— Именно так. Мы… были весьма настойчивы, но господин Дилерон заверил нас, что не имеет более претензий к Фарфалю и мы ему поверили. Однако теперь…
Да, теперь есть целых два претендента на то, чтобы поквитаться с Фарфалем. Помимо Игорного дома есть еще обманутый маркиз Оруан. Хотя он откупился от Фарфаля, какая ему разница, на что потрачены деньги…
Марен мял в руках платок, иногда поднося его к лицу. Должно быть, платок был надушен.
— Как вы оказались здесь? — спросил я. Ответил Уллем.
— Ингер опасался, что Фарфаль ввязался в неприятности, о которых по какой-то причине умолчал.
— Он делился с вами всеми своими бедами? — уточнил я. Марен нахмурился. И почему людей так напрягают подобные вопросы? Нарушение личного пространства или же боязнь показаться уязвимым? Ответил снова Уллем:
— Разумеется, ведь беды Фарфаля обычно были связаны с деньгами, которых у него не водилось.
— Уллем! — воскликнул Марен. Уллем поморщился. Я решительно пресек возможную вспышку гнева. Хотя интересно будет посмотреть, что в запале выскажут по поводу Фарфаля эти двое.
— Итак, вы поняли, что Фарфаль скрывается. Откуда знали, где искать?
Тут объяснения вроде «Гуляли за городом для поправки расшатанных нервов» будет недостаточно. Марен и Уллем специально искали Фарфаля у заводи. Что означает — он не первый раз здесь скрывался. А значит, об этом могли узнать не только его близкие друзья.
— Это наше тайное место… раньше здесь жил один рыбак…
— Пару раз уже находили Фарфаля здесь, — доходчиво пояснил Уллем. Ну вот, что и требовалось доказать.
— Кстати, а как вы оказались в компании Марена в столь ранний час? — спросил я у него. Уллем невозмутимо ответил:
— Заночевал у него. Мы собирались проверить дом, как только рассветет. Я опасался, что Ингер пойдет один.
А все же — не самые трусливые ребята. И не самые умные.
Или наоборот…
— Кто из вас первым увидел Фарфаля? — спросил я. Уллем неожиданно приложил руку к груди.
— Отошел к воде, пока Ингер осматривал дом. Когда стало ясно, что внутри никого нет. Фарфаль не из аккуратистов, но на этот раз… было похоже, что дом обыскали. Поэтому я предположил, что мы могли опоздать.
Понятно. To есть, он не случайно заметил тело. Специально осматривал окрестности.
— На берегу я столкнулся с этим человеком, — добавил Уллем и указал на Мура.
— Господин Агат выполнял мое поручение, — спокойно уведомил я, когда Марен вскинулся, словно вспомнив о чем-то, что его весьма раздражало.
Поговорю с Муром сам, без свидетелей. На случай, если он успел заметить что-то интересное. Если бы у него были убедительные доказательства вины Марена и Уллема, он бы не молчал. Остальное — потерпит.
Дом был действительно старым. Крыша, должно быть, протекала в дождливые дни. Внутри пахло тиной. Все в доме было перевернуто вверх дном. Но если в моей комнате кто-то действовал в приступе безумной ярости, то здесь — поработал уравновешенный человек. Обстоятельно, методично. Открыл крышку ларя, переворошил вещи, не рвал одежду, но вывернул карманы. Не разбрасывал еду, но перевернул грубо сколоченные табуреты, чтобы посмотреть, не прикреплено ли что- то к сидениям снизу.
В доме осматривались двое стражников. Один диктовал, второй старательно вел запись осмотра.
— Деньги нашли? — спросил я.
— Нет, ваша светлость.
— Письма?
— Тоже нет. Из личных вещей — только мешочек с игральными костями.
Наверняка, счастливыми.
Бургомистр заключил:
— Никаких следов Эльды Терру, — и, помолчав, добавил: — Может, оно и к лучшему.
***
— Если бы он встречался у реки с девушкой, должны были остаться следы, — задумчиво сказал я. Убийство Фарфаля не было столь удивительно, но самым неприятным образом помешало поискам Эльды Терру. А ведь я был совершенно уверен, что найду беглецов в обществе друг друга. Что-то я упустил.
Что же могло случиться?
Фарфаль прятал Эльду у заводи. Домик не слишком уютный, но в качестве убежища вполне приемлем для племянницы графини, решившейся на побег. С милым, как говорится, и в шалаше радостно. Но следы ее пребывания должны были бы остаться. А там и посуды-то толком не было, не говоря уже о вещах. Допустим,
Эльда не из брезгливых, но если Фарфаль был в нее влюблен, о мелочах позаботился бы. Добыл же он денег. Они и стали причиной его гибели… Со стороны — очень похоже на ограбление.
Но что, если кто-то пытался вызнать судьбу девушки, а когда Фарфаль больше не был нужен — избавился от свидетеля?
Марена отпустили, и Уллем обещался быть при нем в ближайшие дни. Оба утверждали, что домом у заводи пользовался только Фарфаль. По крайней мере, им не пришло в голову, что он мог проболтаться кому-то о своем убежище. Когда секрет известен троим — можно подозревать, что это не такой уж секрет. Но пока новых подозреваемых не появилось. Впрочем, хватало и имеющихся.
Вроде даже все очевидно. Как и вчера вечером. Только при чем же тут клятвенный кинжал Даренгартов и Башня Лоэнринов? Ах да, и призрак Темного Мастера из трактира на окраине Рутина Яра.
