— В карету, Лотта, — коротко приказал я. Она тут же выполнила требование. Взгляд ее был прикован к Агату. Я повернулся к вознице.
— Возвращаемся… Да не гони по ухабам.
Митр резво полез на козлы, а я забрался в карету, едва не наступив на руку Агату. Шарлотта подняла на меня взгляд, в котором сквозила ненависть. Мне было не до девушки. Я склонился над Муром и похлопал его по щекам. Никакой реакции не последовало.
По праву крови требую подчинения!
С пола донесся слабый стон. И — упрямое сопротивление. Я заскрежетал зубами. Перед глазами поплыло.
— Ладно!
Я сел напротив Шарлотты, устроившись на лавке поудобнее.
***
До города мы добрались, должно быть, только спустя неделю. Я чувствовал себя разбитым и жутко хотел есть. Шарлотта, судя по всему, жаждала крови, надеюсь, не только моей. Впрочем, какое мне дело? Лишь бы под ногами не мешалась.
В дверях трактира случился хозяин. Митр призвал его на помощь, вместе они выволокли Агата из кареты и снесли на второй этаж. Я через силу тащился следом. Митр и хозяин уложили Мура на кровати в одной из комнат. Убедившись, что пострадавший пребывает в тепле и комфорте, я спросил:
— Где господин Армиль?
— Пошел к себе в лавку. Сказал: нужно подготовиться. Как знал, что вы не одни вернетесь.
Ага, выходит у лекаря все же есть своя лавка. А то я уже всерьез начал подозревать, что он в трактире и пациентов принимает.
— Митр, разыщи его!
Возница испарился. Хозяин принес воды. Шарлотта отерла Муру лицо, смочила салфетку, попыталась напоить, выжав ему немного воды на губы. Мур остался безучастен. Я просто прислонился плечом к стене — просто потому, что желания идти куда-то еще не было. Шарлотта оглянулась на меня с недовольным видом, но прогнать не пыталась.
Потом… прошло сколько-то времени. Наконец, появился Митр в сопровождении лекаря.
— Вы быстро обернулись, герцог Даренгарт, — сказал он, направляясь к постели.
Я заступил ему путь.
— Я хотел бы получить магическую клятву, господин Армиль.
Лекарь пытливо взглянул на меня. Да-да, я уже получил подтверждение, что он — истинный Наблюдатель. Но сомнения мои никак желали стихать после всего случившегося. Армиль просто вскинул руку, вызывая между нами в воздухе светящийся слепок королевской печати.
— Клянусь в том, что ни словом, ни делом не собираюсь навредить ни этому человеку, ни вам, герцог Даренгарт, — лекарь прикоснулся к печати и она вспыхнула, подтверждая истинность клятвы. Формулировка проста и незатейлива, но магическая основа сродни Клятве крови по силе. Я кивнул.
Шарлотта, замершая у постели, качнулась в сторону, уступая лекарю дорогу.
— Не намерены ли вы упасть в обморок? — поинтересовался я у девушки. Она вспыхнула и с вызовом уставилась на меня.
— Не дождетесь!
Ну, что за девица? Крапива!
Я поразмыслил еще несколько секунд. Скорее, я был склонен ей верить. Но опасность всегда остается…
— Прекрасно. Вы бы сильно отвлекли господина лекаря… окажите ему помощь.
Шарлотта замерла.
— А вы?
Я демонстративно скрестил руки на груди.
— Не имею желания возиться с грязными ранами.
— Госпожа, принесите полотенца. Они будут нужны, — попросил Армиль. Он, как по мне, излишне деликатничал. Стоило быть расторопным. Шарлотта сочла мое недовольство возмутительным и порывисто выбежала из комнаты.
Я повернулся к застывшему у входа в комнату хозяину.
— Заприте двери, никого не впускайте без моего разрешения.
— Вам не помешает осмотр, герцог, — заметил за моей спиной Армиль.
Я скрипнул зубами.
— Займитесь делом. Этот человек должен быть достаточно жив, чтобы рассказать о случившемся.
— Герцог, — угрожающе начал Армиль. Я споткнулся о порог левой ногой и только потому остановился, не в силах развернуться лицом к тому, что творилось в комнате. От ярости сжимались кулаки. Четыре дня мне дурили голову. Не представляю — как. Но обязательно разберусь.
— Не утруждайтесь, герцог Даренгарт уже все решил! — послышался язвительный голос Шарлотты. — Он не видит важности ни в чем, кроме расследования. Готов положить на алтарь любого. Да и какое дело вам до Мура. Или даже до себя, — голос ее подозрительно дрогнул. — Вы ведь убили собственного брата, что может вас остановить, вы, кровожадный!..
Ты тоже не в силах справиться со своей злостью, синичка?
Я даже не смог ответить по достоинству. Приступ смеха оказался сродни болезненному кашлю. Пришлось упереться плечом в дверной косяк.
— Право… вы превращаете меня в чудовище, госпожа Шарлотта, — отсмеявшись, зловеще процедил я. — Я не убивал брата.
— Поздно отнекиваться, вы сами признались.
— Я не сказал, чем завершилась наша встреча. Остальное додумали вы. Так кто же из нас кровожаден?
Шарлотта замолчала на мгновение. Неприятно, когда тебя обвиняют в жестокости, да, птичка?
