Клара говорит: «Мне страшно надоели отговорки. Работа, стресс, умирающий отец, надо рано вставать, давно не был в спортзале, сил нет, спина болит. Или я дышу не так, у меня лишний вес, у него лишний вес. Я долго искренне принимала это все на свой счет, но больше так не могу. Я люблю его, я готова сохранить отношения, но так жить невозможно!»
Лео рассказывает: «Я всегда считал себя мастером в сексе. Мы шутим, что в самом начале отношений под нами даже мебель иногда ломалась. Я никогда не думал, что появление детей так повлияет на мою сексуальность, но определенно где-то в глубине что-то переключилось».
Я выяснила, что Лео начал избегать физического контакта, когда Клара была беременна их первым сыном. В последнем триместре секса вообще не было. Лео приходил домой с работы все позже; Клара чувствовала: что-то происходит, но открыто они это никогда не обсуждали.
— Что изменилось для вас, когда она стала матерью?
— Ее значение. Она превратилась из любовницы, партнера, моей жены в мать моего сына. А потом в мать двоих сыновей. Было время, когда она должна была полностью отдавать себя им, и я не возражал. Я думал, что в мире нет ничего лучше, чем спящие рядом малыши и жена. Я ничуть не ревновал. Я и сам очень любящий и заботливый отец.
— Каково это: взять в рот грудь женщины, которая кормит? — спросила я.
— Очень странно. Вообще физическая близость стала казаться странной. Я видел ее роды, оба раза, и должен сказать, что на наши сексуальные отношения это повлияло не лучшим образом.
— Я знаю: считается, что роды — волшебный момент, величайшее чудо жизни и все такое. И никто не готов признаться, насколько это еще и отвратительное зрелище, — поддержала я Лео. — Неполиткорректно мужчине признаваться, что зрелище рожающей жены может быть совершенно неприятным. У Элис Уокер, писательницы-феминистки, в одной из книг есть персонаж, кажется, господин Хол, который наблюдает, как рожает его жена, и после этого не может прикоснуться ни к ней, ни к другой женщине до конца жизни. Он говорит, что не хочет, чтобы кто-то еще раз прошел через такое.
— Ну, это преувеличение, но в целом верное. Я стал вести себя с Кларой осторожнее, не так свободно, как раньше. Видимо, я перестал быть агрессивным или страстным и прекратил хотеть ее как прежде: по-настоящему отдаваться ей и брать ее. Определенно, изменились отношения.
— Не можете делать ничего такого с матерью ваших детей?
— Выходит, да.
— Давайте поговорим об этой дихотомии «Мадонна/проститутка» подробнее, — продолжаю я. — У вашей проблемы глубокие психологические корни. Многим мужчинам бывает сложно воспринимать мать их детей как эротический объект. Им видится в этом что-то реакционное, похожее на кровосмешение, отдает историей Эдипа. Но вы все-таки не забывайте, что она — их мать, а не ваша. Сейчас вам не помешает некоторая доля здоровой объективации: что угодно, что поможет отделить вашу жену от матери ваших детей.
Карла в ходе первой сессии много молчала, но на следующей неделе проявила больше активности. Смеясь, она рассказала мне такую историю.
— Я очень желала настоящего хорошего секса с Лео. Я хотела сделать ему выразительный, долгий минет. Не просто потому, что так нужно, и не из вежливости. Но я понимала, что у него есть проблема с тем, что я теперь мать. И я не знала, позволит ли он мне. Поэтому я предложила такую игру: “Знаешь, мы можем с тобой заняться сексом какими-нибудь двумя интересными способами, и ты сам выбери, которым. Но за минет тебе придется заплатить. Сотню долларов”. Я думала, что это будет забавно, и очень хотела посмотреть, сможет ли Лео забыть о “матери”. Ну, знаете, вы же не платите матери ваших детей за минет, да? И жене за минет не платят. И все получилось очень здорово, должна вам сказать».
— Может, тебе нужно принимать кредитные карты, — пошутил Лео. — Поставь у кровати мобильный терминал.
Я вспоминаю об этой идее Клары уже много лет. Одним ходом она очень грамотно ухватила суть проблемы: как разделить образы любовницы и матери. Лео боялся показать вожделение к матери своих детей, которую нужно уважать и беречь. И Карла решила рискнуть, разорвать шаблон и пригласила его в игру. Она забыла свою сдержанность и превратилась в провоцирующую сексуальную женщину, требующую оплаты. Оказавшись окруженным такой откровенной сексуальностью, Лео смог наконец-то выпустить на волю свое вожделение.
Бегство из плена семейной жизни
Рождение ребенка — одно из самых важных стремлений большинства из нас. Обзаводимся ли мы потомством биологическим способом или создаем семью иначе, но делая это, мы пытаемся достичь бессмертия. Мы занимаем нишу в жизненном цикле и вписываем свое имя в историю. Мы приближаемся к бессмертию, оставляя после себя что-то, кого-то — плод нашего семейного союза. С этой точки зрения дети — воплощение желания. Это чистый жизнеутверждающий акт. И страшно наблюдать, как результат этого акта отрицает причину его появления.
