Что еще надо для счастья?
– Дом – это хорошо, – расплылся в улыбке Градов. – А я вот наоборот, хочу своих на море отвезти! Ванька моря ни разу не видел. А уже так прилично плавает!
– Отвези, – Сергей внимательно посмотрел на Юрку. – Судя по твоей отъевшейся морде и безупречно чистому галстуку…
– Мы уже почти месяц вместе живем! – радостно перебил его Юрка. – И Ванька с нами! И дядя Гена каждый вечер в гости приходит! Я молодец, Серега?!
– Ты молодец!! – захохотал Барышев. – А еще на твоем мэрском плече этикетка от жвачки прилеплена!
– О как! И когда успел?! – схватившись за плечо, Градов нащупал и отодрал наклейку. – Это Ванька меня украшает. Говорит, у папы скучный вид.
– Скучный, – согласился Сергей. – Зато счастливый!
Градов засмеялся. А Сергей вдруг удивился – почему он раньше не замечал, что у Юрки вовсе не карие глаза, а темно-темно зеленые?!
– Ну, как ты тут, Надь? – спросила Ольга, уютно устроившись на заднем сиденье лимузина. – Тоже, наверное, по Москве соскучилась?
– Может, и соскучилась, не знаю… – Надя с тоской посмотрела в окно. – Мне с вами хорошо, Оль. А в Москве меня никто не ждет.
– Олег не звонил? – осторожно поинтересовалась Ольга.
– А ему никто не разрешал звонить! – вспыхнула Надька и тут же жалобно посмотрела на нее: – Ой, не звонил, Оль…
– Ну, так правильно! Ему ж не разрешал никто!
Неделю они пробыли в Новосибирске, и только вчера Юрка с Мариной провожали их в аэропорту, а сегодня…
Было ощущение, что они вернулись не из другого города, а из другой жизни – трудной, полной непонимания и страданий, – но очень нужной для полноты ощущений сегодняшнего дня, родных стен и нового отношения друг к другу.
Дети, едва переступив порог, сразу умчались в свою комнату, даже не разуваясь.
Ольга растерянно огляделась, прошлась по другим комнатам.
– Вот мы и дома! Оказывается, я по нему скучала…
Сергей, который следовал за ней по пятам, обнял ее.
– Но ведь мы здесь и пожить не успели…
– Значит, я скучала по нашему счастливому будущему!
…Со стены, прикрепленный возмутительно-оранжевой кнопкой, на нее смотрел недописанный «Рассвет».
«Ты счастлива, Оленька?» – вспомнила Ольга слова Леонида Сергеевича.
– Я счастлива, – глядя в глаза Сергею, ответила она отцу. – Я счастлива! Только… Сережа! Не надо хватать меня на руки! У тебя спина!
Но он уже кружил ее по гостиной и кричал:
– И я счастлив, Оленька! Я только сейчас понял, что это такое!! У меня нет спины, у меня – сто процентов счастья!!
– Что это с ними? – спросил Костик, невесть как оказавшийся в дверях.
– Не обращай внимания, – презрительно скривила губы Машка. – Это у них любовь. Пошли, хоть чаю себе поставим.
– Наденька! Димочка! Мои дорогие! – Ангелина встретила их возле подъезда, расцеловала, помогла донести сумку и открыть дверь.
Соседку было не узнать – макияж, прическа, улыбка, сумасшедше красивое платье с разрезом, туфли на каблуках и – крошечный ридикюль, который она то и дело стыдливо прятала за спину.
Наверное, все у нее в жизни наладилось – профессор не обделяет вниманием, внука регулярно привозят, а невестка оказалась не такой уж непроходимой дурой.
Надя прошлась по комнатам. Она словно вернулась из другой жизни – нелегкой, но нужной, чтобы оценить свои возможности и снова попробовать жить в этой квартире без Грозовского.
– У-у, пылищи-то накопилось! – мазнула пальцем по мебели Ангелина Васильевна. – Ну, ничего, справимся, главное – вы теперь дома!
– Дома, – медленно, словно пробуя на вкус это слово, произнесла Надя.
– Дома! – звонко закричал Дим Димыч, распахнув дверь в детскую. – Мы теперь совсем дома-дома! Ур-ра!!!
Рабочий день обрушился на Ольгу полной неразберихой.
Вот не умела она руководить, хоть тресни, а ведь дома только этим и занималась.
– Ольга Михайловна, срочно подпишите, мне в налоговую! – Нина Наумовна подсовывала одну бумагу за другой, Ольга едва успевала ставить подписи.
– Ольга, когда буклеты принести? – вопрошал рядом Тимур, пытаясь между ведомостями бухгалтерши подсунуть свежеотпечатанные буклеты.
Но Нина Наумовна их оттесняла, снова и снова укладывая перед Ольгой свои бесчисленные бумаги.
– Через часок зайди, Тимур, ты же видишь! Ой, нет! Мы с тобой на защиту проекта едем! Иди, готовься!
Едва он вышел, зашел копирайтер Григорий и, заняв место Тимура, стал точно так же отчаянно вопрошать:
– Ольга Михайловна, что делать?! Такой капризный заказчик попался! Сам написал текст и хочет, чтобы мы его дословно повторили. Но он такой!..
– Что там?! – не переставая ставить подписи и чуть не плача, спросила Ольга.
Ну, не умеет она руководить! Наверное, всех нужно было выставить из кабинета и вызывать по одному, как это делал Грозовский, но – как выставить и кого первым вызвать, чтобы не обидеть другого?
