- Да, Штарк.
- Второй… Значит Штарк…- капрал кашлянул смущенно и с колебанием взглянул на капитана.
- Скорее… скорее…
- Второй…- Ксюта колебался, кашлянул еще раз.- Второй-то, бишь, точь-в-точь похож на вас, товарищ капитан.
- Что такое? - покраснел Тужица.
- Товарищ капитан, вы же сами велели сказать… - пролепетал Ксюта.
Капитан взял себя в руки.
- Ну ладно,- вздохнул он,- описывайте дальше.
- Челюсть лошадиная, щеки впалые, бледный, уши торчат, глаза навыкате…
- Кончили?
- Да.
- Спасибо вам за точное описание внешности,- с сарказмом проворчал офицер.- Можете идти.
Капитан начал возбужденно шагать из угла в угол. Мысль, которая его недавно озарила, не давала ему покоя.
- Колбаса,- бормотал он,- да… почему бы н нет?
Предположение было смелым, если не сказать, фантастическим, но в своей работе он встречал всевозможные удивительные казусы. Во всяком случае уже что-то есть.
Хотя описание внешности странных любителей «Отдельной» колбасы, сделанное Ксютой, не очень соответствовало описанию, переданному из штаба, Тужица особенно не волновался. Он знал по опыту, как может отличаться описание внешности, сделанное художником, от свежего, схваченного пограничником в конкретных условиях.
К тому же присланное описание было скупым, неполным, неконкретным. Хорошо, что в обоих случаях сходился их рост. Для начала и это хорошо.
Тужица шумно вздохнул. Он старался рассуждать критически и трезво. Отдавал себе отчет, что если человек настроится только на одну версию следствия, то горазд во всем и везде доискиваться следов и подтасовывать факты для подтверждения выпестованной им гипотезы, приписывая каждой, даже незначительной, детали чрезвычайное значение.
В данном случае, это могла быть совсем обыденная история. Тужица знал, что иногда на суднах устраиваются небольшие выпивки и колбасу несли для закуски.
Штарк и Летний могли купить ее какому-нибудь матросу. Могло это также быть связано с какой-либо сделкой.
Так или иначе вопрос был не ясен, и, даже не предполагая ничего серьезного, его надо было изучить.
Еще этой ночью Тужица уточнил, что судно «Штринберг» отчаливает через сутки. Времени оставалось мало. Надо было действовать без промедлений.
Дав задание разбудить себя в семь часов утра, капитан Тужица отправился отдыхать. Первый раз за трое суток он спал спокойно. Сознание, что сдвинулся с места, надежда, что наконец в этой истории нашел точку опоры, подняли настроение, успокоили.
Утром он поднялся с тяжелой головой, но, по крайней мере, без раскалывающей череп боли. Когда появился в части, у него уже был разработанный план действий. Конечно, проще всего было бы задержать обоих докеров и взять их в перекрестный огонь вопросов. Знал, однако, что излишняя прыть может провалить все дело, особенно, если за этим скрывается что-либо серьезное. Надо было проверять осторожно и деликатно. Капитан договорился с работниками госбезопасности, чтобы те тоже направили в бригаду докеров, где работают Штарк и Лепший, своего человека. В бригаде текучка, новое лицо не должно привлечь к себе внимания.
Тужица предложил сержанта Гоздека, с который он сотрудничал в раскрытии различных портовых происшествий.
Уточнили детали, и вечером Гоздек должен был начать работу в качестве докера.
Решив вопрос с Гоздеком, капитан вызвал к себе Ксюту.
Толстяк явился с улыбающимся лицом, у порога доложил о своем прибытии, вытащил из кармана небольшую аптекарскую бутылочку,
- Парикмахерская травяная, товарищ капитан. У нас в парикмахерской бывали сквозняки. Когда у кого-либо стреляло в черепе, тот опрокидывал полстаканчика…
Тужица сначала не понял.
- Вы о чем это? - поднялся он со стула.
- Честное слово, нет ничего от гриппа лучшего,
От такой бестактности Тужица покраснел.
- Вы что, капрал, спятили?! Здесь армия, а не парикмахерская. Заберите эту бутылочку немедленно!
- Слушаюсь, товарищ капитан!
- Будете на посту у трапа на теплоход «Штринберг», на том самом месте, где и вчера. Особое внимание обратите на докеров Штарка и Лепшего. Если они снова будут нести колбасу, то не забудьте понюхать ее, только так, чтобы не возбудить никаких подозрений. Понял?
- Слушаюсь! - машинально воскликнул Ксюта. Вдруг он застыл и широко открыл глаза.
- Товарищ капитан, вы думаете?…
- Ничего не думаю,- с трудом сдерживался капитан,- но колбасы бывают разные. Понятно?
- Дошло… честное слово… дошло, товарищ капитан,- выдавил из себя капрал.
- Тогда запомните: смотрите в оба. Только, повторяю, деликатно, чтобы они даже не подумали, что их подозревают.
- Умный поймет с полуслова, товарищ капитан.
- А потом сразу же позвоните и доложите мне. Ясно?
- Так точно!
- Тогда трогай!
Когда за Ксютой закрылась дверь, Тужица вздохнул и ладонями обхватил раскаленную, тяжелую голову.
