Он приехал на автодром и попросил у главного механика:
– Слушай, Денис… Дай мне машину! Прокатиться хочу.
– Тебе уже можно? Ты уверен?
– Я уверен, когда ребят в карты сажаю, а уж сам…
Денис с сомнением посмотрел на него, но дал ключи от форсированного гоночного «Форда Фиеста».
Когда стрелка спидометра перевалила на треке за сто восемьдесят километров, когда сердце перестало биться, он наконец сказал себе, прокричал:
– Я люблю ее! Я люблю! Люблю!
Петербург встретил Ольгу мелким моросящим дождем, густым туманом и пробками на дорогах, которых она не видела в первый свой приезд.
– Как долетели, Ольга Михайловна? – поинтересовался водитель, имени которого она в прошлый раз так и не узнала.
– Спасибо, хорошо…
Дождь и туман усиливали хандру, которая навалилась с утра, едва она села в самолет.
Сергей не смог ее проводить – он почти круглосуточно пропадал на строительстве детского дома.
Земля из-под ног уходила – так страшно было представить момент, когда она увидит Погодина. Этот страх подстегнула Надя своим звонком.
– Ты как там? – бодро спросила она.
– Да все нормально, Надюш. В гостиницу еду.
– А Егор? Он тебя сам встретил?
– Нет, у него хватило ума не делать этого. И… я вообще не хочу это обсуждать!
– Ладно, ладно… Только помни – проблему нельзя зарывать в себе!
– Я потом тебе перезвоню, – прервала ее Ольга – не из-за того, что разговор был ей неприятен, а потому что на глаза попался огромный щит с бордовыми розами и надписью большими синими буквами «Счастье – это ты!».
Машина медленно проползла мимо него, сдерживаемая плотным потоком, и едва исчез из вида один щит, как сразу появился второй, третий, четвертый… Ольге показалось – она в плену у этих щитов, обступивших ее по обе стороны дороги, и каждый кричал, умолял, настаивал: «Счастье – это ты!..ты!..ты!»
«Счастье – это ты!» – услышала она почему-то голос Егора. И с чего она взяла, что эти слова, эти бордовые розы имеют к нему отношение? Только потому, что Надя рассказала о том, что его букет тянул на стоимость ноутбука, и в нем было не меньше ста темных, роскошных цветов…
Заметив ее смятение, ее удивленный взгляд, выхватывавший все новые и новые признания в любви, водитель усмехнулся:
– Говорят, какой-то миллионер чудит. Заказал щиты для своей любовницы. Представляю, какие это бабки!
– Это его дело, – стараясь, чтобы не дрогнул голос, холодно ответила Ольга.
– Ну да, конечно… У богатых свои причуды, – согласился водитель, неодобрительно поглядывая на бесконечную вереницу щитов.
Ко мне это не относится, старалась убедить себя Ольга, хотя сердце почему-то подсказывало: счастье – это она…
И не ошиблось.
Едва она открыла номер и переступила порог, замерла, пораженная бордовым великолепием – кровать, подоконники, пол были устланы розами. От аромата – пьянящего, одуряющего – закружилась голова…
Стараясь не наступать на цветы, Ольга подошла к столу и взяла большую открытку, с которой буквы цвета глаз Егора Погодина прокричали: «Счастье – это ты!»
Во всем этом сквозило какое-то сумасшествие, агрессивная атака, попытка не дать ей опомниться… Ольга отбросила открытку, схватила чемодан и, не боясь раздавить цветы, выбежала из номера.
– Поменяйте мне, пожалуйста, номер, – попросила она портье.
Тот хотел возразить, но, наткнувшись на ее взгляд, протянул ключи.
Ольга обреченно вернулась к лифту – ей вдруг показалось, что все номера в «Англетере» завалены розами и у нее нет ни одного шанса устоять перед этим мощным, захватывающим ее сердце штурмом.
Счастье – это ты…
Почему Барышев не догадался сказать ей такие простые слова?!
От себя не убежишь, учила она вчера Ольгу, а сама…
Сама делала все, чтобы сбежать от нежности, которая захлестывала ее при мысли о Горине.
Надя так придумала для себя – нежность.
К Димке Грозовскому – любовь, а к Горину – нежность.
Ей хотелось погладить его шрам, положить на грудь голову и замереть, слушая удары его сердца, как тогда, у калитки…
Надя гнала это желание, эту нежность, но они подкарауливали ее во сне, подбрасывая каждую ночь один и тот сюжет – она гладит Горина по щеке, едва прикасаясь к шраму, потом прижимается лицом к его груди, а там – мощно, навылет, бьется его сердце.
Спасения от этого сна не было, и каждое утро Надя пыталась его забыть.
Не получалось.
Мало того что сон повторялся каждую ночь, так еще и его «послевкусие» будоражило весь день. Стала даже наведываться мысль, что это не нежность, а нечто большее.
Затевать с Грозовским воображаемые диалоги она больше не рисковала. Потому что знала, он скажет – живи, люби, радуйся! Потому что последовать этому благородному совету не могла. И отвлекала себя от… нежности – готовила, убирала квартиру, гуляла с детьми.
Проводив в Петербург Ольгу, она убрала чистую квартиру, наготовила еды на день и пошла на прогулку с Димкой, Костей и Машкой, только ничего не помогало. Хотелось схватить телефон, позвонить Горину и сказать…
Она не знала, что хочет сказать, но желание позвонить иногда походило на сильную боль в сердце. Когда терпеть ее стало невыносимо, Надя достала телефон.
