Остается вопрос: не фантазия ли то единство, которое мы стремимся воссоздать? Для ребенка мать — это все, но мать же общается и с другими людьми. У нее даже есть любящий ее ревнивец: отец младенца. Получается, мать не полностью предана только своему ребенку.
Так что с самого начала жизни маленького человека рядом маячит измена. Мы растем, и она остается неподалеку. Современная жизнь способствует изоляции людей, и это только усиливает мучительное чувство ненадежности, спрятавшееся на заднем плане нашего романтического собственничества. Страх потерять и страх быть покинутым заставляют нас все жестче цепляться за идею верности. В культуре, где всему есть замена и где всякого рода оптимизация лишний раз показывает, что на самом деле и мы не являемся незаменимыми, наша потребность в безопасности и надежности вырастает до максимальных размеров. Чем мельче мы себя чувствуем в сравнении с окружающим миром, тем важнее нам быть звездой хотя бы в глазах нашего партнера. Мы хотим знать, что имеем значение и что хотя бы для одного человека мы уникальны. Мы желаем почувствовать себя с партнером единым целым и вырваться из темницы одиночества.
Возможно, именно поэтому мы так категорично настаиваем на эксклюзивности сексуальной связи. Сексуальный аспект любовных отношений взрослых людей вызывает в памяти ту самую первую форму слияния с другим человеком: единство тел, сосок во рту и возникающее чувство насыщения, — и на фоне этого сама мысль о том, что наш возлюбленный окажется с кем-то другим, кажется катастрофой. А секс на стороне трактуется как абсолютное предательство.
Получается, что моногамия — священная корова романтического идеала, ведь она позволяет каждому из нас чувствовать себя особенным человеком: меня выбрали, а других отвергли. Отказываясь от остальных возможностей завести любовные отношения, ты подтверждаешь мою уникальность; когда ты отвлекаешься или задумываешься, я начинаю сомневаться в своей значимости. Обратное также верно: если я больше не чувствую себя особенным, я с любопытством поглядываю по сторонам. Разочарованного любовника тянет на приключения. Возможно, кто-то другой восстановит его чувство собственной значимости?
Брачный джекпот
Даг встретил свою будущую первую жену еще в колледже. Они были хорошими друзьями, но их сексуальная жизнь никогда не являлась особенно захватывающей. Постепенно и она, и сам брак сошли на нет. Даг несколько раз страстно увлекался другими женщинами, и это вернуло ему либидо, но вымотало эмоционально. И тут он познакомился с энергичной и веселой Зои. Она занималась компьютерной графикой и относилась, как выразился Даг, к числу людей, не склонных к неврозу. «Она оказалась уникальна: практична, даже прозаична, и совершенно безумна в постели. Я думал, что сорвал брачный джекпот».
Спустя несколько лет после свадьбы Зои перестала реагировать на Дага с прежним энтузиазмом. Она оставалась довольно активной, но большая часть ее энергии направлялась теперь в какое-то другое русло. Появились дети, требующие заботы. Она по-прежнему занималась анимацией, и туда уходила большая часть ее творческих сил. А еще у Зои большая семья: родители, пятеро сестер, их дети — и они центр ее социальной жизни. Дагу стало казаться, что на него больше не обращают внимания. И если раньше секс выделял его из ряда других персонажей, окружавших его жену, то теперь Даг чувствовал себя совсем ненужным.
В течение последующих нескольких лет Даг все больше раздражался и несколько раз пытался вновь соблазнить Зои. Он возил ее в романтические поездки, старательно выбирал фильмы для совместного просмотра, покупал ей серьги, ведь она так любит разные безделушки. Чаще всего Зои отвечала взаимностью. Но чем больше Даг ее преследует, тем лучше он понимает, что все держится исключительно на его усилиях, и это его убивает. Несмотря на всю свою активность, он так и не смог разжечь по-настоящему яркий огонь. Чем больше он пытается заполнить провал между ними, тем более опустошенным себя чувствует. И Даг начинает смотреть по сторонам, а если и фокусирует взгляд, то уже не на Зои, а на Наоми.
Наоми, яркая рыжеволосая женщина, работает специалистом по закупкам и даже не пытается скрывать, что Даг ее привлекает. Она находит поводы зайти к нему в кабинет, а попав туда, старается задержаться. Она в восторге от того, как он работает с их боссом; ей нравится его костюм; а это новые очки? Вначале сэндвич, потом пропустить по стаканчику — и вот их роман тянется уже пять лет. Секс пока горяч, но это не главное в отношениях. Главное — избыток внимания и опьянение запретным. Наоми всегда хватало интереса со стороны мужчин, но Даг кажется ей неотразимым. Ей не хватает его по выходным; она ревнует его к семье. Ему нравится, как сильно она хочет им обладать, хотя есть в этом и что-то неприятное. И все же теперь Даг уверен, что важен для своего партнера.