* * *
Над портом повис туман. Такой густой, что за два шага ничего не увидишь. Люди сновали почти на ощупь, осоловелые, молчаливые, будто им передалось мрачное настроение ночи.
Только возле теплохода «Штринберг» слышался веселый гомон. Здесь верховодил Ксюта. Рабочие входили по трапу на борт корабля с усмешкой через всю физиономию. Они редко встречали такого веселого пограничника.
- Больше жизни, больше жизни, господа! - разносился в тумане его зычный голос.- С радостью спешите трудиться, граждане портовики! Выше голову, докерская рать! Что это вы прижали, коллега? Кофеек и хлеб божий?… Плохо вас женушка потчует, плохо… Эй, товарищ пожилой, где паспорт? Ага, есть, благодарствую, желаю успешного выполнения пятилетнего плана…
К нему приблизились Штарк и Лепший, вручили документы. Каждый из них снова нес по колбасе.
- Наконец-то кое-что солидное! - крикнул Ксюта.- Можно попробовать? - пошутил он, поднося колбасу к носу.
- Пожалуйста, попробуйте,- улыбнулся Штарк.
Капрал пробормотал что-то невнятное и возвратил колбасу.
Когда последние рабочие исчезли на досках трапа, Ксюта побежал к телефону.
В комнате Тужицы раздался телефонный звонок. Капитан поднял со стола голову и протер заспанные глаза. «Спал, черт побери»,- подумал он с испугом, вскочил со стула и схватил трубку.
Докладывал Ксюта.
- Что б их нелегкая… товарищ капитан!
- Что случилось? Были без колбасы?
- Имели. Такая самая, как вчера… Но это настоящая колбаса… с чесноком… У меня даже перехватило дыхание. Кажется… кажется, товарищ капитан, мы ошиблись.
Тужица швырнул трубку, ладонью потер горячий лоб. Внезапно его гипотеза показалась ему смешной и безнадежно наивной. Наверно она возникла под влиянием высокой температуры. Все из-за гриппа… Капитан считал себя осрамленным и сердился. И подумать только, чтобы так опростоволоситься. Что себе подумают товарищи из госбезопасности? Уцепился за случайную улику… Таким путем можно было бы подозревать всех и вся. Забил себе голову нелепой историей… А между тем…
Тужица взглянул на часы. Приближалось одиннадцать. Капитан поднял трубку и приказал подать машину.
* * *
Ксюта, стоя на блокировочном посту, был очень опечален. Ведь капитан, как дважды два, сделает разнос. Завтра из-за этой колбасы весь батальон будет насмехаться над ним. Он и так был уже притчей во языцех,предметом всевозможных колкостей…
Какая несправедливая судьба! Не навязывался же он с этой колбасой. Капитан сам уцепился за такую идею, а сейчас сердится на него, как будто Ксюта здесь в чем-либо виноват.
Неожиданно, когда он так стоял, погруженный в печальные размышления, услышал на палубе какой-то шум и заметил суматоху. Во мгле замаячило несколько силуэтов.
- Придавило! Вызывайте «скорую помощь»! Придавило! - доносились встревоженные голоса.
Внезапно из открытого в средней части люка взвилось пламя, от которого порозовела мгла. Панические крики перемешались с тревожным звоном судового колокола.
- Пожар!
- Взрыв!
- Горит! Спасайтесь!
- Горит!
Докеры в панике покидали палубу, стремясь опередить друг друга, толкались на узких досках трапа. Послышался вопль и всплеск. Кто-то упал в море.
Ксюта созерцал все это остолбенелый, с глазами навыкате. Он не знал, что ему делать. Его доставили здесь контролировать движущихся с суши на судно и обратно людей, но в таких условиях он ничего не мог предпринять.
Докеры носились по набережной, сломя голову, и толпились, где попало. Напрасно капрал и его подчасок старались задержать их, навести порядок.
- Спокойно, ребята! Без паники! - Голос Ксюты терялся в общей неразберихе.
Никто не обращал внимания на кричащего пограничника.
Вдруг капрал умолк. В толпе рабочих он заметил Штарка и Лепшего. Запыхавшиеся и возбужденные, они сбежали с трапа, стремительно растолкали гущу докеров и скрылись в тумане.
Ксюту будто кто-то подбросил.
- А что б их черти, колбасники! - крикнул он.- Капрал Пустак, бейте тревогу! - толкнул ошарашенного товарища и сам бросился за докерами.
* * *
Взяв в машину поручника Лисецкого и сержанта Мельчика, Тужица помчался в порт. Во въездных воротах их задержал небольшого роста охранник - Костецкий, бывший пограничник и хороший знакомый капитана.
- Товарищ капитан… вы уже знаете…- прошептал он таинственно,- происшествие на «Штринберге»?
Тужица вздрогнул:
- На «Штринберге»?
- Да, товарищ капиитан. Придавило докера, а минутой позже - пожар в трюме. Грязное дело. У меня - нюх, В этом что-то есть. Вы же, товарищ капитан, знаете мой нос.
Тужица хорошо знал детективные склонности охранника. Костецкий любил сенсацию. При каждом удобном случае потчевал капитана своими подозрениями. Если бы им поверить - половину людей в порту пришлось бы заключить в тюрьму за шпионаж и контрабанду.
Обычно Тужица на его болтовню не обращал внимания, но на сей раз он тихо выругался и приказал шоферу мчаться прямо к «Штринбергу».