Легче гениальный макет нарисовать, чем заставить этот расхлябанный за долгое время механизм под названием «Солнечный ветер» работать слаженно и четко.
– Вот послушайте! – Григорий с невероятным сарказмом начал читать с листа: – Зубная паста! «Два раза в день, утром и вечером, мы всей семьей собираемся в ванной»! Разве можно такое в ролик?! – завопил он, нагнувшись, ей на ухо.
– Я поговорю с ними, – забирая у него листок, пробормотала Ольга. – Ты… иди… У вас все, Нина Наумовна?
– Ой, а я знаю?! Сейчас пойду посмотрю…
Кабинет чудесным образом опустел, но в коридоре уже раздавались приближающиеся шаги.
– Где ваш директор?! – спросил знакомый голос с сильным акцентом.
– Ольга Михайловна в кабинете, – ответил Григорий.
– А Надя?
– Надежда Петровна – владелец «Солнечного ветра». Она назначила директором Ольгу Михайловну!
– Ну, это обычное дело в бизнесе! А где ее кабинет?
Прежде чем он появился на пороге, Ольга мучительно вспоминала имя немца, но в памяти всплыло только название техники – «Бахманн».
– Ольга! Добрый день! Рад встретиться снова!
– Теодор! – вспомнила Ольга, увидев его белозубую улыбку. – Здравствуйте!
– Я хочу говорить с Надей… – В его лице было столько мольбы, что Ольга сразу вспомнила свой последний телефонный разговор с ним.
– Да, да, я помню… Вы хотели ей что-то передать! Надя сейчас дома.
– И вы скажете мне, как ехать?!
– И даже дам водителя!
Дим Димыч катался с Сашкой на карусели, когда к подъезду подъехал «Мерседес» «Солнечного ветра». У Нади сердце замерло, но она тут же вспомнила – Олега нет, на его месте работает другой водитель…
Чтобы не обострять разочарование, она отвернулась.
Опять бумагу какую-нибудь подписать попросят.
– Наденька, это к тебе, кажется, – шепнула Ангелина Васильевна. – Такой видный мужчина!
– Добрый день, – с акцентом поздоровался приятный баритон.
– Наденька, вы поговорите, а я к детям пойду, – улыбнулась соседка и деликатно удалилась.
Обернувшись, Надежда увидела смущенного немца.
– Надя, не ругайте меня! – взмолился он. – Но это мой долг, и я его исполню! Я должен вам сказать… – Он почему-то задохнулся от волнения и схватился за сердце. – Ох… Как трудно!
«Господи, никак предложение собрался сделать», – с раздражением подумала Надя и вдруг вспомнила его имя.
– Не томите, Теодор, говорите. Вижу, вы от меня все равно не отстанете!
Он был холеный, чистенький и такой европейский, что Наде стало смешно. Неужели сейчас достанет кольцо и в этом московском дворике, встав на одно колено, скажет: «Я вас лублу, будте моя жена»…
– Вы правы, не отстану! Надя! Я должен сказать… – Отчего-то он не торопился достать кольцо и припасть на колено. Зато Ангелина поглядывала издалека, тоже ожидая примерно такого хода событий. – Дима был мой друг, я говорил. Он случайно узнал о сделке не по закону…
Какая-то птица пронзительно крикнула в небе.
Наде показалось, что действительность стала плоской, неживой декорацией – деревья, площадка, играющий с Сашкой Димка, Ангелина, которая даже на прогулку теперь ходит с прической и ридикюлем.
– Он говорил, что теперь его могут… – донеслись из этой нереальности до нее слова Теодора. – Ну, вы понимаете… Надя, я не знаю, как это говорить!
Почему он не предложил ей выйти за него замуж?
Она бы просто сказала – нет.
Нет!
– Продолжайте, – попросила она, хотя больше всего на свете ей хотелось заткнуть уши.
– А потом он погиб. – От европейского лоска Теодора и следа не осталось – он пошел красными пятнами, на лбу выступил пот, губы при каждом слове дрожали, даже безупречный костюм вроде стал плохо на нем сидеть. – Нам сказали, что это несчастный случай, отказали тормоза. Я не знаю, что думать… Может быть, так совпало…
Не сдержав стона, Надя закрыла руками лицо.
– Зачем вы мне это говорите?! Уже ничего не исправить!
Как давно ей не загоняли нож в сердце по самую рукоятку! Так давно, что она отвыкла от этого…
Она хотела уйти, даже рванулась в сторону Димки и Ангелины, ища защиты у них, но Теодор удержал ее за руку.
– Я бы не сказал! Но Дима оставил вам это…
Он все-таки сделал жест, которого она от него ждала – сунул руку во внутренний карман пиджака и достал красную бархатную коробочку.
– Это… от Димы?!
Нож в сердце будто бы повернули, но больнее не стало – наоборот, стало легче…
– Да, да… Простите, что больно! И еще, вот…
Из того же кармана он вынул конверт, подписанный Димкиным почерком.
– «Наденьке», – не веря своим глазам, прочитала она, и крикливая птица в небе опять обозначила свое присутствие пронзительным, длинным воплем.
– Я… пойду? – попятился Теодор. – Если что-то нужно, я всегда ваш.
Декорации оставались плоскими, птица металась где-то над головой, а Надя держала в руках подарки из прошлого, признание с того света – Димкин призрак присутствовал где-то рядом, наверное, он и был той птицей, кружащей над головой.