Никки изучала, как строятся каменные стены. Теоретически. Пожалуй, она хотела бы попробовать это на практике.
Она дошла до конца первой книги, когда Коняшка пошевелился, поднялся на лапы и подошел к стеклянным дверям. Начал скрестись лапой.
Просится в туалет? Или хочет сбежать?
В ее памяти всплыл образ Коняшки, воющего на ночном пляже. Она не осмелится отпустить его на волю одного.
Вскоре линялая занавеска была сложена в форме петли, создавая своеобразный ошейник, а шнурок с кистью превратился в поводок.
— Вот теперь пойдем. Только не беги слишком быстро!
Никки кинула последний взгляд на все еще спящего Гейба. Быстро посмотрела на его грудь, которая мирно вздымалась и опускалась.
Теперь они могли с Коняшкой идти куда угодно.
Когда Гейб проснулся, солнце уже опустилось низко за Черную гору. Он что, проспал весь день?
Гейб чувствовал себя отдохнувшим и отогревшимся, его наполняло чувство радости жизни, которого он уже не испытывал с тех пор, как… Он уже этого и не помнил.
Он лениво повернулся на бок и посмотрел в окно. И застыл в ужасе.
На мгновение ему показалось, что он все еще спит. В саду была женщина, она стояла к нему спиной. Вот она наклонилась над грудой камней и стала выбирать из них наиболее подходящие.
Около нее лежала собака. Огромная, тощая.
Никки и Коняшка.
Никки подняла камень, осмотрела его, сказала что-то Коняшке и сделала шаг вперед, чтобы вставить его в незаконченную каменную стену.
Ему показалось, что в комнате внезапно кончился воздух.
В памяти всплыла картинка…
Его мама нагнулась над камнями, стена почти закончена. Мама такая худенькая, измученная, уставшая. Она кладет последний камень. Всхлипывает. Обнимает его.
— Я не могу больше…
— Мам, что случилось?
— Я так устала. Гейб, совсем скоро я засну, — сказала она, и он смог прочитать в ее голосе намек — речь идет не об обыкновенном сне.
А затем… отчаяние. И его отец, который громит камни, громит все. Старая собака мамы скулит, а потом убегает навсегда. Гейб так и не смог найти ее.
— Пап, давай закончим стену. — Ему понадобился месяц, чтобы набраться храбрости и сказать отцу эти слова.
— Она уже закончена! — буркнул тот. — Разве ты не понимаешь, пацан, что все закончено?
Теперь он это понимал. И Никки тоже должна это понимать.
Он должен был упомянуть об этом в договоре об аренде жилья.
Строительство каменных стен привлекало Никки с разных точек зрения.
Ей всегда нравилось собирать пазлы, также она любила строительство. И процесс создания стены из кучи камней просто завораживал Никки…
В течение часа девушка положила уже восемь камней и чувствовала себя так, словно совершила нечто невероятное. Она подумала — вот это и могло бы стать ее новым увлечением. Она могла бы закончить стену.
Коняшка лежал около нее. Казалось, он дремал. Вечернее солнце согревало пса. Изредка он бросал взгляд в сторону побережья, но Никки привязала его за импровизированный поводок и продолжала болтать с ним, пока работала:
— Я знаю. Ты любил его, но он отверг тебя. У нас одинаковая история. Джонатан и твой подлый владелец. Добро пожаловать в «Клуб разбитых сердец»! Нам нужен план, как преодолеть это. Пока я не знаю, в чем именно будет состоять план, но раз мы ожидаем каких-то событий, уже неплохо. — Она подняла очередной камень. — Думаешь, этот подойдет?
Пес поднял голову, словно пытаясь ответить на ее вопрос.
Боль, которая пронзала ее грудь на протяжении последних месяцев, слегка утихла. Растворилась в заботе и работе. Она могла бы стать строителем!
Системы кондиционирования не шли с этим ни в какое сравнение!
Еще один камень… Это совсем непросто. Нужно сделать идеальный выбор.
— И что ты, по-твоему, делаешь?! — рявкнул кто-то сзади.
Она почти подпрыгнула от испуга. Гейб, незаметно подошедший к ней, казалось, полностью загородил собой солнце. Даже Коняшка попятился назад и заскулил.
— Я подумала, что могу попробовать… — неуверенно начала она.
— Не смей!
— Вы разве не хотите закончить стену? Я подумала… Я пролистала книги в вашей гостиной.
— Ты читала книги моей мамы?!
— Прошу прощения…
— Ты не имеешь права!
— Не имею. — Никки взяла книгу, о которой шла речь. Сделала глубокий вдох, осознав, что в его глазах она выглядит сейчас преступницей. — Я положу ее на место, — сказала она миролюбиво. — Я ее не испортила. — Что такое творилось с этим парнем? — Я вставила всего восемь камней, — сказала она. И даже попыталась улыбнуться. — Хотите, я вытащу их?
— Не надо! — Его голос все еще звучал грубо, но уже не дрожал от бешенства. Он взял из ее рук книгу. Посмотрел на нее. Затем перевел взгляд куда-то вдаль. — Как себя чувствует собака?
— Отлично. — Она все еще чувствовала смятение.
— Мы должны принять решение, — сказал он.
— Я уже приняла его! — Никки гордо задрала подбородок.
— Привет!
