Петька и Дима, плюхавшиеся рядом с ней в бассейне в спасательных кругах, весело завизжали и попытались уплыть, выражая протест против обеда и дневного сна. Но Ольга поймала и передала в руки Наде сначала Петьку, а потом Димыча.
Надя, вытирая их полотенцем – сразу обоих, закрыв с головой, – хохотала, щекотала малышей, заглядывала в «укрытие» и приговаривала:
– А вот кто это там у нас спрятался?! Ку-ку!
– Ку-ку! – хором отвечали Димыч и Петька, стараясь перекричать друг друга.
Няня увела детей в дом, Ольга вылезла из бассейна и села на бортик.
– Чего пригорюнилась-то? – подсела к ней Надя.
– Да так… Всякие мысли в голову лезут… Дурные.
Если бы Надя спросила какие, Ольга не смогла бы их сформулировать.
Скорее это были не мысли, а просто предчувствие.
Но Надя ничего не спросила. Она просто сказала:
– А ты их гони!
– Стараюсь, – улыбнулась Ольга, подумав, что плохие мысли прогнать гораздо проще, чем дурные предчувствия, которые словно клешней сжимают время от времени сердце и заставляют его бешено колотиться.
Ольга хотела сказать, что очень соскучилась по детям, по работе, по Москве, и, наверное, поэтому на нее напала хандра, но не успела – зазвонил телефон.
Она с готовностью схватила трубку – наверное, Сергей… Может, освободится пораньше?..
– Сереж!
– Дима вообще-то, – весело фыркнул в трубку Грозовский. – Ты на дисплей не смотришь? Привет.
– Ой, не смотрю, – засмеялась Ольга. – Привет, Дим!
– Димочка! – взвизгнула Надя и ухом прижалась к трубке. – Почему он тебе звонит?
– Потому что телефон моей жены не отвечает! – ответил, услышав ее, Дима. – Вы где там? В море?
– В бассейне! – засмеялась Ольга. – Разговоры всякие разговариваем.
– Дай… – Надя потянула трубку к себе, но Ольга не отдала.
– Дела-то как ваши? – поинтересовался Грозовский, но тут же вздохнул: – Хотя какие в бассейне дела…
– Хорошие у нас дела! – закричала Ольга, со смехом борясь с Надей за телефон. – Отличные даже.
– Как бы я хотел вас увидеть…
– А ты бы взял и приехал!
– Дай, ну дай же! – Надя буквально повисла на Ольге. – Димочка-а-а!!!
– Димка, она у меня трубку вырывает! – Перестав мучить Надьку, Ольга отдала наконец телефон, отошла в сторону и села в шезлонг.
– Димочка! Але, Дима! – закричала-затараторила Надя, захлебываясь эмоциями и словами и вызывая невольную улыбку у Ольги. – Как дела, Димочка? Хорошо. Ты здоров? У нас все нормально! – Она начала быстро ходить вдоль бассейна туда-обратно и будто улетела отсюда – туда, к Димке, в Канаду, а тут оставила только свое пышнотелое рыжеволосое отражение. – Ты здоров?! Ты когда в Москву возвращаешься? Во вторник? На следующей неделе? – Надька прилетела обратно, растерянно посмотрела на Ольгу и, хлопая глазами, сказала: – Оль, он в Москву возвращается… – И тут же решительно сообщила в трубку: – Димочка, тогда мы тоже… тоже возвращаемся! Да, и не спорь! Мы тут и так загостились, надоели уже…
Ольга возмущенно показала Наде кулак, но подруги уже опять не было рядом – она мыслями и всем существом снова умчалась на другой континент, к своему ненаглядному Грозовскому, поэтому посмотрела на Ольгин кулак пустым невидящим взором.
– Нет, Димочка, и не уговаривай! Ты что, нас видеть не хочешь? А что я еще думать должна?! Ладно, ладно, хорошо, хорошо, ничего я не начинаю… Целую тебя!
Она нажала отбой, все тем же отсутствующим взглядом посмотрела на Ольгу и отрешенно сказала:
– Надо в Москву лететь…
– Зачем? – Ольга понимала, что задала бессмысленный вопрос, который подруга, скорее всего, не услышала.
Но Надька сверкнула глазами, всплеснула руками и даже немного скандально заявила:
– Так Димка ж во вторник приезжает! Не слышала, что ли? Ты что? Я тут, а он там, да?!
– Ну и что? – мягко возразила Ольга. – Он без вас в Москве пожить не может?
– Он-то может… – вздохнула Надя и, тряхнув рыжей гривой, выпалила: – Я не могу!
Близкое расставание с Надей почему-то вызывало тоску, близкую к депрессии.
Умом Ольга понимала, что это и не расставание вовсе, будут все равно бесконечные телефонные разговоры, да и она сама вернется рано или поздно в Москву, но на душе скребли кошки.
Надька была кусочком той жизни, по которой Ольга очень тосковала в этом солнечно-пальмово-фруктовом раю.
Опять наступит томительное безделье, опять будет нестерпимо хотеться снега, соленых огурцов, утренней суеты и всего того, что здесь нельзя получить ни за какие деньги.
Появилась, правда, новая подруга, но о ней Ольге пока не хотелось думать. Казалось, она упускает что-то важное и значимое, не думая об Оксане, но как только она начинала размышлять об этом, у нее возникало то самое тоскливое, дурное предчувствие, которое ни прогнать нельзя было, ни понять.
