Взоры Проклятьем молитвенны.
В отмели чувств
Серые рытвины
Медлительны, как лангуст.
Сердце Бодрю Отчаяньем,
Пью ужас закрыв глаза.
Бесцельно раскаянье –
Тихая гроза.
Жду, Кончаются лестницы –
Неравенства Светлый Знак…
Начертит какая Кудесница
Новый Зодиак?
Ассоид
Заткни уши и не слушай, что Тебе говорят. Разбирайся Сам – плохо или хорошо – живи, хоть минуту, собственно соб дом собственно говоря соболий говор сделанное тобою свято и лежит в тебе и что вне Тебя ложь Закрой занавески закройщик кровельщику кров крыша чердаке крысы черными чернь черносливом Распояшься Яша шалун Иди не упади напасти. Упасть легко воспаление легких Все овес сев стулья чего-то чет и нечет Истертому стереотипа тип истерию истории Астория Австрией Вера суеверия на штыке штуки тюком вокзале зала отправления правлению право правда прав да Верю сегодня день завтра не верю заутреня Утро России три копейки ѣ е? копье монета казнь казна Скажу Тебе сказка Больше Я большой И если слива примешь близко Мое к Твоему Поцелуй мой целый портрет трижды – (девять) С благоговением благовест благовонный вон он √(a+b).
Павел Коротов
В кафэ ночном
Со всех сторон застлали
Гладью мой стан,
В глубине пристали
Губы яркие румян.
Как у Ропса сладострастье
Извивалося в глазах…
Издавался над бесстрастьем
Шелк бесстыдный на ногах…
Что в простеночность толкало
Незабвенное продать –
Давно не изумляло
Последнюю предать.
Шелками в душу ляжет
Топкий груз чужих тревог!
Разве солнце мне не скажет:
– Окончательно не смог –
Разгоравшуюся страсть
Трио струннее печалит…
И уж мрак меня не жалит
Целомудренно упасть.
Театр будущего
Горестна Судьба Театра. Мертвит глыба, «тягот» Современного театра. Но «я» не задавлено. Я мыслю тезы мои: Искусство дифференцируется неустанно. Недавно явлена Пляска-Искусство. Мысль трепещет. Театр – сепаратное искусство. Далее следует маленькая сумятица: Я говорю Театр-концепция религиозная, так как Театр предполагает Зрителя и Артиста, а Религия средостенит их. Основа – «Смерть-тайна» – тут общность людская (альтруизм), и пусть, сладостным страхом превзнесенная, в «обиходе» – она будет база Театра. Но не дебри ли тут, где Вечная Мера а не Интуит. Мысль интеллектуального интимника тоскует. Интуит сам колоссалит в себе «Альтруизм», а потому и базу Театра… От страха перед потоплением Корабля Театра грузом «Литературности»: пришел драматург, за ним художник, режиссер и… не крушение ли будет от тяжких пудов их? – А потому «очистимся» к единому артисту-лицедею и четырем стенам к «Я» мимирующему, пляшущему, выявляющему Ритмы и Слова своего «Его».
Харьков.
Димитрий Крючков
На шхуне призрачной
Огнистый сноп лучистых злаков
Весна мне сыплет на главу,
Я с небом снова одинаков –
Венчанный мощью царских знаков
На шхуне призрачной плыву.
Как сердца ночь – ее путины,
А светлый парус – облака;
Но порожденье тяжкой глины
Я славлю гордые судьбины,
Рок звездочета-моряка.
Восток молитвенно неясен
И в небе зреющий пожар
Таит смущенный, дымно-красен,
Очарованье древних басен
И огнеликость новых чар.
Кто путь для шхуны нежно кажет?
Все Он, в цветеньи томных роз.
Безумный Отрок – Солнце скажет,
Лучистым словом вновь завяжет
Алмазный пояс поздних рос.
О, этот день – лети грядущий!
Зарозовели облака –
Мой голос радостен зовущий:
Как я певуч, немолчно ждущий,
Как шхуна дымчато легка!
Скрипач зеленый
Весна, весна – скрипач зеленый,
Веселый отрок хмелевой,
Венчанный белою короной
Цветов черемухи святой!
Смеешься маем изумрудно
И белой ночи жемчуга
Бросаешь детски безрассудно
Не зная друга и врага.
И благовонием короны,
Как в детстве вновь ослеплены,
Тебе во след, скрипач зеленый,
Бежим мы резво на уклоны,
Где упоительные сны
Цветут под звон твоей волны.
