Вцепляюсь пальцами в короткие жёсткие волосы. Дёргаю назад, заставляя откинуть эту упрямую непробиваемую башку. Он откидывает, выставляя на показ жилистую шею и кадык.
— Хочешь, чтобы я ниже опустился?.. — хрипло спрашивает он, глядя на меня из-под потяжелевших век. — Я не против…
— Какой же ты пошляк, Благов… — шепчу, обводя носом его тату, а потом кусаю, так же как он меня, только сильнее!
— Твооооююю мааать… — дёргается он со стоном, отрывая меня от себя. Ставит на пол и снова толкает к стене, подальше от себя. — Отойди на хрен от меня!..
Победоносно улыбаюсь, наблюдая за тем, как он взвился.
— Зараза маленькая…пи*ц! — шипит он, со злостью и гримасами поправляя свою ширинку, которая сейчас выглядит так, будто туда засунули десяток носок.
Улыбаюсь, испытывая возбуждение и триумф. Когда-то он сказал мне, что я с ним не справлюсь.
— Помочь? — воркую, откидывая голову на стену.
Паша вскидывает возбуждённые чёрные глаза и, ткнув в меня пальцем, обещает:
— Хрена с два ты из меня верёвки вить будешь, поняла?
— Какие верёвки, Паш, ты чего?.. — изумляюсь я, прижимая руки к груди. — Я про канаты вообще-то думала…
Сын уважаемых родителей не успевает послать сигнал своим губам, поэтому один уголок ползёт вверх.
— Я смотрю, у тебя молочные зубы прорезаются… — расставив ноги и положив руки на бёдра, молвит господин Благов.
Такой воинственный и такой секси в этом своем костюме. Этот бунт в его штанах немного портит эффект.
— Наверное… — скромно пожимаю я плечом, чувствуя холод сквозняка на коже.
— Может, тогда мою мать на место поставишь, или ты только со мной смелая?.. — ткнув в меня подбородком, спрашивает он.
— Только с тобой… — отвечаю взволнованно, обнимая себя руками.
Я не хочу связываться с его матерью. Пожалуйста, не заставляй меня…мне сейчас вообще не до неё…
— Чего ты вся скукожилась? Я тебя что, заставляю? — вздыхает Паша, разводя полы своего пиджака, сокрушенно добавляя. — Иди сюда, блин, горе луковое…кондей заработал…
Бросаюсь к нему, как ветерок. Ныряю в тёплый кокон кашемировой ткани, пропитанной его энергией и его запахом. Кладу щёку на его грудь и закрываю глаза. Он смыкает руки на моей спине, привычно кладя подбородок на мою макушку, предварительно её поцеловав.
— Только не трись об меня… — ворчит он. — Стой спокойно…
Прыскаю от смеха, животом чувствуя пульсацию каменной длины. Благов такой мужчина. Его тело создано для секса, блин, как и его темперамент. И из всех женщин он выбрал меня.
Наверное, выбор неудачный.
На меня вдруг обрушивается реальность и печаль.
Сейчас он — единственная устойчивая вещь в моём мире. Впитывая его тепло и его силу я думаю о том, что миллионы женщин в мире не могут иметь детей, но, у них нет моего Благова, а у меня он есть…
Я бы хотела напомнить ему, как люблю его. Как тянусь к его воле и упрямству. Он старше, опытнее, злее. Он твёрдо стоит на ногах, если чего-то хочет — берет это. Если что-то решает, действует. Уверенно и без оглядки, без сомнений.
А я? Я просто недозревшее яблоко. Ещё и червивое.
— Я бы хотела быть такой, как ты… — шепчу, пряча лицо на его груди.
Тогда бы мне было легче справиться с нашей бедой. А так, мне снова хочется плакать, потому что я всё ещё не могу представить, что никогда не буду матерью Пашиных детей.
Он молчит секунду, потом устало говорит:
— Тебе это не нужно…
— Нужно… — с жаром выкрикиваю я, поднимая лицо. — Ты сам сказал…
— Не нужно… — обрывает он меня, обнимая ладонями мою голову. Склоняет свою и целует кончик моего носа. Вздыхает, заглядывая в мои глаза. — Ты, итак, справляешься. Глазами своими голубыми похлопаешь, и я как долбаный пацан бегу по щелчку. Отец мой поплыл, Егор с руки твоей ест… этот хрен с цветами чуть, бл*ть, лужей перед тобой не растёкся. Меня это уже напрягать начинает…
— Это не специально, — ахаю я, пораженная. — Я не знаю, почему так выходит…
— Зато я знаю… — себе под нос буркает он.
— Мне нужен только ты…всегда… — с запалом клянусь я.
— Поэтому у меня шансов вообще не было, — глубокомысленно тянет он, поднимая глаза к потолку. Снова смотрит на меня, нежно проводя пальцами по моему оголённому плечу. Подхватывает мою ладонь и кладёт её себе на грудь со словами. — Расскажешь мне, что случилось?
Киваю, глядя на его подбородок. Губа начинает дрожать, и я судорожно выдахаю через нос. Мне вдруг стало легче. Не так страшно и не так тоскливо. Сейчас я ему всё расскажу и уже буду не одна.
Он накрывает мою ладонь своей и легонько её сжимает. Поднимаю на него глаза и грустно улыбаюясь. Чёрные густые брови сходятся на переносице, а карие глаза начинают взволнованно блуждать по моему лицу.
— Катя, — рычит он. — Говори уже!
Чувствую, как окаменело его тело, а в глазах застыло напряжение вперемешку с тревогой, поэтому быстренько добавляю:
— У меня бесплодие…вот…
— Бллллл*****… - выдыхает Паша, запрокидывая голову.