– Ты вещи все уложила? – спросила Ольга Надю за обедом.
– Еще вчера. И Димыча, и свои. Вот с подарками закончу, и вроде все.
– А в ресторан в чем пойдешь? Нас же Сергей пригласил сегодня вечером отметить твой отъезд, ты не помнишь?
– Помню. А что, так нельзя?
Ольга скептически осмотрела Надькину цыганскую юбку и майку с принтом Микки-Мауса.
– Можно, конечно…
– Ладно, достану из чемодана вечернее платье. Аккуратненько залезу, достану, а потом обратно с краешку засуну… Сережа-то когда за нами заедет?
– Часов в пять, – Ольга, вздохнув, глянула на часы. Было без пяти пять.
– Успею еще, – деловито констатировала Надя и положила себе внушительную порцию свинины с грейпфрутом.
– Может, не полетишь все-таки? Осталась бы хоть на недельку!
– Не трави душу, подружка, – с набитым ртом ответила Надя. – Я Димочку вечность не видела… Он с голоду без меня помрет. Девахи опять же рекламные ждут не дождутся, когда он без моего присмотра останется…
Зазвонил мобильник, на дисплее высветилось «Сережа». Ольга потянулась к телефону и вдруг поймала себя на остром нежелании отвечать на звонок. Вернее, на том самом предчувствии…
– Да, Сереж, – тихо произнесла она в трубку, уже понимая, что скажет муж.
– Оль. – Его голос прозвучал виновато, но твердо. – Извини меня и извинись, пожалуйста, перед Надей. В ресторан пойти не получится. У меня срочная командировка, уезжаю рано утром. Да, и не ждите меня, я сегодня поздно буду. Придется провести совещание и кое-что подготовить к поездке. И не сердись, пожалуйста, я сам расстроен…
Он произнес всю эту длинную тираду, не дав ей вставить ни слова…
– Не можешь, значит, не можешь… – У Ольги в груди словно застряла ледышка. Она закашлялась. – Я все понимаю, Сереж. Жалко просто… Надюша у нас сегодня последний вечер.
– Оль, я все объяснил. Не могу, – отрезал Сергей.
Ледышка от его слов увеличилась до размеров Арктики.
А если бы она не взяла трубку? Как бы он отменил ресторан и сообщил о срочной командировке?
– Ладно, пока. – Ольга нажала отбой и медленно положила телефон на стол. – Ресторан отменяется, – сообщила она Надежде. – У Сережи завтра командировка…
– Значит, платье из чемодана доставать не надо, – задумчиво сказала Надя и, помолчав минуту, добавила: – По-моему, вам надо вернуться в Москву. Ну их к лешему, эти командировки!
Командировка действительно оказалась срочной и необходимой – в этом не было ничего надуманного. Предстояло съездить в Бангкок, чтобы окончательно согласовать в министерстве планы строительных площадок. Тем не менее после разговора с Ольгой осталось ощущение, что он ее обманул.
Малодушно, мелко и как-то подленько.
Хотя даже вечернее совещание, на которое он сослался, тоже было насущной необходимостью – без него командировка теряла смысл. В общем, Сергей не покривил душой ни на йоту, но казалось, что соврал. Наверное, он как-то по-иному должен был сообщить – мягче, не так ультимативно, без «не могу, все». Это звучало как «отвяжись и заткнись». Грубо и обидно.
Он, сам того не желая, показал жене, что у него есть личное пространство, в которое он пускает ее по своему усмотрению.
Я все объяснил. Не могу. Все.
Ольга очень тонкий человек и расценит эти слова если не как пощечину, то как с грохотом захлопнутую дверь перед своим носом.
Будь оно неладно, это совещание…
Сотрудники уже почти расселись по местам, когда в кабинет вошла Оксана – в строгом черном платье с воротником под горло, почти без косметики и с черным ободком в волосах – будто в трауре.
Барышев вздрогнул, увидев ее, словно обжегся…
– Что ты здесь делаешь? – тихо спросил он.
– Я знаю, что вы просили меня заменить, Сергей Леонидович, но, к сожалению, другой переводчик уехал сегодня утром вместе с господином Винаем. Так что вам придется потерпеть мое присутствие еще несколько дней.
Десятки глаз увидели, как у Барышева задрожали руки, а на лбу выступила испарина.
– Возможно, вам это неприятно, – тихо и невозмутимо продолжала Оксана, – но компания не в состоянии в такое короткое время найти еще одного переводчика, поэтому вас в поездке в Бангкок буду сопровождать я.
Она улыбнулась мило, но официально, показав безупречно ровный ряд белоснежных зубов, и села на свое привычное место по правую руку от шефа.
Барышев сжал и разжал кулаки.
– Господа… – начал он, но внезапно охрип и вынужден был прокашляться под насмешливым взглядом Оксаны. – Господа, нам с вами нужно решить несколько важных вопросов… В зависимости от решений я буду выстраивать стратегию переговоров в министерстве.
Пока Оксана переводила, он, глядя на нее, думал: правильно говорят – желающих судьба ведет, а нежелающих тащит.
Бог свидетель, он сделал все, чтобы вычеркнуть эту женщину из своей жизни.
Но она неизменно оказывается на его пути, хочет он этого или нет…
Сказать, что она обиделась, было нельзя.
Какая обида, она все понимает – он замотан, измучен работой, все время и силы отдает делу, в которое вложил почти все свои деньги.
Он старается ради нее. И детей.