Когда Даг пришел ко мне, ему стало невмоготу справляться с противоречиями сложившейся ситуации. Брак должен быть моногамным. Его роман, который по сути моногамным не являлся, только что закончился, так как Наоми требовала верности, а Даг этого обещать не мог. «Какое-то безумие, — рассказал он мне. — Наоми хотела, чтобы я прекратил заниматься сексом с Зои, и я сказал ей, что это невозможно. Поэтому она стала встречаться с кем-то еще, и теперь они даже о женитьбе заговорили. Она отказывается заниматься сексом со мной и держит отношения с этим Эваном в полном секрете. Я страшно ревную. Одна мысль о том, что ее обнимает кто-то другой, выводит меня из себя».
— Надеюсь, вы еще можете смотреть на все с иронией, — ответила я. — Вы понимаете, что требуете верности в отношениях, представляющих собой символ неверности?
— Ну да, но неверна-то она, а не я, — ответил он.
— Конечно, я забыла, тут же действуют двойные стандарты. И она, и Зои должны хранить верность, а вы не верны никому?
— Что-то вроде того. Не очень-то честно, конечно, я понимаю. И поверьте, я сам не в восторге.
— А почему вы не уйдете от Зои? — продолжаю я. — Почему вы не следуете за Наоми, за своей, так сказать, неопалимой купиной, ведь это пламя горит само по себе?
— Я люблю Зои, — отвечает Даг, похоже, потрясенный моими словами. — Я никогда и не собирался уходить. У нас с Зои много хорошего, и я не хочу бросать детей. Да и вообще, я и Наоми в браке? Да это катастрофа.
— То есть связь с Наоми — такой временный выход. Чтобы стабилизировать ваши отношения в семье: знаете, когда третий помогает двум другим сохранить отношения?
— Не знаю. Возможно. Но я не думал об этом. Я просто плыл по течению. Слушал свои инстинкты, а теперь чувствую себя ужасно паршиво.
Препарируем роман на стороне
Я думаю, что Даг отчасти хотел бы получить от меня подтверждение, что он сделал что-то страшное. Он нарушил клятвы, а это, бесспорно, моральное преступление. Но огульные обвинения слишком отвлекают нас от реальных проблем, скрытых за подобным поведением. Я предпочитаю сохранять нейтральную позицию, чтобы иметь возможность свободно исследовать смысл этого романа, а не его этическую сторону. Как только Даг поймет мотивы, которые привели его к Наоми, он сможет сделать выводы и о содеянном, и о его текущих нуждах.
Люди решаются на измену по многим причинам: неудачная любовь, месть, неудовлетворенные желания или просто обычное вожделение. Иногда роман — это поиск более ярких отношений или бунт против оков брака. Запретное — афродизиак, и бывает, что секреты обеспечивают независимость или компенсируют недостаток личного пространства. Что может быть более возбуждающим, чем разговор по телефону шепотом в ванной? И загнанная мать наконец-то вновь чувствует себя женщиной; она не обсуждает с любовником бытовые вещи: он ничего не знает о сломанном конструкторе или о том, что слесарь уже второй раз обещал, но не пришел.
Запретная связь иногда оборачивается катастрофой, но также способна освободить, придать сил, помочь излечиться. Когда уходит эмоциональная близость, когда мы перестаем разговаривать с партнером, когда мы годами не прикасаемся друг к другу, мы становимся очень восприимчивыми к доброму отношению незнакомых людей. Пока дети маленькие и все время в нас нуждаются, внебрачное увлечение может действовать тонизирующе. Когда дети вырастают и становятся самостоятельными, родители компенсируют чувство пустоты чем-то еще. Потом здоровье пошаливает, а то и вовсе начинаются серьезные болезни, и нас накрывает чувство неудовлетворенности, мы хотим чего-то большего. Иногда роман вне брака — акт сопротивления; в других случаях мы как раз не в силах сопротивляться. Связь вне брака порой служит и сигналом о том, что в семье есть проблемы и ими нужно срочно заняться. Случается, что это уже даже не сигнал о конфликте, а похоронный колокол, звучащий после того, как отношения себя исчерпали.
Я не уверена в справедливости распространенной точки зрения о том, что неверность всегда является симптомом глубоких проблем в отношениях. У внебрачного романа может быть множество причин, и не все они напрямую связаны с внутрисемейными конфликтами. Немало неверных супругов в целом удовлетворены отношениями в браке. К примеру, Даг. Но ему хотелось большего. Он не мог сформулировать, чего именно, но считал, что неплохо было бы почаще заниматься сексом.
Мы с Дагом исследуем структуру его страсти, и я начинаю понимать, какие из его потребностей удовлетворяются в рамках бурных отношений с Наоми. Для него секс — пространство эмоциональной поддержки и восстановления, это святилище, любовь во плоти. Посредством секса он отрывается от своего эго и чувствует единение с миром. Страсть дает Дагу избавление от невыносимого одиночества бытия. «Как будто я умер: больше ничего нет. Каким-то образом эта абсолютная сконцентрированность и полное внимание к происходящему освобождают меня от меня самого. Я перестаю думать, все чувства поднимаются по позвоночнику, к мозгу, и выходят наружу. Но никто не наблюдает за этим со стороны». Для Дага секс — всепоглощающее занятие. И Наоми дает ему мощный, божественный секс. Отчасти так происходит потому, что эротически они сделаны из одного теста. Но еще важнее, что сама структура их отношений, и вообще большинства подобных внебрачных связей, позволяет сохранить страсть.