О сговоре нашем знал один лишь Трин, но он благоразумно помалкивал. А когда очередная записочка от помощника давала мне основание покинуть поместье, еще и честил Мура на все корки. Раз уж меня ругать нельзя. Герцог все-таки!
Вот так оно все и было.
***
Я остановился у постели. Мур почти терялся среди серых простыней. Его лицо казалось невнятным пятном на подушке.
И чего ты добился, идиот? Если бы я узнал раньше, смог бы поймать тех, кто это сделал. А что теперь? Когда я был так близко!
Я склонился над ним. Запах гниения и лечебных снадобий ударил в ноздри. Беспомощность. Правая нога пострадала более всего. Чем они его так? Боялись, что сбежит… Мур мог бы справиться с замком на цепи… Сломанные ноги — дешево и сердито. Плюс пленник разбит не только физически, но и морально. Удобно, как ни посмотри.
Мур открыл глаза. Бессмысленно уставился в пространство. На самом деле, он не видел и не слышал меня. Это только оболочка, подчиняющееся приказу крови. Всего лишь память, еще теплящаяся в умирающем теле.
Ярость клокотала уже у самого горла. Я достал нож. На рукоятке — герб Даренгартов: меч и птица. Не клятвенный кинжал, но тоже сгодится. Я полоснул ножом по ладони.
— Правом майората требую ответа!
Мур застонал и как будто попытался отвернуться. Да ты еще и сопротивляешься, мерзавец?! Я, уже не деликатничая, ухватил его окровавленной ладонью за исцарапанное горло.
— Я мог бы допросить тебя здесь и сейчас. А потом — бросить подыхать, идиот, — процедил я. — Назови причину, по которой не подчиняешься мне!
Мур захрипел. Я понял, что слишком крепко сжал его горло. Ослабил хватку, но руку не убрал. Взгляд Мура все еще блуждал. Зрачки тускло поблескивали, словно были затянуты бельмами. Ладонь нестерпимо жгло. Когда же Мур все же разлепил треснувшие губы, я уже знал, что услышу. Хотелось отдернуть руку и разорвать Клятву. Прямо сейчас, кричали инстинкты. Как это Армиль понял, что происходит еще когда я только искал Мура? Мог бы сказать сразу, а не ходить вокруг да около.
Светлые духи! Да в Рутином Яру действительно оживают легенды. Не может быть… не может быть, чтобы Мур столкнулся с заклинателем крови. Это также вероятно, как встретить единорога…
To есть, конечно, случается всякое. Проявляется через столетие и дар Лоэнринов. Однако если появляются среди наследников древней магии заклинатели, все они оказываются на строгом королевском учете, все служат повелителю, нет никого даже в подчинении кронпринца. А значит — либо в Рутином Яру действует «дикий», не выявленный маг с даром, либо меня пытаются казнить по приказу Его Величества. Впрочем, ради одного меня затевать столько всего было бы накладно. Куда как проще казнить меня в столице, прибегнув к услугам штатного палача. Да и не за что.
— Я, Соленмур Агат… — прохрипел Мур. — Виновен в том… что предал своего майората. Прошу освободить меня от Клятвы крови…
Голос совсем чужой. Кто-то говорит за человека, чье желание жить очевидно…
— В твоей просьбе отказано, Соленмур Агат! Я запрещаю тебе умирать!
Вот настолько я тебя ненавижу, пес. Ищейка неприятностей. Ты мне еще все выложишь!
— Требую полного подчинения!
— У… умоляю!..
Я, наконец, почувствовал отклик магического поводка. Пока только эхо. Но ладонь снова ожгло. Мур всхлипнул.
За дверью послышался шорох. Я сглотнул горькую слюну.
— Дорогая, извольте войти, раз уж подслушиваете!
Шарлотта промедлила, вызвав во мне волну глухого раздражения. Ох уж это жеманство!
— Если не упали в обморок, немедля ступайте сюда! — Резче, чем следовало, прикрикнул я. Девушка ворвалась в комнату с таким видом, будто это не она решалась до последнего, а я ее не пускал. Уставилась на мои пальцы, все еще сжимавшие горло Мура. Возмущенно выдохнула:
— Да что вы… убийца!
Я убрал руку. Щеки Шарлотты пылали, в глазах вспыхнули опасные искры. Следом за девушкой явился Армиль, но его увиденное не удивило и не шокировало.
— Объяснитесь! — Потребовала Шарлотта. Я не был склонен вступать с ней в обсуждение происходящего. Не сейчас. Рука предательски подрагивала и я спрятал ее за спину. Девушка заметила, презрительно скривилась.
— Вы — отвратительный тип! Ваши поступки… Да как вы только посмели! К раненному…
— Я расследую преступление против короны, — напомнил я холодно. — Мои действия полностью оправданы.
— Да неужели?! Мур в чем-то обвинен? Кто дал вам право пытать его?! После всего, что уже… Если вы не заметили, он без сознания и не сможет ответить на ваши вопросы!
— Этот человек, скорее всего, умрет, — вмешался лекарь. Шарлотта осеклась. Армиль невозмутимо добавил:
— Герцог лишь исполняет свой долг.
Прозвучало укором. Двойные стандарты, господин лекарь, ай-яй!
— Что? — губы Шарлотты дрожали. Ну вот, только девичьих слез нам тут не хватало.
— В этом человеке течет истинная кровь, — пояснил Армиль. — И кто-то воспользовался этим, наложив проклятье.