У Мура сейчас спрашивать бесполезно. Если бы знал — придумал бы способ сообщить. Кто и зачем за ним следит? To есть: зачем его вынудили вызвать меня… Только из-за клятвенного кинжала? Вещь, без сомнения редкая. Но и бесполезная, пока не в моих руках.
Дом Фарфаля был тщательнейшим образом обыскан. Следов Эльды Терру там тоже не нашлось. В отличие от заначки с двадцатью золотыми на дне горшка с цветущими красными дряквами. Еще были найдены два перстня с изумрудами и сапфирами, правда, в одном недоставало двух камней. Перстни явно были женские. А ведь графиня Терру в первую встречу предлагала освидетельствовать украшения, которые носила к Лерану Тору ветреная племянница. Выходит, зря я тогда отказался.
Книг и записей в доме нашлось немного. Фарфаль не вел компрометирующих записей (или хранил их где-то в другом месте, хм) и вряд ли был большим любителем переписки. Почерк у него был торопливый, дерганный. Ни намека на уверенные, изящные линии любовного признания, которое показывала графиня Терру.
Хм…
— Как ты вышел на Фарфаля? — спросил я у Агата, когда мы уже вернулись в город и совершенно случайно обнаружили у трактира скучающего Митра. Я начал подозревать, что добродушный на вид парень тайком прогоняет других извозчиков с моего пути. Может быть, присутствие Митра заставило Мура мимолетно заколебаться.
— Я следил за Мареном, — наконец, признал он.
— Уллем действительно ночевал у него?
Мур кивнул. Ладно. To есть, ночью эти двое что-то решили и утром отправились к заводи.
— Тело обнаружил Уллем?
— Он. Марен был в ужасе. Даже кричал. «Кто мог сотворить такое!» и что-то вроде.
— Хм. Они обыскивали дом?
— По-моему, только осматривались. По крайней мере, ничего не выносили и ни к какому решению не пришли. Уллем уговорил Марена успокоиться и ехать в город за стражей.
— Понятно… Ты встречался с Шарлоттой? — неожиданно спросил я. Мур вздрогнул. Взгляд его застыл.
— Что… нет, — наконец, довольно небрежно бросил он. — Вам не о чем беспокоиться, герцог Даренгарт.
— Мне было бы не о чем беспокоиться, если бы нашлась Эльда Терру, — заметил я. — Или если бы ты выяснил что-то о компаньонке.
Мур опустил взгляд. Конечно, виноват. Скверно работает, медленно. Будто и не хочет. Я хмыкнул.
***
В доме графини Терру по-прежнему царила тишина. Он был как памятник одиночеству, этот дом на холме. Встретивший нас дворецкий как будто удивился, что в городе еще остались люди.
Мы ждали достаточно долго, чтобы Мур позволил себе небрежное замечание:
— Госпожа графиня не спешит с вами говорить.
Почти тут же к нам вышла старуха, завернутая в полуистлевшие кружева.
— Герцог Даренгарт, мне стало известно, что вы не смогли поговорить с Румелом Фарфалем, и судьба моей племянницы вам до сих пор не известна.
Да, звучало весьма скверно. Я недостаточно серьезно отнесся к исчезновению девушки.
— Узнаете ли вы эти украшения, графиня?
Графиня приблизилась, чтобы разглядеть перстни, которые я положил на стол. Дворецкий услужливо придвинул свечу, и мне показалось, что он осознает опасность поджога кружев. В доме Терру слишком мало света и слишком много ткани. Этому человеку должны приплачивать за повышенный риск.
— Нет, — решительно сказала графиня. На мой взгляд — чересчур, как будто отрекаясь. Дворецкий подхватил свечу. Он же через некоторое время принес достаточно вместительный ларец, в котором обнаружились завернутые в ткань украшения. В основном, старые и потускневшие. Видно, что их уже давно никто не носил. Под пристальным взглядом графини я разворачивал фамильные драгоценности Терру, среди которых обнаружились три недурственных гарнитура со смарагдами, турмалинами и рубинами.
— Скажите, а серьги к этому комплекту прилагались? — поинтересовался я.
Графиня поморщилась.
— Вероятно, когда-то. Однако они был утрачены. Считается, что они были на моей прабабке, которая закончила весьма печально: как-то по весне карета, в которой она ехала, упала с моста в полынью. Прабабка утонула, а с ней пропали и серьги.
Про второй гарнитур — с бриллиантами — я спрашивать уже не стал. Серьги там были. И браслет. И даже венец. Но не было кольца. Наверняка найдется в истории рода еще какая-нибудь неудачливая родственница.
Украшения, конечно, примечательные, но, сдается мне, приданое Эльды заметно оскудело. Но давить пока не буду.
— Графиня, а знаете ли вы что-то о броши с потемневшими жемчужинами? Серебряный круг с черненым узором.
— Не припомню, герцог. Откуда такой интерес к фамильным украшениям Терру? Мне казалось, вы должны заниматься поисками Эльды.
— Помнится в прошлую нашу встречу, я видел портрет, на котором была изображена очень похожая брошь, — невозмутимо заметил я.
— Должно быть, речь идет о портрете Дормеаны Терру, графини Железное Сердце. Во время войны она потеряла троих сыновей и руководила облавой оставшихся в городе Лоэнринов… Если речь об этой броши, то это аллегория, герцог Даренгарт. Вы молоды, вам простительно не понимать символизма художников заката Жемчужной эпохи.