— Сейчас вы вольны говорить, что угодно. Ваш брат не сможет подтвердить…
— Отчего же? — хмыкнул я. — Если вы перестанете отвлекать господина лекаря и он, наконец, займется своим делом, все может быть!
Я вышел, от души хлопнув дверью.
Хотелось что-нибудь сломать.
Конец первой части
Часть вторая. Когда оживают легенды
****
Глава VIII. Семейные обязательства и служебный долг
Думается, матушка не обрадовалась бы, обнаружив, насколько нерадивый майорат из меня получился, как мало я интересовался историей владений Даренгартов и их окрестностей. Она бы и за хворстину взяться не погнушалась.
Не сомневаюсь, что ей было известно об особенностях Рутина Яра. Но раньше горожане не привлекали внимания посторонних к своим проблемам. Я много читал бумаг, написанных твердой материнской рукой, и не помню, чтобы она упоминала о вольном городе, кроме как вскользь, когда говорила о делах торговых.
Хотя, конечно, далеко не все она доверяла бумаге. После ее смерти нашлись любопытные, предлагавшие мне немалые деньги, чтобы отыскать матушкин дневник. Разумеется, связь с герцогиней-ведьмой была бы неплохим компроматом. Говорили, что именно куртуазные матушкины записки искал герцог Эно. Правду сказать, вместе с отцовским архивом, герцог вывез из поместья Даренгартов немало матушкиных записок. Она хоть и бывала при дворе крайне редко, но имела весьма хорошую память на имена и события. Умела приметить детали и герцог живо интересовался матушкиными заключениями о тех, с кем она имела возможность побеседовать на столичных балах.
Мне странно слышать, что матушку называют непредсказуемой. Она предпочитала придерживаться правил, правда, сама их обычно и создавала. Так, объезд своих владений она обыкновенно начинала с запада на восток, редко останавливалась в дорогих гостиницах, предпочитая дома купцов или простых мастеровых… Она была любопытна, знали бы мастера, сколько она успевала приметить, пока гостила в их домах. Некоторые наверняка испугались бы за свои профессиональные секреты!
После того самого случая с волком-людоедом в Громовинке, мать всегда делала крюк с тракта, чтобы заехать в пару поселков, что ближе всего оказались к Сырому Ущелью, месту примечательному своей скверной репутацией.
У самого ущелья бирюком жил баронет Рутаро Агат. Он был знатным охотником, а заодно и ведьмаком. Мать заключила с ним соглашение об охране Громовинки и близлежащих селений. В общем, баронет стал кем-то вроде егеря, и не раз привозил громовинцам клыки весьма странной формы.
Я видел этого человека лишь однажды. Впечатление он на меня произвел весьма сомнительное. Вряд ли он держал в голове, что рядом с ним могут находиться люди и часто уходил в собственные мысли. Лицо его при этом делалось столь страшным, что немногочисленные слуги боялись завести с ним разговор. Еще он был абсолютно сед, безус и безбород. Не стар, должно быть, и оттого белоснежная шевелюра его сбивала с толку. У баронета был сын лет пяти, не старше. Тихий запуганный мальчишка.
Вот и все мои воспоминания. Путешествие то оказалось весьма утомительным, я как-то умудрился заболеть и задержал мать, провалявшись в жару два или три дня. Мои мечты побывать в Сыром Ущелье и увидеть там хотя бы одну легендарную тварь, о которых так много рассказывают люди, не исполнились. Я забыл почти все, что связано было с нашим пребыванием в Громовинке. Матушка рассказывала, что я спас сына баронета, когда тот упал в реку. Этого моя память также не сохранила.
Я бы впредь никогда не вспомнил имя Рутаро Агата, если бы однажды дождливым вечером его сын, похожий на призрака, не заявился в мой дом с новостью о том, что его наняли убить меня любым доступным способом.
Я спросил, какой именно способ кажется ему наиболее доступным. Мур опустился на колено и с полной серьезностью заявил, что батюшка завещал ему быть верным герцогу Даренгарту, единственно родному человеку на целом свете… Поглядел бы я, как вы воспримете этакое недоразумение, заявляющее о своей готовности служить верой и правдой. Причем мое мнение явно в расчет и не ставилось. Я, конечно, не преминул поинтересоваться, что было бы, завещай папенька Муру сброситься со скалы в синее море. Оказывается, Агат сильно сомневался, что без веских причин родитель мог бы решиться на такое. Но если герцог пожелает… Чувствуете, как повеяло сумасшествием? Ну да пожалеем несчастного, который жил на краю Сырого Ущелья и чудовищ видел наверняка почаще, чем живых людей.
Ситуация была настолько абсурдная, что я не выставил Мура за порог, не велел слугам схватить его и даже не попытался снести ему голову в качестве наказания за попытку опорочить память моей матери.
Между прочим, мне показалось забавным, что у меня внезапно объявился брат. У Мура открылся весьма занимательный магический дар, который мог бы помочь ему проникнуть в поместье без моего ведома… И пока я размышлял, что мне делать с внезапно объявившимся развлечением, этот олух заявил, что готов служить мне на любых условиях, даже если я пожелаю подчинить его правом майората. Я был уверен, что он бравирует. Но его спокойствие и уверенность постепенно начали раздражать. Сложись обстоятельства иначе, вряд ли я довел бы ритуал подчинения крови до конца.