— Однако он не знал! Или… специально ждал, пока твои мучители проявят себя… получше?
— Хм…
— Опять?!
— Боюсь, виноват я. Есть способы поставить щит. Прервать связь с Даром. На время. Лотти, майорат имеет право подчинять, но взамен он и сам становится несвободен. Это — правило сохранения рода. Его власть практически безгранична.
— Хочешь, чтобы я поверила, будто ты выжил лишь оттого, что этот деспот запретил тебе умирать? Настолько он владеет твоей жизнью?
— Нет, что ты. Просто он оттянул на себя проклятье… и боль. В каком-то смысле он действительно может запретить умереть. Но если бы было поздно, если бы его сил оказалось недостаточно, он погиб бы вместе со мной. Раньше меня… Проклятье-то предназначалось ему одному. Вот и…
— Поэтому у майората есть право снять Клятву крови с любого, кто ему подчиняется, — вмешался лекарь. Ай, спасибо. Хоть кто-то заботится о моей репутации. А то скоро эта экзальтированная девица, чего доброго, начнет малевать меня на акварельках в окружении пушистых кроликов. — А вот оставлять за подчиненным клятвой право ставить блоки весьма неосмотрительно, но герцог, как я понял, любит неожиданные решения… Но даже так — после того, что случилось с вами, разумнее было сохранить прямого наследника крови. Слишком самонадеянно со стороны герцога считать, что он справится…
Перехвалил лекаря. Я зевнул. Душновато здесь. А ведь в комнате больного всегда должен быть свежий воздух. Хотя какой Мур больной. Языком чешет споро. Глядишь, завтра обратно на службу попросится.
Не смею мешать светской беседе. Приятных вам там фантазий. Я развернулся и побрел в столовую. Выпью чайку.
***
Через какое-то время Армиль появился в столовой. Я взглянул на него вопросительно, и он сказал:
— Вашему брату несказанно повезло. Вы поступили необдуманно, но все же смогли удержать его жизнь. Думаю, если бы девушка предупредила вас чуть позже, спасти этого человека было бы доступно одной Богине. Вы можете говорить с ним, но старайтесь не переутомить. Иначе он снова впадет в беспамятство и вам придется ждать.
Я хмыкнул. Шарлотту он тоже предупреждал, что нельзя утомлять Агата разговорами? Или лекарь опасается, что я буду излишне жесток, допрашивая помощника?
Птичка точно подозревала меня в злом умысле. Когда я пришел в комнату Мура, она с решительным видом стояла у постели. Пришлось настоятельно требовать, чтобы она дала нам возможность переговорить с глазу на глаз. Это девушке не
понравилось. Однако единственного слабого «Лотти» хватило, чтобы она смирилась и, ошпарив меня напоследок гневным взглядом, удалилась.
Я закрыл за ней дверь и поставил печать тишины. Не все тебе подслушивать, синичка.
Мур в кои-то веки глядел на меня осмысленно. И очевидно узнавал.
— Здравствуй, Дар.
— Не твоими стараниями, — хмыкнул я. Мур улыбнулся (или все же поморщился).
Я остановился у изножия кровати. Произнес:
— С какой стати ты зашел так далеко? Это доставило мне массу хлопот.
— Прости. Но у них был заклинатель крови.
Да понял я уже. Проклятье было качественное. Если бы Мур не «закрылся», оно перекинулось бы на меня. Застигнутый в пути, я мало что успел бы предпринять и пострадал бы куда сильнее. А то, что в Рутином Яру меня встретил такой впечатляющий двойник… Если бы не отклик кровной клятвы, я бы не поверил. Агат вел себя вызывающе отстраненно. Настоящий Мур обязательно нашел бы способ дать знать, но тогда — мог ли я даже подумать? А если бы понял, если бы восстановил связь раньше — успел бы Армиль со своими чудо-отварами?
Мерзко сознавать, что меня подловили на нехватке воображения… или недостаточной подозрительности. Тем не менее, я сказал:
— Ты весьма низкого мнения о моих возможностях. Из-за тебя я потерял время. Надеюсь, добытая тобой информация это компенсирует.
Мур терпеливо пережидал вспышку гнева.
— Ты все же хочешь моей смерти, — хмыкнул я.
— Прости, — повторил он. — Я вовсе не рассчитывал провести эту неделю на цепи. Попался, как дурак.
Кто мог знать, что в такой глуши может сыскаться заклинатель крови… действующий нелегально, в интересах частного нанимателя, против короны. Даже если Мур не выдал своего истинного статуса, он все равно остается мелким, но чиновником. Дельце попахивает скверно.
— Они не знали, кто ты. Просто хотели избавиться от угрозы.
Я выгнул бровь. Выходит, заклинатель понадобился не для меня лично. И Мура схватили не потому, что он — мой слуга. Тогда… на что он им сдался? Что ценного в Соленмуре Агате? Ради чего его держали на цепи, словно дикого зверя, вместо того чтобы убить и понадежней спрятать тело?
Под моим тяжелым взглядом Мур поежился. Попытался принять сидячее положение. Я выжидал. Потом жестко сказал:
— Правом майората я, герцог Леторел Даренгарт, освобождаю тебя от Клятвы крови.
— От… отказываюсь! — выдохнул Мур. И поглядите-ка на него, даже кажется обиженным!
Я закатил глаза. Да с ним еще сложнее, чем с его птичкой! Вот уж воистину — похожее притягивается к похожему.