Понятно, что с появлением детей сохранить эротическую связь сложнее. В семье формируется особая рутина, без которой просто не обойтись. И она практически исключает возможность сексуальной спонтанности. Теперь паре приходится сложнее на всех фронтах: меньше денег, времени и сил друг на друга. Принято считать женщину-мать несексуальной, и это так глубоко укоренилось в мировоззрении и мужчин, и женщин, что все мы теперь по сути отрицаем сексуальность матери. Существует масса способов полностью подавить свою сексуальность в рамках семейных отношений, и в основе всех их лежит убеждение, что дети не должны ничего знать о сексе — ради их же блага.
Для многих родителей идея «секретного сада» дает целую гамму ощущений: от острого чувства вины и беспокойства до более умеренных градаций ощущения неловкости. Мы боимся, что наша сексуальность каким-то образом повредит детям, что все это неприлично и опасно. Но кого же мы пытаемся защитить? Дети, видящие, как их родители открыто выражают теплые чувства друг к другу (разумеется, сдержанно, в рамках разумного), повзрослев, с большей вероятностью будут воспринимать сексуальность со всем необходимым уважением, ответственностью и любопытством. Цензурируя нашу сексуальность, подавляя желание или отказываясь от всего этого, мы, наоборот, передаем ограничения следующему поколению.
Есть много причин отказаться от секса, но те, кто этого все же не делает, — просто молодцы. Отважные и решительные родители, умудряющиеся сохранить эротическую связь, — это те пары, которые действительно ценят сексуальный элемент своих отношений. Чувствуя, что желание слабеет, они проявляют изобретательность и прикладывают усилия к тому, чтобы его восстановить. Они понимают, что вожделение угасает не из-за детей: это взрослым не удается сохранить огонь.
Глава 9. О плоти и фантазии
Вся фауна, населяющая человеческие фантазии, все растения со дна морского, плывут и колеблются в полуосвещенных закоулках человеческой деятельности, как будто бы плетя сети темноты. Тут появляются и маяки разума, очертаниями напоминающие менее чистые символы. Ворота в загадочное открываются, соприкоснувшись с человеческой слабостью, и мы входим в царство темноты. Одно неверное движение, один произнесенный слог обнаруживают тайные мысли человека.
* * *
Когда Кэтрин достигла пубертатного возраста, она набрала двадцать килограммов лишнего веса. Сексуально непривлекательная, всеми отверженная, она была гадким утенком и оставалась посторожить дверь в комнату, где ее подруги целовались с мальчиками. Сегодня она красавица и замужем почти пятнадцать лет. Они с супругом любят игру, когда Кэтрин изображает дорогую проститутку. Мужчины платят серьезные деньги за возможность побыть в ее компании: она их так притягивает, что они готовы отдать небольшое состояние и рискнуть работой и семейным благополучием, чтобы провести с ней немного времени. Чем более странные преступления они придумывают, тем выше их ценность. Унижения, пережитые Кэтрин, компенсируются восхищенными взглядами проходящих мимо мужчин. В ее выдуманном театре она с триумфом берет реванш за боль и травмы юности.
Жена Дэрила жалуется: «Он не может даже определиться, в какой ресторан идти. А теперь он хочет меня связать? Это что вообще такое?» Дэрилу бывает сложно принимать решения в повседневной жизни, и он компенсирует это фантазиями. Агрессия Дэрила находит безопасный выход в рамках тщательно продуманных и организованных сценариев, в которых присутствуют доминирование и подчинение. Наконец-то его желания удовлетворяются, ему не страшно зайти слишком далеко, его мужская сила приносит партнеру удовольствие, а не боль.
Лукас не скрывает своей нетрадиционной ориентации. Он вырос в маленьком городке на юге штата Иллинойс, долгие годы выдавал себя за гетеросексуала и страшно боялся, что кто-то узнает о его истинных предпочтениях. В школе он играл в футбольной команде и даже занимался сексом с чирлидершей: она сама подошла к нему, и Лукас знал, что, если он откажет, сразу возникнут подозрения в отношении его сексуальной ориентации. Сейчас ему за тридцать, и он рассказывает: «Наконец-то я убрался из этого города и теперь могу открыто вести себя как гей, не рискуя жизнью. Я гуляю по нудистскому пляжу, притворяюсь, что я гетеросексуал, и жду, чтобы кто-то из мужчин меня возбудил. Я готов изобразить традиционную ориентацию, но на моих условиях и если это поможет найти партнера для секса. Как ни странно, многим мужчинам-геям нравится соблазнять гетеросексуальных мужчин, так что я регулярно получаю хороший секс!»
Эмир всю жизнь был однолюбом. «У меня были подружки: настоящие, с серьезными отношениями, женщины, верность которым я хранил долгие годы. Вот такой я. С Алтеей мы вместе уже пять лет. Раньше у нас была очень активная сексуальная жизнь, но полгода назад родился ребенок, и она больше не хочет секса так часто, как раньше. Мне приходится использовать весь свой арсенал соблазнения, чтобы