбается.
– У меня наконец получилось подкопить немного денег. Так что я сваливаю оттуда к следующему месяцу.
– Я так рада за тебя! Ты, наверное, счастлива!
– Ты даже не представляешь насколько! – засмеялась Кармелла. – Хотя, может быть, и представляешь. Я даже не надеялась, что мне удастся наскрести хоть сколько-нибудь. Думала, буду расплачиваться за годы, проведенные с Эдди, всю свою оставшуюся жизнь.
– Я знаю это чувство, – пробормотала Эбби, хотя, слава богу, у нее никогда не доходило до тех ужасов, которые пришлось пережить Кармелле с бывшим мужем.
– Уоррен доставлял тебе неприятности в последнее время?
– За последнюю неделю нет, хотя я пока не расслабляюсь – он мог что-то замышлять все это время.
– Будем надеяться, что в следующий раз, когда он вернется, твой огромный телохранитель будет где-нибудь поблизости.
– Хантер не мой телохранитель, Мелла, ты же знаешь. Он мой босс.
– Чертовски заботливый босс, я бы сказала, – проговорила Кармелла.
– Мать воспитывала его джентльменом. Так что он просто поступает так, как его приучили, – пояснила Эбби.
– Как бы там ни было, я надеюсь, что они с Уорреном еще встретятся. Хотела бы я посмотреть, как он отделает эту жирную свинью.
А Эбби предпочла бы вообще больше никогда не встретиться с Уорреном.
– Почему ты думаешь, что я сама не смогу за себя постоять?
– Если бы ты могла, тебя не было бы в Маккензи.
К сожалению, это было правдой. С этим Эбби не могла поспорить.
– Как поживает твой босс? – спросила Кармелла.
– Не знаю. Я не разговаривала с ним уже пару дней. – На самом деле три, но кто считает?
– Я думала, что вы каждый день общаетесь.
– Обычно да, но сейчас он в таком районе, где очень плохая связь. – Она потянулась за молотком, стараясь при этом говорить беспечно. – Возможно, мы так и не сможем связаться друг с другом до поры до времени.
– Досадно.
– Ну, ничего, я переживу.
Хуже всего было то, что она переживала за Хантера. Каждое утро Эбби хватала газету и бегло просматривала заголовки, желая убедиться, что с ним ничего не случилось. Это Хантер виноват в том, что она так нервничает.
– Ой! – Эбби отвлеклась и случайно ударила молотком по пальцу.
– Ты в порядке?
– Нормально. – Это ей за то, что вообразила себя кем-то большим, чем просто домработницей.
Мобильный зазвонил.
– Сможешь ответить? Я хочу подержать палец под холодной водой, – спросила Эбби подругу.
– Легок на помине, – ответила Кармелла. – Это Хантер.
– Что ему надо?
– Может, он по тебе соскучился?
– Скорее забыл что-нибудь из оборудования. Что-нибудь очень важное, без сомнения, раз уж потрудился добраться до места, где есть связь.
Осторожно, чтобы не задеть ноющий палец, она взяла телефон из рук Кармеллы.
– Алло. Что случилось?
– Эбби Грей? – Голос на том конце линии явно принадлежал не Хантеру. – Меня зовут Майлз Бин. Я коллега Хантера.
Коллега. Хантера. Внутри у Эбби все заледенело. Она схватилась за стол, так как ее дрожащие колени отказывались ее держать. Кармелла напряженно смотрела на подругу, пытаясь понять, что происходит.
– Да, мистер Бин, – ответила она. – Чем могу вам помочь?
– Боюсь, тут произошел несчастный случай.
Глава 10
Двадцать семь шагов до стойки аренды машин. Пятьдесят четыре шага туда и обратно. Эбби уже все посчитала.
Когда она поворачивала, чтобы сделать очередной круг, ее взгляд падал на выход с таможни. Ничего. Самолет приземлился уже двадцать минут назад. Что их могло так сильно задержать?
Хантер был ранен. Она снова и снова прокручивала в голове слова Майлза. Случилась забастовка, которая переросла в массовые беспорядки. Хантер делал снимки. Каким-то образом он оказался не там, где нужно, и агрессивные участники напали на него.
– Зверски избит, – так описал события Майлз, – хотя Хантер больше волновался о том, что они повредили камеру.
Конечно же он волновался. Камера – это его жизнь, разве не так он когда-то говорил?
И тут Эбби увидела Хантера. Он выходил из двери, повязка фиксировала его правую руку. Эбби громко выдохнула. Она еще никогда в жизни не была так счастлива. Впервые с того момента, как позвонил Майлз, у нее с плеч спал тяжкий груз.
– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, сразу предупрежу: доктор пообещал, что оба перелома зарастут без следа, – предупредил Хантер. – Мне только нужно будет наблюдаться пару месяцев. Всего восемь недель.
– Всего восемь недель? Какая удача!
Эбби поняла, почему Майлз говорил, что его травмы выглядят ужасающе. Над левой бровью красовался шрам, один глаз заплыл и почернел почти до самой скулы. Еще один синяк был на челюсти, но не такой заметный благодаря отросшей щетине. Эбби легко провела кончиками пальцев по лицу Хантера.
– Тебе повезло, что ты вообще остался жив, как говорит Майлз.
– Майлз вообще любит драматизировать. Тебе надо почитать новости, которые он передает. – Хантер поймал ее руку и нежно сжал ее пальцы. – Ты волновалась?