Твоей струны, скрипач зеленый.
В саду
Сирень играет на свирели
Душистой, свелой, фиолетовой.
И, улыбаясь, Вы присели –
Над Вами солнца свет эгретовый.
Он золотит песок дорожек.
Тоскою светлою Вы схвачены.
В траве густой змея и ежик
Борьбою яростной захвачены.
Так блеск колец змеи чешуйчат,
А иглы ежика так колются;
Фонтан дождит лениво-струйчат,
Березы небу пестро молятся.
Ленивым полуднем захвачены,
Вы задремали светло-розово
В саду, жарою озадаченном,
В покрове зелени березовой.
Вдовун
Был хвойный лес душист, игольчат
И странно скользок перекат
И темным зовом был окольчат
Твой вечереющий наряд.
Уж на поверхности озерной
Дробились лики кротких лун
И кто-то плакал, как упорный,
Неутешаемый вдовун.
Нам было сумрачно и жутко,
Был странно скользок перекат,
И ожидал напрасно шутку
Твой оробевший, жалкий взгляд.
Я под срываемым покровом
Читал сплетенья страстных рун
И плакал в бешенстве суровом
Неутешаемый вдовун.
Бессонница
Глухая ночь. Луна ползет, как рак,
На голубую мель нечаянно попавший,
В саду шуршит уныло лист упавший
И старые часы твердят упорно «так».
Все люди мертвые. И сонные гробы
Объемляют их. В окне – навесы елей,
Ночных цветов пьянящие свирели
И томно-важные и старые грибы.
Глухая ночь. Лишь мягко бродит сон
И ворожит и заклинает сладко
И мир творит, где каждый шаг – загадка,
Где каждый лик – властительный уклон.
И сердце ждет и чует знак.
Глухая ночь. Окно глядеть устало
На белый пруд, на блеск лампады алой.
Но медлит сон – чародарящий маг.
Белая ночь
Эта ночь безумна, так необычайна,
Словно вальс Шопена тает эта ночь.
В сердце же молитва, радостная тайна
Ласкою мне сердце пылко оторочь!
Над громадой сонной и над сталью водной
Тонкою иглою золотеет шпиц…
Сердцу смутно больно, сердцу так угодно
Лепетанье старых, канувших страниц.
За оградой, в парке, тополей аллея
Дышит светлым маем, пряности лия,
Зеленеет тонко, словно как робея,
Словно институток нежная семья.
Снова в сердце – муки, ландыши и зори,
Снова ночи крылья веют и плывут,
Снова ты алеешь, северное море.
Снова в сердце много нежности кают.
В алтаре беззвездном дышит маем тайна…
Робкие желанья, город, не порочь!
Ты мне так желанна, так необычайна.
Словно вальс Шопена, словно эта ночь!
Константин Олимпов
Происхождение слова:
Бессмертие в Вечности плюс «Alter Ego» Фофанова плюс Футуризм и – обобщение – «Вселенский Эго Футуризм».
Блажен, кто понял страсть науки
В кипенье юношеских сил.
Кто дерзкий бред сердечной муки
Познанья Правдой утолил.
Кто, заплетая в струны, нервы
Берег, как ты, мой милый сын,
Не покидая храм Минервы
И олимпийский свет вершин.
26 Августа 1910 г.
Сергиево.
«Я хочу быть душевнобольным…»
Я хочу быть душевнобольным,
Чадной грезой у жизни облечься,
Не сгорая гореть неземным,
Жить и плакать душою младенца
Навсегда, навсегда, навсегда.
Надоела стоустая ложь,
Утомили страдания душ, –
Я хочу быть душевно больным!
Над землей, словно сволочный проч,
В суету улыбается Дьявол,
Давит в людях духовную мочь,
Но меня в смрадный ад не раздавит
Никогда, никогда, никогда.
Я стихийным эдемом гремуч,
Ослепляю людское злосчастье.
Я на небе, как молния, зряч,
На земле – в облаках – без поместья.
Для толпы навсегда, навсегда,
Я хочу быть душевнобольным!
«Гении в ритмах экспрессий…»
Гении в ритмах экспрессий
Мыслят созвездьем талантов.
Сказочнят в море эксцессов
Их острова хиромантий.
Ясного Гения остров
Терем воздвигнул Искусства:
С Лирой великого чувства,
С Музой – любовницей острой.
Райчатся окна Бессмертья,