— Как Лоэнрин? — прошептала Шарлотта. Армиль одобрительно кивнул.
— Не рассказывайте госпоже страшных сказок на ночь, — оборвал я. А если она и правда грохнется в обморок? Не хочется проверять крепость синичкиных нервов именно сейчас.
— Идите сюда, — распорядился я. Шарлотта приблизилась к постели. Я снова схватил Мура за горло, ответом была слабый стон.
— Отпустите его! — тут же потребовала девушка.
— Нет. Говорите с ним. Он еще может вас услышать. Если вы не соврали, и он действительно собирался жениться на вас, значит, должен испытывать к вам чувство. Сыграем на этом.
— Вы!.. Вы!..
— Возможно, это ваш последний шанс поговорить с ним. Потратите его на препирательства со мной? — я выгнул бровь. Шарлотта была готова вцепиться мне в лицо. Не время, дорогая. Совсем не время.
Не знаю, о чем она думала, но все же склонилась к умирающему.
— Мур… ты меня слышишь? — она коснулась его руки. Вот это лишнее, красавица… Или нет? Губы Агата дрогнули. Шарлотта сочла этот знак обнадеживающим и сжала пальцы Мура сильнее. Я все же отпустил помощника и сделал шаг назад. Глаза Агата тут же закрылись. Шарлотта прошептала его имя, но предсказуемо не услышала отклика. Все, что могла, она уже сделала. Да и я — тоже.
— Я прощаю вам вашу дерзость, дорогая. Преступление есть преступление. Оно требует расследования. Я волен выбирать методы. Но вы правы, сейчас этот человек мне ничего не расскажет… — Шарлотта бросила на меня свирепый взгляд, я пожал плечами. — Как только он придет в себя, я должен быть немедля извещен. Немедля! Только на этом условии я позволю вам остаться подле него.
В ответ — очередная волна презрения. Мне было все равно.
— Вы невыносимы! — выдохнула Шарлотта, осознав, что я действительно не собираюсь выжидать.
— Вы будете извещены, герцог, — пообещал Армиль, внимательно меня разглядывая. — Да, кстати, я приготовил вам кое-что.
Он протянул мне маленький глиняный сосуд, запечатанный пробкой. Я взял подношение за шнурок, обвязанный вокруг горлышка.
— Отвар придаст вам сил, — сообщил лекарь. Я в сомнении вытащил пробку, принюхался.
— Надеюсь, он не из кладбищенской искрянки?
Ответом мне стала покровительственная улыбка. Я вяло кивнул, но лекарь уже потерял ко мне интерес — теперь он был намерен заняться Муром.
Я направился к двери. Неожиданно для себя снова споткнулся о порог. Досадно.
— Герцог, — окликнула меня Шарлотта. Я остановился — лишь потому, что перед глазами мельтешили черные мушки.
— Я благодарна вам за помощь… За Мура, — проговорила девушка с заметным трудом. Я оглянулся. Не слишком быстро, но Шарлотта не успела скрыть тревогу. Этого еще не хватало. Я заинтересованно склонил голову набок.
— Насколько благодарны?
Она покраснела, но упрямо продолжила:
— Безмерно.
Мне стало лениво продолжать. Кажется, эта игра становится привычной. А значит, теряет свою привлекательность. Не люблю ритуалов — они подчиняют.
— Прошу меня простить.
Шарлотта порывисто шагнула ко мне. Проговорила быстро, но настойчиво:
— Я знаю, что вы рискнули своей жизнью… Это должно что-то значить, он все же ваш брат!
Я поморщился.
— Я уже говорил о своем долге перед короной, Шарлотта. Не идеализируйте меня, я в этом не нуждаюсь.
— Сложно идеализировать того, кто называет слугой собственного брата!
Я выгнул бровь. А вот это новая игра. И что-то она меня заранее раздражает.
— Дорогая, вы неправильно понимаете ситуацию. Господин лекарь уже пытался объяснить. Мур не просто мой слуга. Он подчинен мне договором истинной крови. По сути, он мой раб.
— Клятва крови? — пролепетала Шарлотта, похоже, действительно осознавшая суть произошедшего лишь сейчас. — Но… разве сейчас кто-то прибегает к подобной жестокости?
— Разве жестокость — уберечь род от вражды из-за главенства в семье?
— To есть… хотите сказать, что подчинили себе Мура из соображений собственной безопасности?
— Почему бы вам не спросить об этом его самого? — предложил я.
— Вы уходите от ответа! — Возмутилась девушка.
— Напротив, пытаюсь дать вам возможность судить непредвзято. Я ведь упоминал, что ваш драгоценный Мур явился в мой дом, дабы совершить убийство?
Шарлотта явно придумывала новое оскорбление. Я протянул:
— Кстати! Раз уж мы сошлись на том, что Мур принадлежит мне с потрохами… Вы сознаете, что выходя за него замуж, также поступаете в мое распоряжение?
Синичка все еще не могла понять, насколько я серьезен. Я подался вперед, понизил голос, прежде, чем доверительно сообщить:
— Поскольку Агат мой вассал, я имею право первой брачной ночи…
Краска стремительно залила ее лицо. Я ухмыльнулся.
— Безусловно, это позор. Но если навсегда смените его постель на мою, позор превратится в преимущество. Как вам такое предложение?
Шарлотта онемела. Уподобившись выброшенной на берег рыбе, она шлепала губами, не в силах вымолвить ни слова. Я склонил голову набок, но так и не дождался проклятий в свой адрес.