— Ты беспомощен. И собираешься отяготить себя заботами о жене.
— Лотти выслушала мои доводы и согласилась…
— Какая часть фразы «Эта клятва отвратительна, я не смогу этого принять» свидетельствует о ее согласии? — поинтересовался я. Мур нахмурился.
— Ты подслушивал!
— Я услышал. Мур, что за упрямство? Если ты полагал себя виноватым передо мной, свою вину ты искупил. Считай, что срок твоей службы закончился. Рано или поздно это должно было случиться.
— Я нужен тебе!
Теперь уже нахмурился я и резко одернул:
— Это я был тебе нужен. В твоей никчемной жизни не было смысла, и я обеспечил тебя службой. Надобность в твоих услугах отпала. Теперь думай о жене и детях. Которые у вас, несомненно, появятся. Если, конечно, ты не сваляешь дурака.
— Нет, — упрямо сказал Мур. Я вздохнул. Что за идиот?
— Знаешь, мне надоело с тобой спорить. Будь по-твоему. Ты по-прежнему обязан мне подчиняться. И я не потерплю непослушания.
— Хорошо, — согласился Мур. Слишком уж поспешно, паршивец. Hy, ты сам напросился!
— В таком случае, — невозмутимо сообщил я. — Назначаю тебя управляющим поместья Даренгартов. Ты обязан жить там со своей супругой и плодить наследников. Мне понадобятся молодые толковые помощники. Так что о хорошем воспитании своих чад позаботься, уж будь так добр.
Мур хотел было возразить, но я не обратил внимания, продолжив:
— Для меня всегда должна быть готова комната. Желательно, не в подвале. И не в северной башне!
— Дар! — взорвался негодованием Мур. — Хватит!
— Идешь против клятвы? — холодно осведомился я.
— Нет! Но это… это…
— Подачка?
— Именно!
— Дозволяю тебе чувствовать себя оскорбленным. Приказа это не отменяет. Не имею ни малейшего желания беспокоиться о том, что слуги разворуют фамильное серебро в мое отсутствие. Отныне это твоя забота. И твоей жены, раз уж она смирилась с твоей клятвой.
Мур сжал кулаки. Ну-ну, интересно…
— Как пожелает мой господин, — неожиданно смиренно произнес этот гад. Вот ведь… Все удовольствие испортил!
— Отлично! — Хмыкнул я, потеряв к спору интерес.
Про фамильное серебро я, кстати, не солгал. За ним нужен глаз да глаз. Мне кажется, кофейных ложечек уже стало меньше…
***
— Я его и не заметил даже. Развел как мальчишку… А очнулся уже там…
Говорил Мур медленно. Все еще так, будто заставлял себя.
— Обычно он был один. Тот, кто туда приходил. Но иногда мне казалось, их двое. Я быстро потерялся и плохо соображал. Запомнил два голоса. Они спорили между собой: убить меня или нет. Может, просто я хотел…
Мур взглянул в сторону приоткрытой двери и замолчал. Ага, тоже заметил за своей птичкой склонность подслушивать?
Дверь открылась шире — вошел Армиль. Окинул нас обоих внимательным взглядом, кивнул каким-то своим мыслям и уселся на стуле в углу. Махнул рукой: мол, продолжайте, продолжайте, вы мне не мешаете. Агата его поведение озадачило. Я кивнул, разрешая ему говорить при лекаре свободно. Мур прикрыл глаза, собираясь с мыслями.
— Я ведь сразу сказал, что твой помощник и собираю для тебя сведения. Что в Рутином Яру оказался случайно, и никаких особых интересов у меня здесь нет. А про письмо… сам не знаю. Я потом уже не различал, где мои мысли, а где — слова. Даже как он выглядел… не помню почти. Скорее всего, содержание письма я пересказал сам.
Я усмехнулся. Даже представлять не хочется, что было, когда Мур дошел до абзаца про дворового пса.
— Тот… разозлился. Подозревал какой-то шифр. Но ты сразу поехал к графине и тем его озадачил.
Выходит, обыск в мансарде — чтобы убедиться. Меня вели с самого начала, но графиня просила о помощи по собственному почину, а я спокойно реагировал на лже-Мура. И меня признали временно неопасным. Но вот вопрос. Кто, кроме лже-Мура, связан с этим безумным заклинателем, которого мой помощник даже толком вспомнить не способен?
Об истинных мотивах моего приезда в Рутином Яру не поинтересовался только ленивый. Бургомистр, Леран Top, маркиз Оруан, даже Барон игры… хм, а почему, собственно, «даже»? To, что он родственник Лавелю Волку, еще не значит — честный человек.
— Ты превзошел сам себя, — заметил я. — Даже я усомнился — в своем ли ты уме. Какая-то кухарка, оранжерея… пес этот.
Мур помолчал, собираясь с мыслями.
— Ну… может быть. Меня привлекла Черная башня, конечно. Но не мог же я написать: господин герцог, вы не знали, а она тут торчит.
Любой другой помощник, скорее всего, что-нибудь такое и написал бы. Но Мур — он же с фантазией… И знал ведь, что меня письмо немало позабавит. Досадно.
— Да… кухарка. На самом деле, — проговорил Мур, — свет в оранжерее — это занятная история. Говорят, в саду Оруана водиться призрак.
— Ага, в этой самой оранжерее. Наслышан.
— Люди туда не ходят. А свет иногда виден. И… насколько я смог понять, несколько раз такое случалось, когда молния била в Черную башню.