Ее спас знакомый «Мерседес» с номерами администрации. Он плавно припарковался возле подъезда, из него вышел Градов, договаривая по мобильному:
– Давай, Серег, я тебя здесь подожду! Да какое перекусить – некогда! Выходи, давай! О, Надежда! – заметив Надю, он ринулся к ней. – Воздухом подышать вышли?! – И вдруг захохотал, привлекая к себе внимание гулявших с детьми соседей: – Вот только не надо говорить, что в моем городе неправильный воздух!
– Нет уж, скажу! Дышать нечем! Пыль-то какая! У вас поливальные машины есть? – Возможность шутить и дурачиться была сейчас для нее спасением. – Пойдемте, я вас обедом накормлю, – предложила она.
– Спасибо, Наденька! Но некогда! Сейчас с Сергеем на один объект летим, потом на другой…
– Летят они, – проворчала Надя. – С вашими объектами Сережа так устал, что за столом засыпает. Поесть толком не успевает! Теперь я вижу, у кого он научился. Будь он моим мужем, я бы его вообще никуда не отпустила в таком состоянии!
– А будь я вашим мужем, я бы сам никуда не поехал! – широко улыбнулся Юрка. – Сидел бы дома и целыми днями ел ваши обеды, завтраки и ужины!
– Я бы не выдержала! – замахала руками Надя.
На них все смотрели – и гуляющие, и любопытные из окон первого этажа, – как же, мэр, и не первый раз опять с этой рыжей.
– Хорошо, что вы не мой муж! – громко сказала Надя, специально для чужих ушей.
– Правда? – Юрка, смешно надув губы, сделал обиженное лицо. – Наденька, неужели я так плох? – Он помолчал, подмигнул и вдруг выпалил: – А вот выходите за меня замуж! Вы – прирожденная первая леди! Уж мы бы тут с вами порядок навели! – Веселым взглядом он обвел двор, словно прикидывая, с чего начать.
Кажется, возможность шутить была для него спасительной, и он тоже глушил в себе нежность и «послевкусие» снов.
– Эх… – тоскливо вздохнула Надя, отводя взгляд от Юрки. – Хороший ты мужик, Градов! Но не мой.
– А чей? – с болью в голосе спросил он.
– По-моему, Юр, это уже всем ясно…
– Юра! Поехали! – крикнул выходящий из подъезда Барышев.
– До свидания, Надя, – тихо сказал Градов.
– Удачи.
Вот такой разговор получился.
Разбередивший раны.
Зато теперь она знает, что скажет Горину, если все-таки позвонит.
Я люблю тебя.
Нет…
Просто – люблю.
…Слайды сменяли один другой, они были парные – на правой стороне старое здание, на левой – отреставрированное.
В горле пересохло – не от волнения, от недоумения, – в темном зале присутствовали все сотрудники архитектурного управления, а Егора Погодина не было! Словно ему наплевать на это собрание, на его результат.
И на нее… наплевать.
– Перед вами – компьютерная реконструкция памятников архитектуры, выполненная инженерами «Стройкома», – почти не слыша своего голоса, рассказывала Ольга. – Разумеется, это только проекты, и они еще будут обсуждаться с фирмой «Питер Ренессанс». Компания «Солнечный ветер» предлагает взять за основу…
Дверь приоткрылась, в темный зал, стараясь остаться незамеченным, прошмыгнул Погодин. Она узнала его по силуэту, по движениям, по мистической белизне лица, особенно яркой в полумраке зала.
Ольга сбилась, потеряла ход мысли.
И снова, будто от сильного аромата роз, слегка закружилась голова.
– Следующий слайд, пожалуйста, – слишком резко попросила она. – Эти слайды наглядно демонстрируют цели и задачи нашего проекта…
Она поймала его взгляд.
Счастье – это ты, говорил он глазами, и она отвечала невольно – спасибо… Мне никто никогда не говорил таких слов.
И не дарил такие подарки…
После совещания она бросилась в коридор, на ходу набирая Сергея.
– Забери меня отсюда!
– Оля! Возникли проблемы?
– Дети, Сережа.
– Надя же с ними, Оленька! Мне очень нужен этот заказ! Обещаю, ты больше никуда не поедешь!
– Забери…
Но он уже положил трубку.
Это смахивало если не на предательство, то на равнодушие. Ольга схватилась за стену.
– Оля… Вам плохо? – Егор подошел сзади, обнял ее за талию и куда-то повел.
Она послушно пошла с ним, потому что…
Сергею очень нужен этот заказ. И похоже – наплевать, какой ценой.
Мимо Медного всадника Егор вырулил к Неве, и «Мерседес» понес их по Дворцовой набережной. Мимо пролетали Адмиралтейство, Эрмитаж, Мраморный дворец, Марсово поле…
– Оля, выслушай меня, пожалуйста…
– Не надо, Егор.
– Если бы было «не надо», ты не поехала бы сейчас со мной… Оля, я люблю тебя! Я думаю о тебе каждую минуту! Все остальное бессмысленно, не нужно! Оля, я не знаю, как жить без тебя! Что сделать, чтобы ты осталась?! Не молчи, пожалуйста, Оленька…
Он ни разу не посмотрел на нее и говорил все летящей навстречу дороге, но от этого его слова показались особенно душераздирающими и искренними. И невыносимо было их слышать, потому что ответить она не могла, и один за другим пролетали мимо щиты «Счастье – это ты!..ты!..ты!».