— Ты…не обязан со мной мучиться…я все-все понимаю… — ломающимся голосом произношу свою мантру, а сама во все глаза наблюдаю за ним.
Он будто не слышит.
Сгребает мои волосы и целует мой лоб, рвано выдохнув. Выпускает моё лицо и очень медленно идёт к умывальнику, бросив тихое:
— Трандюлина…
Открывает воду, глядя на своё отражение. Наклоняется, плеща её себе в лицо. Взяв бумажное полотенце, он прикладывает его к лицу, развернувшись ко мне. Смотрит оттуда и хрипло спрашивает, швыряя полотенце в урну:
— Кто тебе сказал?
— Эм… — собираюсь я с мыслями. Прикладываю руки к пылающим щекам и говорю. — Врач…
— Что за врач? — грозно требует он.
— В поликлинике… — отвечаю, замявшись.
— Когда?
— Сегодня…
Благов проводит рукой по волосам и протягивает её мне. Молча подхожу, глядя на третью пуговицу его рубашки. Ковыряю её пальчиком, боясь поднять глаза. Он подталкивает меня к зеркалу и становится позади, упёршись руками в умывальник по обе стороны от меня. Я чувствую своими бёдрами его бёдра. Его грудь касается моей спины. Наши глаза встречаются в отражении. Его глубокие карие. Острые и очень серьёзные. Мои голубые девчачьи и какие-то наивные. Я такая белокожая и белокурая, тоненькая, а он смуглый и черноволосый. Большой. Его кожа светится здоровьем. Он такой яркий, живой. Мы просто шокирующе разные. Я никогда не смотрела на нас вот так, со стороны.
Этот контраст заставляет моё сердце биться чаще. Смотрю на него, как заколдованная, моля о чём-то, сама не знаю о чём. Это самый важный момент в нашей жизни. Если мы выйдем отсюда порознь, я никогда уже не буду прежней.
— О чём ты думаешь? — спрашивает Благов, впившись в мои глаза своими.
— Я…боюсь… — шепчу хрипло.
— Чего? — спрашивает он, продолжая выкачивать из меня кислород.
— Не знаю…будущего… — с отчаянием выдыхаю я, чувствуя, как увлажняются глаза. — Без тебя…и без…без детей…
Благов склоняет голову и целует моё плечо, накрывая ладонью мой пустой живот, от чего у меня с ресницы срывается слезинка.
— Ну, вот же я, с тобой… — говорит он, шумно втягивая в себя мой запах. — С детьми или нет, мне без разницы.
Я закрываю глаза, не в силах это выносить. По щекам бегут слёзы.
— Не плачь, дурочка моя… — эмоционально шепчет Паша, сжимая меня в руках и пристраивая голову на моём плече. — Мы с тобой живы и мы, блин, встретились. Это самое главное.
Киваю, плача в открытую. Откидываю голову на его плечо, молчаливо требуя целовать меня.
— Тссс…Пушистик… — бормочет он, собирая губами мои слёзы. — Всё у нас будет, я тебе, бл*ть, обещаю!
Я хочу слышать больше успокаивающих слов от него. Пусть продолжает. Если и есть слова, которые могут меня успокоить, то это только те, что скажет мне он.
— Кать… — уткнувшись носом в мою щёку, зовёт он. — Ты меня слушаешь?
— Ддаа… — икая, подтверждаю я, пытаясь открыть глаза.
Паша целует мой висок и твёрдо говорит:
— У моих знакомых каждая третья жена бесплодная, а потом рожают целыми пачками! Так что, если ты хочешь от меня ребёнка, ты его получишь? Поняла?
— Я ннне твввоя женнна… — подмечаю эту важную деталь.
Благов начинает ржать так, что его грудь колышется. Открывая кран, он в неверии бросает:
— Ты просто на глазах борзеешь…
Глава 29
— Заключение получила? — спрашивает Паша, не успела я сказать "алло".
— Получила, — вздыхаю, изучая содержимое своего спортивного рюкзака.
На самом деле, заключение столь удручающее, что я на некоторое время пала духом. Последние два дня я проходила комплексное обследование в одной московской клинике, и это оказалось не так утомительно, как я думала. Меня практически водили там за ручку. Боюсь представить, сколько это стоило. Мне назначили шестимесячный курс лечения, после которого станет ясно, смогу ли я хоть каким-нибудь образом сама забеременеть и выносить ребёнка.
— Скинь мне на почту заключение и анализы, — велит этот делец. — Хочу зайти в одно место, проконсультироваться. Чем ты занята?
Закатываю глаза.
Вчера рано утром он улетел в Нью-Йорк. У его друзей недавно родился сын и Паша должен стать крёстным отцом.
— Вещи собираю… — сообщаю ему, зажав трубку между плечом и шеей.
— Куда это? — спрашивает он, а я слышу гудки серен и кучу всякого информационного шума у него на заднем плане. Может, это поехали охотники за приведениями? Я тоже хочу побывать на Манхеттене. Очень-очень. Он сказал, что в следующий раз мы поедем вместе.
— Хочу поехать со Светой на дачу к её родителям… — сообщаю послушно, укладывая своё бельё. — Мне вообще-то и здесь хорошо, просто…
— Что такое?
— Мне одной ночевать как-то…страшновато…я не привыкла к таким большим пространствам…
— Ага, ты привыкла жить в картонной коробке, я в курсе…
— Я серьёзно… — дуюсь обиженно. — Я привыкла спать с тобой!
— Я скоро вернусь, — вздыхает он. — Потерпи…