Новый голос заставил обоих обернуться. У калитки стояла женщина среднего возраста, скромно одетая в рабочие штаны из грубой хлопчатобумажной ткани и потертый шерстяной пиджак. Она открыла калитку, и Коняшка зарычал и попятился назад.
— Все в порядке, — сказала женщина, подходя к ним. — Как ужасно, что я вызываю подобную реакцию у этих ребят! Но их можно понять — я ведь занимаюсь их отловом.
Коняшка снова зарычал. Никки крепко держала его за поводок. Но она не была уверена, что справится. Неожиданно она почувствовала помощь Гейба. Он положил руку на широкую шею пса, помогая Никки удерживать его за импровизированный ошейник из занавески. Он дотронулся и до нее. Его ладонь была огромной, твердой и… нежной?
Никки почувствовала, что ей стало легче, и она знала — Коняшка это тоже ощущает.
— Рафф передал мне, что вы нашли собаку, — сказала женщина. — Привет, Гейб! — Она вышла вперед, протягивая Никки руку. — Мы еще не встречались. Я Генриетта. Содержу местный приют для бездомных собак. Этот парень — один из моих клиентов.
Коняшка зарычал и попытался спрятаться за Никки. Рука Никки еще крепче вцепилась в ошейник, то же самое сделал и Гейб.
Теперь их руки соприкасались. Она чувствовала его тепло. Силу.
— Хотите, чтобы я его забрала? — спросила Генриетта.
Нет!
Никки уже приняла решение, но ей нужно было получить одобрение Гейба. Ведь он был хозяином дома.
— Я бы хотела оставить его у себя, — сказала она чуть громче, чем планировала.
В воздухе повисла тишина.
Печаль на лице Генриетты тут же исчезла, словно с ее плеч свалился камень. Лицо засветилось широкой улыбкой. А затем она произнесла уже деловым тоном:
— Вы сможете обеспечить собаке надлежащий уход?
— Думаю, я справлюсь, — решительно сказала Никки. — Но я снимаю жилье у Гейба, поэтому мне необходимо получить его согласие.
— Ты просишь меня взять себе эту собаку? — скептически спросил Гейб.
— Нет, — просто ответила Никки. — Я буду его хозяйкой.
Она вдруг подумала: ее жизнь принадлежала ей одной. И она не нуждается в присутствии в ней мужчины. Ни один мужчина — пусть даже хозяин дома, где она живет, — не будет претендовать на ее собаку.
— Мне придется немного скорректировать мое расписание, — заметила она, обращаясь уже к Генриетте. — Потому что иногда мне приходится уезжать в командировки…
— Я не смогу присматривать за ним, — вмешался Гейб. — По крайней мере, в те дни, когда ухожу в море.
— Я и не прошу тебя об этом, — бросила она в ответ. — Я собираюсь реорганизовать свое рабочее время. В конце этого месяца и, возможно, следующего мне придется уехать на пару дней. Но потом в этом не будет необходимости.
Все решалось очень просто. Она передаст международных клиентов своим коллегам по работе. Конечно, коллеги посчитают ее сумасшедшей. В том числе и Джонатан. Сможет ли она работать на него после всего, что случилось между ними?
— Возможно, я вообще полностью поменяю род своей деятельности, — зачем-то сказала Никки. Она посмотрела вниз на камни, удивленная тем, насколько далеко позволила себе зайти в своих фантазиях. Она сходит с ума? Естественно, речь шла всего лишь об увлечении.
Надо думать о Коняшке. Все остальное — чепуха. Бредовые идеи как следствие бессонной ночи.
— Что бы ни случилось, я решила взять себе Коняшку, — окончательно заявила она. — Если мне смогут помочь в первые два месяца.
Но Гейб смотрел на нее так, словно увидел перед собой привидение:
— Ты не имеешь никакого представления о том, какая это ответственность — иметь собаку. Животное — не игрушка, в которую можно поиграть и выбросить, когда она надоест. Шестнадцать лет…
— Речь идет не о Джемме! — резко прервала его Генриетта.
— О Джемме?
— Собаке Гейба, — объяснила ей Генриетта. — Гейб нашел Джемму на пляже шестнадцать лет назад. Прошло три месяца с тех пор, как она умерла…
— Я не знала. Прошу прощения, — смутилась Никки, но, как оказалось, ее извинения сделали только хуже.
Лицо Гейба перекосилось от злости.
— Мы не собираемся обсуждать Джемму.
— Я могу забирать пса к себе, когда вы будете в отъезде, — вмешалась Генриетта, наблюдая за реакцией Гейба. — Я содержу гостиницу для животных при приюте, поэтому если в будущем вы собираетесь реорганизовать свой график работы…
— Ты позволишь ей оставить пса у себя? — В голосе Гейба снова появились скептические нотки.
— Или он остается здесь, или я усыпляю его! — отрезала Генриетта. — Решение за Никки.
— А если я не дам своего согласия? — глухо произнес Гейб.
На мгновение все замерли в ожидании.
Если он не даст своего согласия… Что тогда делать? Забрать Коняшку и переехать в другое место? Найти другое жилье? Но в этом городе не так уж много свободных квартир…
Она может вернуться в Сидней.
Нет! Только не это. Подобный вариант был не менее устрашающим, чем все остальное.
Снова переехать. В неизвестность. Вместе с собакой.